Во всей этой мешанине внизу амальгамные линзы вдруг высветили несколько силуэтов Жнецов. Судя по вспышкам радиумных снарядов, неподалеку от соседнего дома орудовали двое ортосов, вооруженных артефактами древних. Во дворе рядом с пилоном я разглядел двоих гракхов. Не то кто-то остался, не то новые уже прибыли.
Сам пилон был невредим, только луч света из его вершины больше не бил. Воронок рядом с ним тоже не было – бомбардировщики старались его не повредить.
– Мессорес, – сказал я по-аррански, оглядываясь на Харула.
«Жнецы».
– Вижу, – кивнул тот.
– Но их пока мало. Через амальгаму передали сообщение, что сюда будут посланы ударные группы из какой-то крепости. Далеко до неё?
– Из бастионов Дозора? – уточнил ведьмак. – Надеюсь, не пешим ходом. Иначе они сюда только к закату доберутся. Надеюсь, продержимся.
– Ну, а какой у нас выбор? – скривилась Хестия. – Бежать всё равно некуда. Остаётся только царапаться до последнего.
Со стороны выхода из квартиры донеслось шипение и клёкот демонов, скрежет твердых лап по напольной плитке. Прорвались-таки!
Мы все, будто по команде, выдвинулись вперед, поднимая оружие.
– Ну, хоть скучать не придётся, – саркастично усмехнувшись, проговорила Хестия.
Глава 23
Сложно сказать, сколько всё это длилось. С самого начала штурма пилона я потерял чувство времени. А постоянное напряжение и чувство безнадеги давило на психику, даже несмотря на то, что амальгама купировала большую часть эмоций. Я чувствовал себя зомби. Действовал на автомате, не особо задумываясь. Впрочем, особо размышлять было и некогда – знай бей прущих изо всех щелей тварей.
Свет зари давно потух, и вместо него я орудовал гракхским мечом, доставшимся от Макса. Он, конечно, сильно уступал световому клинку, да и сноровки требовал куда большей. Но понемногу я приноровился.
Отсиживаться в чужой квартире у нас не получилось – демоны постепенно вытеснили нас с этажа, забравшись уже снаружи, через остекление балкона. Мы снова отступали по лестнице, только на этот раз уже вниз, решив, что будет лучше объединиться с арранским подкреплением, стягивающимся в этот район.
Новые Жнецы всё прибывали, и через какое-то время во дворе здания их было уже пару десятков. Дело пошло куда бодрее – орда демонов и гулей, поначалу казавшаяся бесконечной, начала заметно редеть. Особенно после того, как после нескольких особо мощных бомб, разорвавшихся прямо в пасти их предводителя, гигантское чудище, наконец, затихло, бессильно раскинув паучьи лапы. Его обгорелая плоть воняла так, что от этого запаха невозможно было укрыться даже в здании.
К моменту, когда наш маленький отряд вернулся к пилону, двор был уже почти очищен Жнецами ортосов. Монстры постепенно сменили тактику. Столкнувшись с огромными потерями, они все же начали отступать, а потом и вовсе рассеиваться по округе. Но расслабляться было рано. На город опускались сумерки, а значит, можно было ожидать новый всплеска активности Скверны.
Часть грибницы, как я понял из объяснений Харула, была частично сожрана вылезшим через брешь демоном, но за эти два дня она разрослась так, что запросто могла заполнить собой всё метро. И вот теперь, растревоженная битвой, Скверна извергала на поверхность всё новых монстров.
Армия арранов прибыла только через пару часов, причем выглядела так, будто всю дорогу пробивалась с боями. Наверное, так и было.
Солдаты сильно уступали Жнецам по качеству доспехов и снаряжения, но зато действовали куда более профессионально. Сразу видно, что матерые вояки, а не позёры-аристократы. Внешним видом они мне напомнили римские легионы – наверное, из-за характерных шлемов с гребнями из жесткой щетины. В доспехах я не особенно разбираюсь, но, кажется, они были потяжелее древнеримских. Кольчуги, кованые кирасы, сплошная защита для рук и ног.
Немного удивили ездовые животные. Помимо лошадей вполне земного вида попадались и экзотичные – мохнатые здоровяки, похожие на зубров, но с костяными лбами и короткими толстыми хоботками, горбатые ящеры и даже здоровенные ездовые птицы типа страусов-переростков.
