свои, не по чину, вишь ты… — степенно рассказала нам Годна.
Вот так номер! Пельмень — он вещь такая, он мороз любит! Мы оставили Донатия на хозяйстве, и пошли думу думать. Я искренне полагала, что тотальная и всеобщая зависимость от колдовства не может быть безопасной. Как мы уже успели заметить, артефакты были в большом количестве и ассортименте: согревающий, холодильный, стазисный и прочее, и прочее.
Хотя чего проще — есть некоторые вещи, в которых простые люди могли бы запросто обойтись без тех же магов. Взять те же сорняки — их ведь вырвать не проблема! Но повсеместно покупаются амулеты, и маги заговаривают урожай… как-то так…
Обо всём этом я думала, когда размышляла, куда бы нам пристроить изделия рук своих. Во дворе мы с Васькой обнаружили какой-то склад… или подвал… одним словом, просто склад мусора. Дверь была открыта на радость всем, и нам в том числе. Это потому, что никому и в голову бы не пришло воровать ломаную мебель и кружку с отбитой ручкой. Как-то так. Я по древней лестнице спустилась вниз, на минус первый, так сказать, этаж, там было немного прохладнее, и тоже ощущение деревенской помойки.
Я осторожно выползла из этого помещения типа «подвал», и аккуратно поинтересовалась, можем ли мы, пользуясь безмерной добротой нашей хозяюшки, использовать этот милый подвальчик по прямому назначению.
Ответом мне было лишь равнодушное пожатие плеч — двор у постоялого дома был большой, в нём с лёгкостью помещался как сам дом, так и небольшой хлев, и конюшня для лошадей постояльцев. На разные там сараюхи у хозяйки просто не было времени, управлялась-то она по большей части одна. Разве когда ей помогала пожилая незамужняя сестра…
Я посчитала свою миссию выполненной, то есть, как могла, пыталась уберечь хозяйкин мусор от уничтожения. В данный момент на постоялом дворе никого из постояльцев не наблюдалось, единственное что, обещались посетить нашу харчевню местные жители, но это будет ближе к вечеру, поудани, по-местному, значит…
— Давай, Васька, попёрли сломанные лавки — пропыхтела я, выползая из полюбившегося мне места с покрытыми пылью «стройматериалами».
Васёнка, так же, как и я, с детства понимала значение общественно важных работ — это первое, чему учит детдом. Так что она молча, иногда матерясь сквозь зубы, помогала мне переть какие-то столы. Или это всё же были лавки? Теперь не разобрать… местный конюх, кривой Вавула, завидя такое непотребство, бросился нам помогать. Наверно, тоже был детдомовцем…
Теперь работа пошла более споро, так что через каких-то пару часов нас радовала куча мусора за сараем, и многолетний слой пыли на обоих уровнях подвала. Васька отправилась за тряпками и швабрами для того, чтобы отмыть будущее место хранения наших будущих полуфабрикатов, а я осталась тихо сидеть на полу подвала, рассеянно посматривая на фронт работ. А смотреть там было на что — приличные клоки пыли тихонько колыхались от ветра из раскрытой двери.
Да уж… взялся за гуж, не говори, что не дюж… но усталость всё равно брала своё, так что я… то есть, я всего лишь подумала, ну а почему бы и нет? То есть чисто гипотетически… с гипотетической точки зрения… Да чего там оправдываться — я быстро встала, боясь передумать, повела руками в разные стороны, закрыла глаза и очень сильно захотела, чтобы свисающие клоки пыли, грязи и какой-то сажи просто исчезли. От рук снова повеяло теплом, медленно распространяющимся по всему телу… я осторожно открыла крепко зажмуренные глаза и тихо выдохнула — ничего похожего на моё прежнее колдовство, когда я подняла все листья и ветки с земли, не наблюдалось.
«Верхний ярус» нашего подвала радовал глаз свежеоструганными и хорошо подогнанными досками, оказывается, что это было какое-то светлое дерево, просто со временем оно настолько покрылось грязью и многолетней копотью, что узнать этот факт не представлялось возможным. Приятно пахло стружками… я вновь зажмурилась, но на этот раз от удовольствия, и была готова сделать грудь колесом, раздуваясь от гордости, как поступал раньше только Донатий.
Послышались шаги, в подвал внедрилась Васька, сгибаясь под тяжестью вёдер с водой. Показав чудеса эквилибристики, мне удалось поймать васяткину ношу у самой земли.
