Первой начавшая веселье Ринель первой же его и закончила, скользнув напоследок по мне взглядом, от которого я чуть было не отшатнулся – взгляд был не то чтобы восхищенный или одобрительный, но весьма заинтересованный: мол чего же это такого нового в парнишке появилось, что начало хоть что-то получаться? У этой-то деревенщины! Парнишка, я то есть, ничего нового в себе не чувствовал и был лишь рад, когда начальница перенесла свое внимание на Ак-Барса.
– Это все очень весело, – произнесла она, – но каков итог?
– Итог такой: информации клиент дал много. Хорошей информации, жирненькой, вкусной. На деньги даже и оценить не возьмусь. Кой-какие старые дела дополнить можно, да и по новым поработать – прямо песня...
– Но? – перебила начальница.
– Ах, Ринель, с вами прям-таки неинтересно, и все-то вы знаете заранее... – манерно засмущался мохноног.
– Не ерничай, дело говори. – В голосе Ринель проскользнула жесткая нотка.
– Хм, дело... В том-то и дело, что по делу ничего дельного сделать не удалось – ну что тут поделаешь!
– Два. "Раз" я уже про себя сказала. – Ринель чуть прищурила глаза. – Одним словом, ни хрена по делу у него не было.
– То есть, само собой, моя подробная запись уже у Лорда, но насколько я разбираюсь в колбасных обрезках – по главной теме ничего оттуда не выцепить.
– Дерьмовые дела, – подытожила эльфиянка. – Ладно, все свободны. Айше, останься.
То, что произошло между нами наедине, я вряд ли когда-нибудь кому-нибудь расскажу. Нет, мы вовсе не слились в экстазе прямо на служебном столе, как я подумал бы, услышав подобное вступление. Ринель устроила мне выволочку по всем огрехам, которые я совершил во время вылазки в Свободную – могли бы и заранее предупредить, что дурацкая серьга в ухе еще и пишет все, что происходит вокруг! Скажу только, что жив я остался и физического ущерба не понес. Что же касается ущерба морального: во-первых, если подходить к вопросу логически, брань на вороту не виснет, а во-вторых, мои познания относительно цензурных и нецензурных оскорблений здорово расширились. Новые знания – ведь это всегда полезно? Однако, когда, выбравшись из комнаты, я глянул в зеркало (обычное), то поимел удовольствие созерцать щеки покрасневшие, глаза несколько расфокусированные и общий вид весьма взлохмаченный. Было и еще одно утешение: скорее всего мои ошибки оказались лишь поводом для разноса, а причиной было общее настроение Ринель. Насколько я понял, ни у Лорда, ни у Артуро дела с мертвой точки не сдвинулись, да и сама наша начальница если что-то и предпринимала, то с тем же успехом – нулевым. Я же оказался наиболее подходящим объектом, на котором можно сорвать злость, и что-то мне подсказывало, что это случится еще не раз. Оставалось только стараться не давать повода, потому что причину – нераскрытое дело – я устранить не мог. Хотелось бы, конечно, но, кроме очередной мечты о гениальном озарении, которое меня посетит сегодня же вечером, ничего путного в голове не появилось, а здравого смысла хватало на то, чтоб понять: мечта так мечтой и останется.
Так оно и получилось. Прошел день, потом другой, потом третий... На агентурную работу меня больше не посылали, хотя Ак-Барс где-то пропадал еще сутки напролет. Лорда тоже я видел нечасто, и это было очень хорошо, потому что каждый раз, глянув на его бледное лицо, я вспоминал вампира из пивной и помимо воли старался убраться подальше. Зато Артуро сидел в архиве не вылезая, его терминал чуть ли не дымился. Один из дней и я потратил на работу с загадочной техникой: с самого утра Артуро показал мне табурет перед компьютером и сообщил:
– Видите надпись?
Я кивнул – действительно, надпись "Скомпилировано: 46.7. Осталось: 669.8" было трудно не заметить, так как на экране горела только она одна.
– Посидите, пожалуйста, немного здесь, у компьютера. Когда он напишет "Компиляция закончена", позовете меня. Это на час, не больше... – И с этими словами он ушел.
Я уставился на машину, которая загадочно гудела, и время от времени в гудение добавлялись еще какие-то шуршащие звуки. В такт им на панели то загорался, то гас, то судорожно мигал красный огонек, и, как свидетельство трудов агрегата, через минуту я узнал, что "Скомпилировано 63.2. Осталось 643.3". В результате я просидел перед компьютером до полшестого вечера, потому что загадочная "компиляция" шла как-то не так и на экране то и дело загорались строчки типа "Некорректная логическая операция, поиск невозможен. Пересчет по троичной логике займет двадцать восемь минут. Пересчитать: да, нет?". Я легко нашел на клавиатуре клавишу "Да" и каждый раз нажимал ее, когда получал очередное сообщение. Таким образом я остался без обеда, но, с другой стороны, когда Артуро вечером пришел сам, он чем-то щелкнул, вывалив на экран кучу непонятной информации, и с восхищением глянул на меня:
– Ну, молодой человек, я восхищен вашим терпением!
