— вяло отзываюсь я.
Судя по голосу, директор выспался и с этого бодр, и свеж. Не то, что некоторые, вроде меня…
— Что за необходимость была с поездкой в больницу? — спрашивают у меня.
— Ой, господин директор! — включаю я «дурачка» или, скорее «дурочку». — Я вспомнила, что давно не измеряла уровень гормонов в крови. А врач велел не пропускать, иначе статистика будет врать. Вот я и поехала сдать анализы.
— Это точно никак не связано с беременностью? — интересуются на той стороне.
Как все боятся. Чуть что, так сразу — «а ты не беременная»?! И глаза пучат, что есть силы.
— Чьей? — интересуюсь я в ответ, решив до конца придерживаться выбранного образа.
— Ну не моей же!
Судя по тону голоса, директор начинает — «нагреваться» …
— А чьей?
— Твоей!
— Ой, а я не поняла. Знаете, господин директор, я всю ночь работала. Поэтому плохо соображаю. Зато сделала минусовку к выступлению на дефиле и ещё минусовку для господина Хвана. Он, когда сможет начать работу?
— ЮнМи, я задал вопрос.
— Какой?
— Про твою беременность.
— А я что, беременна?
— Вот и я хочу это знать.
— А как вы узнаете? Это нужно в больницу ехать, анализы сдавать…. Мне ехать в больницу?
— Зачем тебе ехать в больницу?
— Вы же сами сказали, что я беременна и нужно сдать анализы…
Слышу, как ЮСон пару раз вдыхает и выдыхает.
— Что у тебя с головой? — спрашивает он меня.
— А что с ней?
— Сколько ты сегодня спала?
— Ну… Час.
— Охренеть. Скажи ЁнЭ, что я приказал, чтобы она уложила тебя спать.
— Простите, господин директор, но ЁнЭ мой работник. Вы не можете ей приказывать.
— Ага, а тут голова у тебя соображает хорошо. Ладно, я ей сам позвоню. ЮнМи, слушай меня внимательно. Завтра, мы с тобой едем к твоему воинскому начальству. Нас пригласил генерал Им ЧхеМу. Планируется, что будем обсуждать вопросы взаимодействия, касаемо тебя. Поэтому, нужно, чтобы завтра ты была в форме. Я имею в виду не одежду, а умственные способности. Если ты будешь завтра соображать там так же, как сейчас, то я никуда с тобой не поеду.
— А чего, завтра-то? — недовольно интересуюсь я. — Нельзя перенести встречу на после дефиле? Мне завтра нужно учиться по подиуму ходить. И репетиция, общая, должна быть…
— ЮнМи, — веско говорит ЮСон. — У генерала — своё расписание. И оно не стыкуется с твоим. Понятно?
Куда уж, понятней…
— Поняла… — говорю я, одновременно, в мыслях, не лестным словом поминая ЧжуВона, затащившего меня в армию.
— Что ты поняла? — интересуется ЮСон.
— Поняла, что проще сдохнуть, или забеременеть…
— Я тебе — забеременею! — с угрозой в голосе обещает мне ЮСон.
«Сам не хочу!» — думаю я, вспоминая крылатую фразу из «Кавказской пленницы».
— А когда тогда готовиться? — не став ничего отвечать на последнее заявление директора, спрашиваю я.
— К чему готовиться? — пытается уточнить у меня начальник.
— Ко всему, — отвечаю я.
— Что у тебя сейчас по расписанию?
— Не помню. Нужно у ЁнЭ спросить.
Но я действительно не помню, после бессонной ночи.
— Я сейчас позвоню ЁнЭ и сам выясню, — обещает мне директор, похоже собираясь отключиться.
— Подождите, господин директор, — останавливаю его я. — Я тут случайно проезжала мимо «Lotte Department Store Main» … У них на фасаде висит большое панно с рекламой. А сколько мне заплатят, если там будет моё лицо?
— Хех! — выдыхает в ответ ЮСон. — Я слышал, что это одна из самых дорогих рекламных площадок в городе, а может и в Корее. Чтобы туда попасть, нужно быть супермоделью. И фирма-рекламодатель должна быть очень солидной.
— Я поняла, господин директор. Спасибо, — благодарю я за информацию.
Только отключился от ЮСона — снова звонок! Смотрю на телефон — БоРам. Отвечаю.
— ЮнМи, можно изменить концепцию клипа? — поздоровавшись, интересуется БоРам. — А то мы хотим отдать клип ИнЧжон, а она — стесняется раздеваться.
— Мы, это кто, сонбе? — спрашиваю я, поняв, что речь идёт о вчерашнем разговоре у ЮСона.
— Мы, в группе, так решили, — отвечает БоРам.
— А что, вы уже решаете, кто, что будет делать? Я только что разговаривала с директором ЮСоном. Он вроде ещё не уволился, даже работает.
— Ты же автор, — говорит БоРам. — Как скажешь, так и будет. И директор ЮСон тебя послушает.
— Понятно, — говорю я и интересуюсь. — А почему вдруг — ИнЧжон?
— У неё нет персональных проектов. И она очень переживает поэтому.
— А ХёМин? Ей персональные проекты не нужны? Она — согласна с этим? Или она в ванной, связанная лежит? — интересуюсь я.
— ХёМин — согласна! — рапортует БоРам.
Рад за неё.
— Я подумаю, сонбе, — обещаю я БоРам и попрощавшись, отключаюсь.
Хотя, чего там думать? — думаю я, мысленно возвращаясь к только что состоявшемуся разговору. — Если не половину, то уж точно четверть своей популярности клип набрал именно из-за сцены стриптиза в невесомости. И если вместо этого нарядить ИнЧжон в платьице и дать спеть где-то у дороги, на фоне зелени, то это будет такая доярка в платье…и такая… крепкая деревенская песня! Которую, к сожалению, никто не заметит. Для ИнЧжон нужно что-то другое…
Я задумываюсь, пытаясь представить, что. В памяти внезапно всплывает, как неплохо на ней смотрелся а-ля
