Как вскоре выяснилось, катер не собирался проникать сквозь сетку сторожей Излина. С земли поднималась значительных размеров транспортная платформа с ярко высвеченной на ней парковочной зоной. Автопилот направил машину Гима туда, замедляясь и выбирая место для посадки. Вновь Церона потрясла система безопасности: всю поверхность платформы покрывали бугорки башен с излучателями. На этот раз орудия сразу зафиксировали и опознали цель, провожая катерок агента своими антеннами до самого момента его посадки.
Катер замер. Его накрыла полусфера непрозрачного силового поля. А принявшая гостя платформа устремилась вниз, уверенно минуя смертоносную оборонную сеть.
Поверхности планеты они так и не достигли. Опустившись километров на семьдесят, платформа остановилась, а на некотором расстоянии от катера Гима, в зоне, накрытой силовым полем, в наклонной стене распахнулся люк с выступающей из него пешеходной лесенкой. Скафандра на сержанте не было, но автопилот катера не позволил усомниться в качествах местной атмосферы – катер поднял двери, впуская в салон воздух Излина. Гим вышел. Кроме люка и лесенки, другого пути из-под силовой полусферы не существовало – сержант вошел в стену и начал спускаться.
Внизу располагался небольшой слабо освещенный зал, где ждали двое неразговорчивых мужчин в военных скафандрах повышенной защиты. Они молча обыскали сержанта, исследовав сканерами каждый сантиметр его тела, затем так же молча указали ему на уводящую вниз шахту лифта и последовали за ним в тут же прибывшую просторную кабину.
В кабине лифта стояли диваны, кресла, на потолке висел большой голографический проектор – все указывало на то, что здесь придется находиться довольно долго.
В груди все сжалось, заложило уши – лифт устремился вниз с плохо смягчаемым ускорением. Спуск продолжался целый час, так что Гим в конце концов устал ждать и позабыл все, от чего нервничал и к чему готовился.
Наконец двери открылись. Гиму предложили выйти. Солдаты в скафандрах остались в кабине и тут же умчались вместе с лифтом в обратную сторону.
«Лифтеры»... – хмыкнул про себя Гим.
Какое-то время он стоял в полной темноте, ничего не видя, но испытывая неприятное чувство покалывания по всему телу – ощущение, что тебя обшаривают десятки глаз. Затем сразу отовсюду грянул ядовито-белый свет, из которого навстречу прибывшему выступили люди в странного вида латах и вооруженные колюще-режущим оружием: мечами, кинжалами и арбалетами.
– Что это... – начал Гим, но его бесцеремонно перебили.
– Следуйте за нами, лорд! – потребовал старший в этом маскараде.
Гим пожал плечами и пошел, куда его попросили. Еще не приоткрыв своего истинного лица, Излин уже начинал раздражать сержанта, заставляя беспричинно злиться на все эти бесконечные проволочки, а заодно – на всех, кто их организовывал.
Вся группа, состоявшая из десяти солдат, ряженных под древних рыцарей, и Гима, одетого в серый с серебром костюм, снова стала куда-то спускаться, ступая по широким ступеням винтовой лестницы.
– Прошу вас, лорд!
Перед ними разошлась в стороны стена толщиною в несколько метров. За нею открылся большой пустой круглый зал с окнами от пола до потолка. Основной цвет потолка и стен был белый, пол – светлый, мозаичный. Через большие окна бил естественный солнечный свет, играя на мозаике пола веселыми, красивыми бликами.
Стена вновь сомкнулась. Десять «рыцарей» разошлись по периметру круглого зала и замерли там, как изваяния. Больше ничего не происходило.
В какой-то момент Гим понял, что и на этот раз находится в лифте. Но теперь у него появилась возможность смотреть наружу. Сержант приблизился к окну – ему не мешали, «рыцари» не шелохнулись.
Круглая кабина нового лифта плавно спускалась по стальным направляющим с большой высоты – в несколько километров над уровнем суши. Внизу открывался вид на город и окружающий его ландшафт.
Гим пожал плечами: пейзаж поражал не титаническими сооружениями и небоскребами, а полным их отсутствием. Насколько хватало глаз, ничто не говорило о торжестве человека над природой. «Город» состоял из небольших строений в один, два и три этажа с покатыми крышами, нескольких грубых массивных каменных замков и двух находившихся одна внутри другой не особенно высоких кольцевых каменных стен, обрисовывавших городскую черту. Да и по площади это странное древнее поселение никак не могло сравниться даже с самыми маленькими из городов Ларнита. Вокруг же него, от городских стен и до самого горизонта не было ни одного искусственного объекта – только зеленые леса, зелено-желтые поля да голые холмы.
