Вернулись с докладом командиры отрядов, я выслушал их, затем скрепя сердце выдал винтовки и патроны безоружным, потом организовал горячее питание, опять же едва ли не ополовинив наши с Лизонькой припасы.
Я еще успел повздорить с Лизаветой — девчонка всерьез собралась мне выговаривать за то, что я ошарашил по башке Веничку… тьфу ты опять… то есть, Вениамина Львовича Мезенцева — того самого неприспособленного студентика химика. Даже странно — Лизхен совсем не вспоминала о том, что этот самый Веничка, десяток минут назад угробил негритоса, которого сейчас бодренько дожирали гиены в саванне. Ну да ладно. Кстати, она оказалась действительно врачом и довольно умело обиходила раненных, выковыряв при этом массу осколков и пару пуль. Выглядела после этого, словно упыриха — вся в кровище, но бодрость духа сохранила и сразу принялась за остальные болячки — сбитые ноги и прочие мозоли. Словом, молодец Лизавета Георгиевна.
Я походя поймал Шнитке и расспросил, откуда взялся при отряде Степан. Оказалось, что он с самого начала был вместе со спутником, каким-то русским, с виду богатым. Отряд из добровольцев возглавлял отставной майор германской армии, но в следствии полной несогласованности и отсутствия взаимодействия с основными силами, быстро был бриттами разбит, потеряв семьдесят процентов личного состава. Командира убило вмести с богатым русским, одним снарядом. Каким-то чудом волонтерам удалось выбраться и даже отбиться от преследующей их, британской кавалерии. Все это время Степан был с ними, причем воевал умело и расчетливо. Саблю он снял с убитого улана, вот только зачем ему она ему нужна, Шнитке наотрез отказывался понимать.
М-да… больше загадок и ответов. Одно только ясно — он казак, но вот почему не признается? Да и ладно.
К вечеру, управившись со всеми делами, я наконец присел и под сигару потихоньку прихлебывал кофеек. Тяжелое это дело командовать. Особенно гражданскими штафирками. Ох и тяжелое. Лизавета успела привести себя в порядок, подсела и сменив гнев на милость, отчаянно ко мне подлизывалась. Веничка отсиживался в фургоне и свирепо дулся на меня, за некое "варварское" отношение к нему. Так сам выразился, стервец малахольный…
Словом, дела потихоньку налаживались. Одно присутствие соотечественников, нешуточно прибавляло бодрости духа и я уже прикидывал как свалить подальше из этой клятой Африки и сманить за собой все компанию. Куда свалить? Конечно в САСШ, а там… а там, я уже знаю, что делать.
Но тут… тут, приперлись Ла Марш и Шнитке и заявили, что если я хочу возглавить отряд, то должен подтвердить им свою личность. Не много, ни мало. М-да… все правильно, успели опомниться и теперь, самое время усомниться в личности непонятного капитана. До меня только сейчас стало доходить, что я личину не очень правильную выбрал. Майкл Игл, может быть только англом — что вообще неприемлемо и в высшей степени подозрительно, или американцем, чьи воинские звания среди европейцев никак не котируются. Не успели еще заслужить. Ну и что мне делать? А вообще, наглость второе счастье — вот из этого и будем исходить.
— А если, я не хочу возглавлять ваш отряд? — как можно безразличней буркнул им в ответ.
— Как? — в один голос возмутились немец с французом. На их лицах читалось такое дикое недоумение, как будто, я отказался командовать целой армией.
— А так. Все что мог, я для вас уже сделал, но к сожалению, у меня совершенно другие задачи. — Я с каменным лицом развел руками.
Оно мне надо? Документы для начала покажи, коих у меня нет от слова совсем, затем взвали себе на шею этих остолопов и делай из них солдат, что тоже весьма не просто. И главное, в этом случае придется воевать, чего я тоже совсем не хочу.
— Господин капитан!!! — экспрессивно воскликнул француз и обескуражено заткнулся, очевидно не найдя, что сказать.
— Герр гауптман!!! — немец тоже осекся и почему-то смущенно стал рассматривать носки своих сапог.
А еще я заметил нехорошо прищурившиеся глаза Елизаветы Георгиевны. Ну как же, видите ли, я отказался воевать за благое дело. Ох, похоже и намучаюсь я с ней.
— Еще раз вам повторяю — у меня своя миссия. Могу лишь вам сообщить, что я американец. Более ничего.
— Но!!! — теперь первым начал возмущаться немец, но опять не успел ничего сказать. Примчался один из дозорных и с ужасом сообщил, что к оазису на рысях несется не менее эскадрона британских уланов.
Приехали…
Глава 5
Оранжевая республика. Река Утгер. 18 февраля 1900 года. 18:00
— Ну что стоим, мать вашу, к бою!