Я промолчал: не говорить же, что мое терпение уже давно истощилось. Просто в очередной раз я не сумел выйти из Архива через Зеркало, а дверь оказалась заперта и моим попыткам применить новые знания тоже не поддалась.
– Я и не думал, что моя программа может быть откалибрована на такой точный поиск! – продолжал нахваливать меня Артуро. – Очень здорово, что вы не поленились заняться ручной настройкой. Когда у нас будет посвободнее со временем, вам обязательно надо продолжить освоение вычислительной техники!
Я кивал, а сам бочком-бочком пробирался к двери, потому что хоть и был с утра не евши и не пивши, но видение двери "М/Ж" последний час маячило перед моим внутренним взором прямо-таки неотступно.
Но, как выяснилось, и откалиброванная на сверхточный поиск программа ничем помочь нам не смогла, равно как и дополнительный визит Артуро к В.М. Скракану. Настроение Ринель ухудшалось с каждым днем. На работе это не сказывалось, разве что общее напряжение заметно нарастало. В четверг она вышла из дому пораньше – надо было встретиться с одним клерком из пятого портала Свободной, хотя в глубине души надежды на получение от него чего-нибудь путного почти не было. Ринель спустилась по ступенькам и обернулась. Серебристо-серый, полузримый в рассветной дымке, Вестник опустился на одно колено прямо у подъезда ее Таун-хауза и подал послание. Она, вздохнув и мысленно грязно выругавшись, все-таки протянула руку и взяла неощутимый свиток.
– Ты передал послание, ты свободен.
– Ма-леди, мои государи и ваши родители очень просят вас...
– Ты свободен, – ее голос чуть заметно дрогнул, – я приму решение позже.
Он склонил голову и поднялся с колена.
– Я подожду вас. Радужный мост неустойчив. Ринель подняла голову и бросила взгляд на небо.
– В такое время?
– И об этом государь тоже хотел с вами поговорить.
– А мой брат? – Ехать не хотелось, но было надо. Если уж после всего, что между ними было столетие назад, родители все же решились на разговор, значит, что-то крупное сдохло в Лесу. Кроме того, что ж действительно могло сделать неустойчивым Радужный мост в такое время.
– К светлейшему принцу тоже отправлен гонец. Он должен дождаться его решения...
– Да знаю я, что ответит на такое светлейший принц.
– Государи не теряют надежду, что когда-нибудь он все же сможет понять их...
– Это вряд ли, – она усмехнулась, – но я поеду. Подожди.
Мысленным усилием сплетя в единый жгут двенадцати-цветовую развертку реальности, Ринель дотянулась до Лорда. Как всегда, дохнуло холодом, когда он подхватил свой конец нити.
– Что случилось, Ри?
– Я хочу сходить в Светлые Земли...
– Э-э... а ты действительно уверена, что хочешь этого?
– Гут ты прав, не хочу. Но мое чувство опасности визжит и вырывается.
– Ну езжай, тебе виднее. Только там тебя даже я подстраховать не смогу, до Светлых Земель мне без больших проблем не добраться...
– Не грузись, меня Ронди подстрахует.
– Тогда ладно, только не долго.
– Что для бессмертных время? Оно же стоит.
– Дошутишься когда-нибудь. Ох. Вот только чисто эльфийских проблем нам для комплекта и не хватает. Разгребись там сама хоть бы временно!
– А зачем иначе я туда пойду? – И она разорвала связь. Второй жгутик нашел Айрондира. Тот открылся мгновенно и тепло.
– Привет, малышка!
– Послал уже? Уж больно сияешь!
– Конечно, послал. Около тебя небось тоже стоит весь такой из себя.
– Вестник-то. Да ждет. Но я иду.
– Спятила, – ахнул Ронди.
Ринель неожиданно разозлилась:
– Это ты у нас вольный художник, что хочешь, то и делаешь, а я на государственной службе. И если где-то чую запах дерьма, то имею только одно право – первой сунуть в него руку поглубже, пытаясь заткнуть прорыв. Понял?
– Понял, понял, не искри. А что, в самом деле так разит?
– Есть такое дело!
– Тогда конечно. Только уж извини, я тебя подстрахую своими средствами. Чтоб не заснула прекраснейшая из принцесс навек в Светлых Землях... – последнюю фразу в стиле древних эльфийских баллад на Высоком Квэндэ.