Единственное строение, на котором можно было остановить взгляд, находилось прямо под ними. Обнесенное сразу тремя высокими стенами, оно было сложено не из камней, а из блоков прозрачного, блестящего, как стекло, материала. Возвышаясь над городом, здание сверкало и переливалось всеми своими гранями, что выглядело красиво, но все равно довольно анахронично.
Комната-кабина наконец опустилась так низко, что поравнялась с хрустальным дворцом и замерла на одной из его башен. На этот раз разошелся пол в центре помещения. Гиму предложили спускаться, опять же по винтовой лестнице. Закончилась лестница в длинном полутемном коридоре, на стенах которого горели светильники, а на полу лежали ковры. Коридор привел к залу, одна из стен которого состояла из того же самого прозрачного материала. В этом зале было так светло, что после полумрака захотелось прищуриться.
Во внутренней, непрозрачной стене были огромные золотые двери, по обе стороны которых дежурил караул из десяти вооруженных все теми же мечами молодых женщин. Золотые створы распахнулись, пропуская Гима в огромный ярко освещенный зал с куполообразным потолком, малахитовыми колоннами и мраморным, украшенным золотом полом. И лишь в центре этого зала обнаружилось то, к чему привык сержант конфедерации Нибуса – несколько глубоких мягких кресел вокруг обычного голографического панно.
Гим оглянулся – двери закрылись, а под своды зала вошел только он один. Зато в самом зале под каждой из добрых трех десятков колонн стояло по стражнице, и все они синхронно, в один и тот же миг натянули тетиву своего лука и направили примитивное древнейшее оружие на гостя, оторопевшего от неподдельной ярости, сверкавшей в устремленных на него красивых глазах.
– Наконец-то! – из кресла в центре зала порывисто вскочил темноволосый мужчина средних лет.
Он был невысок, худощав, его тонкие бледные губы были сжаты в ниточку, а маленькие глазки смотрели колюче, недобро. Мужчина был облачен в черный, шитый золотом тяжелый халат, а громадные бриллианты в его серьгах и перстнях так сверкали и переливались, что мешали сосредоточить внимание на их владельце. И еще – от этого человека веяло, почти осязаемо, нервозностью и психической неуравновешенностью.
– Гим Церон Ревенберг? – Высокий, срывавшийся на писк голос прозвучал громко и высокомерно.
– Да. А вы?
– Для тебя – герцог. «Мой герцог».
Они посмотрели друг на друга. Антипатия не стала взаимной. Гим не мог не отметить про себя, что Ронтонте еще хуже его майора. А вот герцог изучал гостя, как ребенок игрушку. Для него Гим был вещью, а какая может быть симпатия или антипатия к вещи?
– Не впечатляет, – скорее ожидая, что его разубедят, чем утверждая, заявил герцог.
Гим промолчал, заставив мужчину недоуменно поднять брови.
– Не боишься? – чуть улыбнувшись, герцог обвел руками зал.
Все женщины находились в сильном напряжении, их глаза горели ненавистью и тревогой, сжимавшие натянутую тетиву пальцы в специальных перчатках подрагивали, говоря о немалом физическом усилии, требующемся, чтобы стоять вот так, наизготовку, и тянуть время.
Сержант пожал плечами:
– Скорее нужно бояться вам, мой герцог. Если одна из них не удержит свою упругую штуковину, та разогнется, снаряд может угодить в меня, я пострадаю, а ваше капиталовложение окажется напрасным.
– Мне сказали, ты бессмертен? – недовольно сверкнул глазами Ронтонте.
– Раз вы спрашиваете, боюсь ли я, значит, допускаете обратное?
Герцог на долю мгновения задумался.
– Я заказывал телохранителя, а они и в самом деле прислали советника. Похоже, ты слишком умен для своей работы. Запомни: советник мне не нужен! Ты – телохранитель!
Герцог говорил отрывисто, быстро, нервно и повелительно. Гим, напротив, держался холодно и спокойно. Кое-что изменилось и в его жизни, и в его характере. Теперь он получил имя, теперь у него был титул, теперь он не только испытывал уважение к самому себе, но и имел законное право потребовать его от других. Даже от правителя сектора.
– Мой герцог, не забывайте, я лорд.
– Не важно! – Ронтонте взмахнул руками и перешел на крик: – Я не заказывал «лорда»! Мне плевать, кто были твои родители! – Он вновь на секунду задумался, и этой секунды ему хватило, чтобы изменить мнение на противоположное: – Совершенно верно. Ты – лорд. Эльтары знают свое дело. Было бы унизительно, если бы герцога Ронтонте охранял какой-нибудь безымянный.