Для того чтобы расставить по местам наличных бойцов и провести инструктаж, много времени не понадобилось и через несколько минут, я уже наблюдал британский кавалерийский отряд в бинокль.
Да — уланы, примерно, десятка четыре, а точнее тридцать пять. Но никак они не "несутся", а вполне себе трусят по направлению к оазису, примерно в километре. И совсем уж не эскадрон. Делов-то — один пулемет и все — туши воду. Однако нет у нас пулемета. И не предвидится, редкость пока они, тем более — ручные. Даже приличных солдатиков нет… добровольцы, мать его ети. Два парикмахера есть и целый мясник, не говорю уже за студента-химика. Нет… забыл, есть два финна, грят охотники. Но от этого как-то спокойней не становится. Ну и?
— Господа… — я обратился к Ла Маршу и Шнитке. — Предупреждаю, если хоть одна сволочь выстрелит без команды, расстреляю лично! Не их, а вас расстреляю. Огонь только по моей команде, залпами и будьте добры проследить, чтобы ваши люди разобрали цели, а не палили в одних и тех же. Понятно? — я проводил взглядом удаляющихся командиров и для порядка рыкнул в след. — Ползком, мать вашу, ползком! Стоп!!!
Что еще? Степан залег неподалеку, невозмутимо гоняет во рту травинку, Лизхен спряталась под фургоном со своими подопечными и Венечкой, которого я приставил к лазарету от греха подальше. Остается только надеяться, что бритты до нас не доедут. В противном случае… даже загадывать не хочется. Зараза, вот же занесло болезного — то есть меня, в епаные исторические дали. Хотя если разобраться, надо еще спасибо сказать, что не в средние века. Читал давеча, одного писателя, так тот, как раз излагал про такой случай. Ох и намытарился там главный герой, пока свое графство отвоевал. Млять, да чего так руки трусятся? Вроде не пацан, успел пороху понюхать…
Бритты никуда сворачивать не собирались, наоборот следовали как раз к оазису. Я подозреваю перлись они по следам добровольцев. Впрочем тоже довольно бестолково, без передовых разъездов. Но это недолго они так расслабляться будут — буры живо вышколят.
Я поматерился мысленно и когда кавалеристы приблизились на сотню метров, отдал команду "огонь", при этом сам выцелил их командира. Грянул нестройный залп, десяток уланов моментом вынесло из седел, с истошным ржанием грохнулось на землю несколько лошадей. К счастью, я попал — улан с султанчиком на шлеме завалился на шею своей лошадке. Кавалеристы смешались, пытаясь выйти из-под огня, что позволило сделать нам еще один залп, угробив с пяток человек, а потом они совершили логичную глупость — с места в галоп ринулись атаковать оазис с саблями наголо. По пути успев сделать по нам залп из своих карабинов. Ловко и слаженно, но в белый свет как в копейку. Все ополченцы залегли, так что в них даже прицельно не очень то попадешь.
Третий наш залп, а вернее совсем нестройная пальба, урона большого бриттам не принесли — снесло всего пару человек, причем одного застрелил я, а второго — кажется Степка.
Очень рассчитывая, что добровольцы, по моему совету не станут лезть под копыта и сабли, я бросил винтовку и выдрал из кобуры Маузер. К счастью, уланы пронеслись стороной и я вполне спокойно расстрелял обойму им в спины. Целился в лошадей, прости меня господи, ибо опыт стрельбы из такой дуры имел совсем ничтожный. Млять, это же сколько я уже угробил человек? Прямо жуть берет, а тут еще безвинные коняшки…
Дальше началась такая катавасия, что командовать было уже бесполезно. Густая пальба, рев, ругань, ржание лошадок и болезненные вопли. Уланам оказалось негде развернуться — мешали деревья и ограда из колючих кустов, половина лошадей грохнулась на землю наткнувшись на натянутые между деревьями веревки и теперь их просто убивали всеми доступными методами — даже пытались бить коняшек прикладами. Впрочем, бритты тоже сдаваться не собирались и в меру своих сил рубили озверевших добровольцев саблями, палили из карабинов и револьверов. Но к счастью, не особо результативно. Вроде бы…
Находясь немного в сторонке, я методично и совсем безнаказанно палил, теперь уже из Веблея и даже вполне попадал — в седлах осталось всего трое улан, но исход битвы решил Степан Наумыч. Никогда в жизни не видел казаков в деле — имеется в виду настоящих казаков, а не ряженных клоунов, но когда увидел, впечатлился на всю жизнь. Степка каким-то загадочным образом взлетел на лошадь, попутно выбив улана из седла, а потом зарубил своей трофейной саблей оставшихся двоих кавалеристов. Я даже не понял, как он это сделал, настолько быстро и ловко все случилось.