Все уцелевшие в этой мясорубке постепенно стягивались во двор рядом с пилоном. Было много раненых, некоторых тащили на носилках, сооруженных из подручных материалов. Но сильнее всего бросалось в глаза то, насколько мало нас осталось. По самым смелым подсчетам – человек пятьдесят-шестьдесят. И это со всей округи, включая лагерь повстанцев и тех пленных, что удерживали до этого гракхи.
Из самих повстанцев вообще никого не было видно. Только Караев сидел прямо на земле, прислонившись спиной к фонарному столбику, и смотрел в одну точку невидящим взглядом. Лицо его из-за сплошной корки засохшей крови было похоже на жуткую маску, на которой выделялись только глазные белки. Я пробовал заговорить с ним, но он не отвечал. Подозреваю, что вообще тронулся рассудком.
Немудрено. Остаться последним из своего подразделения, потеряв всех, кто был вверен в твоё командование… После такого у любого крыша поедет.
Несмотря на контроль эмоций со стороны амальгамы, мне и самому было тошно. Да, я был словно накачан транквилизаторами, и все происходящее вокруг плыло мимо меня, будто во сне. Но разум-то не отключишь. И стоило вспомнить о Максе, хотелось выть и бить кулаками стену.
Холодный рассудок в этой ситуации был даже, пожалуй, вреден. Потому что я со всей отчетливостью понимал, что кровь всех этих людей, погибших сегодня – в том числе и на моих руках. Я ведь знал, насколько опасно оставаться в этом районе. Я мог бы попробовать убедить Караева увести людей отсюда. Но я все силы бросил на то, чтобы захватить этот треклятый пилон и вытащить Лиску. Это стало для меня навязчивой идеей. И в итоге – столько народу полегло, а пилон так и стоит неприступной пирамидой.
А ведь я и сам мог бы погибнуть. И если наш пакт с Козлоногим имеет реальную силу, то тогда бы я погубил и дочку. Я был слишком упрям, надо было действовать тоньше, осторожнее…
Легко, конечно, об этом рассуждать сейчас, когда уже ничего не исправишь…
Мы с Харулом и Хестией сидели на крыльце здания, апатично наблюдая за царящей вокруг суетой. Регина держалась чуть поодаль от нас. От медицинской помощи она отказалась, сославшись на то, что раны залечит амальгама. Приняла от одного из ортосов лишь бутыль с питьем.
Демонов поблизости уже не осталось, но двор избрали чем-то вроде перевалочного пункта. Солдаты очищали его от трупов и от остатков баррикад, рядом с пилоном остановились какие-то повозки – похоже, обоз с припасами. Там же быстро развернули навес, под которым оказывали помощь раненым.
Великан-гракх, к моему, да и не только моему удивлению, выжил. Его буквально откопали из-под целой горы мертвых демонов, всего в кровище и прочей требухе, и оттащили под навес к медикам. На нём живого места не было, но судя по всему, выкарабкается. Бессмертный, как тихоходка.
– Охо-хо, ты погляди-ка, кто заявился! – вдруг оживилась Хестия, указывая на небольшой отряд, приближающийся к пилону. – Неужели сам Данакт Ортос, собственной персоной? Может, и копьем своим знаменитым помашет, разгонит Скверну?
– Вряд ли, – усмехнулся Харул. – Слишком грязная работёнка.
Эта группа воинов резко выделялась среди прочих богатыми доспехами. Их возглавлял рослый ортос в массивной золоченой броне, похожей на ту, что была у Дангилая. Верхняя часть её была громоздкой, с решетчатой конструкцией, крепящейся где-то в верхней части спины и разворачивающей за головой воина герб с золотым двуглавым орлом. Издалека я даже принял его за российский, но нет, стилистика другая.
Рядом с ним в воздухе плыло странное призрачное существо, сотканное из голубоватого света. Женщина в причудливой одежде, кажется, составленной из десятков широких лент. Головной убор её был похож на капюшон рассерженной кобры или на ту штуку, что носили египетские фараоны.
Процессия направлялась прямо к нам, и Регина первой поднялась на ноги. Её заметно шатало от усталости и едва залеченных ран, но она постаралась выпрямиться, будто солдат по стойке «смирно». Жнецы дома Мэй тоже поднялись, и Хестия попутно пнула меня боковой стороной сапога.