— Вот это номер! Раз, и всё! Красота и чистота! — Васька даже не заметила предотвращённого мною потопа — А давай спустимся вниз, посмотрим, как там стало чисто?
Я поддержала такую идею, так что мы ходко спустились по опасной лесенке вниз, на «минус первый этаж». Лучше бы мы этого не делали — поскольку вся та грязь, которая исчезла наверху, «радовала» глаз в леднике. Осветительный артефакт тускло светил, слабо освещая клочья свисающей пыли.
Я устало опустилась прямо в грязь. Я была просто морально раздавлена своей неудачей… Васька открыла было рот для того, чтобы изречь очередное нравоучение, но я перебила её:
— Ну да… четвёртое исключение из закона Голпалотта? Оно гласит, что всю грязь уничтожить невозможно?
— Да нет, Манюня. Я не это хотела сказать. Это закон сохранения вещества в действии. Ну, помнишь: «Если где-то убыло, значит, где-то прибыло».
На это мне было нечего возразить. Сама виновата — обрадовалась, как маленькая. А пора бы уже давно усвоить — не в сказке живём! Я принялась понуро сметать пыль щётками с потолка.
— Надо было сразу представить, будто вся грязь была в вёдрах — тихо шептала я.
Васька сочувствующе молчала. Спустя несколько минут нашего сосредоточенного сопения, к нам в ледник осторожно спустился кривой Вавула. Он раздражённо замахал на нас руками, предлагая покинуть помещение, он мол, сам всё сделает.
Мы устало выползли из холодной ямы на свет божий.
— Надо настоящий ледник делать, по всем правилам, и без волшебства.
— Без волшебства, говоришь? — мрачно спросила Васька, осматривая глыбы льда, из которых нам было предложено сделать ледник.
«Ежели будет на то ваше желание» — так нам сообщила Годна. Желание-то было, конечно. Но вот сама процедура распила и доставки льда из сломанного овина старого Живки в нижний ярус подвала постоялого двора была сопряжена с трудностями.
На дворе стояло лето, но под старой соломой неплохо сохранился прошлогодний лёд. Про него нам сказал наш помощник на добровольных началах. Как его распилить? Быть может, наколоть на небольшие кусочки и сложить в холщовый мешок? Именно такую идею я выдвинула окружающим, но она была принята достаточно холодно.
— Температура тогда будет недостаточно низкой. И пельмени наши будут всего лишь охлаждённые, как рыба на снегу в Метро.
Я подумала, и кивнула. Надо пилить и складывать на солому, затем спустить всё это богатство в ледник, а после туда же убрать пельмени для замораживания. Даже теперь в нашем подвале весьма свежо, а уж с этим льдом и подавно температура будет, как в промышленном холодильнике. Вавула с Васёной отправились за телегой, дабы на неё складывать лёд. Я осталась в овине, нервно оглядывая пилу. Эдак мы точно будем две недели колупаться, распиливая ярко-голубые глыбы с мутными вкраплениями пузырьков воздуха и каких-то чёрных точек — крошечных песчинок.
С чего бы начать? Мои ладошки неожиданно вспотели. Вот где уж точно не помешал бы крайне ценный совет уважаемого Донатия. Я хмыкнула. Ну что ж. Когда-то придётся начинать работать самостоятельно. Я обтёрла ладони о передник, закрыла глаза для лучшей концентрации, и представила, будто тяжеленная пила в моих руках — нечто горячее, что может разрезать лёд без особых усилий. В голову лезла какая-то ерунда из «Универсального солдата», как тот самый солдат голяком расхаживал по гостинице в поисках льда… тьфу, глупость какая. Я снова закрыла глаза, и попробовала отрешиться от всех мыслей… только думать о том, как чудесно нам будет укладывать на телегу аккуратно расколотые куски льда… да что за чёрт!
Я открыла глаза, и от нервняка немного побегала по овину. Почему-то очень захотелось есть. И даже Васьки рядом нет. Некому подсказать очередное заклятие из Гарри Поттера. Я немного успокоилась, и опять закрыла глаза, снова представив, как горячая пила нарезала тот самый лёд. Да уж… вот у того же Гарри Поттера была волшебная палочка, у властных ведьм Алексея Пехова могущественные заклинания, а у меня⁈
Всласть заняться разоблачением себя, как никчёмной колдуньи, мне помешал тихий стук
