Машу — обманывай!
— Да… Катя попросила Светке помочь. У нее, во время месячных — боли сильные. Вот я и помассажировал Светку, да перестарался… — я попытался отмахнуться и ничего не объяснять, но Галина продолжала требовательно смотреть.
— Ну что, что? Пока массажировал… может — перестарался, говорю… Светка… ну — в общем, «потекла» она. Ну я «с дуру» — и погладил там, приласкал… в общем — кончила она… ну — спустила…, а когда она… ну — в общем, кричать затеяла — я и поцеловал ее, чтобы не слышно было. Вот она и покусала!
— Так тебе, дураку и надо! Так и надо! Ой, дурак! Ой, дурак-то где! — Галина от переживаний, даже рот рукой прикрыла и головой покачала, — ты чем думал-то?! А-а-а-а, понятно, чем ты думал! Ты что же творишь-то, а? Что ты творишь, спрашиваю? А если она сейчас — каждый раз тебя об этом просить будет? Ты что же — пенёк, не знаешь, что для баб это — как валерьянка для кошек? И так-то — далеко не каждый раз это с бабами случается, да и не с каждым мужиком получится может?! Многие бабы и за всю жизнь такого не испытают, а тут девчонка-малолетка! Да и Катька рядом была. Была ведь? Ну и что, что выходила! Они же сейчас пошепчутся, Светка ей во всех красках нарассказывает… И что дальше будет? А? Что будет, я тебя спрашиваю, тупездень? Ведь не мальчишка же — понимать должен!
«Ага… понимать-то должен, да… Да вот периодически — как отшибает у меня весь опыт и память эту! Одни эмоции и «хотелки» минутные!»
— Галь! Да не знаю я, как так получилось! Вообще думал — ну пусть девчонке удовольствие будет. Сейчас-то уже понимаю, что зря все это сделал!
— Она хоть целкой-то осталась? — Галина чуть успокоилась, спросила шепотом.
— Да я и не лез туда… так только… сверху да вокруг поласкал, — на меня накатило понимание той жопы, куда я сам себя загнал.
— Вот-вот! Думай теперь, как дальше тебе жить! Балбес! Вот думала же я — поговорить с тобой, да по серьезному! И ведь все оттягивала — то работа, то суета разная. Дотянула, блядь! — я с удивлением и интересом посмотрел на Галю — впервые слышу, чтобы она материалась.
— Что смотришь? Матерюсь? Я же тоже человек, и злится умею, и нервы у меня есть! Вот что теперь… Ладно, поговорю я с девчонками, постараюсь втемяшить им в головенки. Они вроде бы ко мне… вроде бы чуть сдружились мы. Прислушиваются. И ты — тоже подумай, дятел!
— Галь! А что теперь… ну… мне же еще два дня ей эти боли снимать, мы же договорились? Да и потом…
— Лекарь, блин! Ну что делать, что делать! Попросит — так, приласкай, что ли… Вот только не вздумай лезть туда своим сморчком! Только попробуй! Я тебе устрою — веселую жизнь! — Галя снова разозлилась, глаза — засверкали!
Мне стало интересно:
— Слушай, а что ты так за девчонок переживаешь? Как за своих родных? Ну — мало ли… кто и когда… начинает…
Галина чуть успокоилась, подумала и сказала:
— Да жалко мне их… Я же сама…, — Галя махнула рукой, — ладно — я тоже в этом возрасте понаделала многое, о чем сейчас… да — пусть так — жалею, да! Да и не чужие вы мне стали. У меня же до вас… вот только бабка одна и была, вроде родни. А тут вроде бы и отношение ко мне… почувствовала, что семья у меня стала образовываться, не только муж… но и родня есть.
— Пусть и такая, придурковатая, как некоторые — это она про меня добавила.
— А что у дядьки с губами — подрался, что ли?
— Да… есть у нас в Дорстрое один… все клинья ко мне подбивал, придурок! Потом — вроде и успокоился. А вчера — идем с Володей, после работы, в магазин… и этот выруливает, крепко поддатый. Вот и понесло из него, гавном разным! Ну — Вова и поддал ему, хорошо так поддал! Не посмотрел, что тот и поздоровее будет! Только вот — и самому чуть прилетело.
— Ладно… Пойдем в избу. Но разговор у нас с тобой — еще впереди, понял? Только, вот как, и где поговорить-то, чтобы внимание не привлекать? Ладно, подумаю, пошли, — и мы зашли в дом.
Во время ужина о делах не говорили. Так… перешучивались о разном, хвалили бабы Машину стряпню, дядька о работе рассказывал.
— А чё, Вовка, чё рейсы-та у тибя всё по гораду и по гораду? Дале та не ездиш? В деньгах патирял, нибось? — баба интересуется благосостоянием дядькиной семьи.
— Ну… тут, конечно, платят поменьше, чем на дальних. Я думаю сейчас в ремонт встать. К уборочной машину подготовлю, да там — поработаю, вот в деньгах и наверстаю.
Шоферам платят за тонно-километры, так и сейчас, и в будущем, когда я сам уже «баранку крутил», если шофер — не на окладе. И на «дальняке», конечно, получаешь — больше. Времени на перевалки не теряешь. Но дядька прав — если он подготовит машину и на уборке будет не «хреном груши околачивать», да в ремонте стоять, а — «впахивать» — реально получить очень и очень неплохо! Я и сам так делал — потом, в конце семидесятых и начале восьмидесятых. Очень неплохо получалось!
Лизка, дочка Галины, уже освоилась здесь и бабу Машу — называет бабой, не «дичиться». Что та — только приветствует! Не «сюсюкает», но разговаривает с ней часто и с теплотой. Со мной она так — не разговаривает, ага! Лизка частенько тут целыми днями — у бабушек. То здесь, то — у бабы Дуси, вместе с бабой Машей.
Тоже — вот же «выжига»! Внешне — кукла-куклой! Такая — ладненькая, смуглая, с двумя хвостами и бантами. Галя ее балует, одевает — лучше, чем принято в поселке. Вот и сейчас Лизка — в светлом платье, по моде девчонок — по длине — только попу прикрыть! Гольфы тоже кремовые, на ладных ножках! Хвостики-бантики — пай-девочка, ага! Только вот, когда баба Маша и Галина не видят — она мне и «моськи» строит, и язык показывает. Глазенки карие, живые такие, и бесенята в тех глазенках — так и скачут!
Похоже, дядька в ней — души не чает!
