– Почему ты не говорил этого раньше? – спрашиваю я, кусая губы.
– Ну, Тим… – Вокульский качает головой. – Ты еще не руководитель подполья…
Понятно. Меня не касается даже то, что меня напрямую касается. Очень знакомо.
– Как меня хотят использовать?
– Этого я не знаю. Спроси у них. – Час от часу не легче.
– Что ты предлагаешь лично мне? – спрашиваю я. – Пойти и сдаться?
– Да.
Вокульский продолжает улыбаться.
– Короче говоря, если ты еще не понял, что настал тот самый случай, которого мы ждали полторы сотни лет, то позволь тебе заявить: это тот самый случай. Упустить его – глупость и преступление. Иди и смело ставь условия своего сотрудничества. Держись наглее. Зубы тебе, возможно, и проредят, но выслушают.
– Угу, – мрачно говорю я, – зубы. Пристегнут к зубоврачебному креслу, вставят в рот распорку, милейшая докторша включит бормашину…
На экране, помимо лица Вокульского, появляется его рука, и этой рукой он пренебрежительно машет – словно отмахивает виртуальную муху.
– Помнишь свою лабораторию? Там в последнее время ремонта не делали?
– Вроде нет.
– Как войдешь в дверь… хотя зачем тебе дверь?.. В общем, первый плинтус справа от двери. Оторви его. Найдешь две стеклянные капсулы, в них твой шанс. Одну капсулу положи в рот, только не раскуси случайно, вторую держи в кармане и иди сдавайся. Лучше всего сразу в Главное Управление эф-бэ, сэкономишь время и нервы. Адрес тебе сказать?
– Я знаю. Что в капсулах?
– Смерть. Цианид лития. Достаточное основание, чтобы повести торг.
– А почему не цианистый калий?
Вокульский беззвучно хохочет.
– Зря ты не изучал токсикологию… не задавал бы тогда глупых вопросов. Убивает ион це-эн, а не. то, что к нему прицеплено, понятно? Быстрая, безболезненная смерть. В одной капсуле хватит отравы на пятерых. Кстати, солями лития издавна лечат буйнопомешанных… успокаивают их. Так вот, можешь мне поверить: среди всех солей лития литий-це-эн – наиболее радикальное успокаивающее средство… Проверять на себе не советую.
Он еще шутит.
– Не буду, – ворчу я. – Уговорил. А что я должен требовать? Уравнения эксменов в правах с людьми?
Вокульского просто корчит от хохота, а мною мало-помалу овладевает злость. Здоровая ли, нет ли – не знаю. Но, кажется, я опять в форме.
– Забавно на тебя смотреть, ей-ей, – говорит Вокульский, отсмеявшись, и костяшкой пальца вытирает углы глаз. – Что с тобой, Тим? Да ляпни ты такое – кто станет с тобой разговаривать? Женщины охотнее погибнут все до единой, чем согласятся уравнять с собой мужиков, это понимать надо! Нет уж, ты требуй чего-нибудь реального, чтобы они поморщились, поломались и натужно согласились. Нужен прецедент, первая трещина в монолите – а уж потом мы вобьем клин в эту трещину и медленно, очень медленно развалим глыбину на части. Конечно, в том случае, если человечество сумеет отбиться на этот раз. Иного пути не вижу. Может быть, пройдет одно поколение, а может быть, и десять, не знаю. Лучше бы десять – чем больше временной буфер, тем меньше глупостей будет сделано. Ты со мной согласен?
– Нет… Не знаю.
– Когда будешь знать, свистни мне – поспорим… А пока не знаешь, делай так, как я сказал. Сделаешь?
Самому влезть в хищную глотку? Не хочется, знаете ли. Организм возражает. Но трястись в ожидании поимки – страшнее.
– Сделаю.
– Сегодня же. Сейчас.
– Ладно… Еще увидимся.
– Вряд ли. – Вокульский очень серьезен. – Прости за откровенность, Тим, твои шансы выжить… эфемерны. Не хочу тебе врать, их практически нет в любом случае, сдашься ли ты или продолжишь со спецназом игры в прятки-догонялки. У тебя есть лишь шанс помереть не зря. Решать, конечно, тебе, но в любом случае – прощай!
Вот как…
Изображение тускнеет. Помедлив, я выключаю экран совсем. Надо спешить, не то я успею сдрейфить и от страха наломаю дров. Прежде всего – в город, в лабораторию… интересно, дядя Лева уже арестован?
Наверняка. Но можно надеяться, что из него еще не успели выбить показаний насчет первого плинтуса справа от двери…
Позаимствовать для скорости машину пленницы? Пожалуй, нет, ненужный риск, доберусь до города грузом в кузове попутного грузовика, а дальше – как повезет… А пленница? Оставить так?
Я вынимаю вату из ушей Иоланты, зато заклеиваю ей рот. Не надо крика, дорогая. Сую ей в руку принесенный из кухни столовый нож, длинный и тупой. Если очень постараться, можно дотянуться лезвием до скотча в том месте, где рука примотана к подлокотнику кресла, и начать себя освобождать.
Минут за двадцать – тридцать птичка вырвется на волю и расчирикается на весь белый свет, но я уже буду далеко. Двадцать минут – это же для беглеца вечность!
Комната – большая, угнетающая своими размерами, очень светлая, но свет идет не из занавешенных наглухо окон (кстати, ночь на дворе), а струится сверху, где высокий потолок усеян мелкими светильниками, как клопами. Чересчур много света. Под этим потоком чувствуешь себя маленьким и ничтожным, вызывающим чисто академический интерес, как редкое насекомое, приколотое булавкой к пробковой дощечке в энтомологической коллекции.
Одноногий металлический табурет намертво привинчен к полу. Моя левая рука свободна – правую украшает браслет с цепочкой, прицепленной к ножке того же табурета. Хоть я и гладиатор из шоу «Смертельная схватка», но даже мне не светит выворотить табурет из пола и скрыться с ним в Вязкий мир – мускулов не хватит, и пуп развяжется. Да и незачем…
Знал, куда шел.
Мне не пришлось снова демонстрировать эфбэшницам свое умение телепортировать – после моего бегства материалов у них хватало с избытком. А вот удивить их мне, кажется, удалось, и сейчас они решают: глуп ли я беспробудно или, наоборот, себе на уме. Похоже, им не нравится ни тот ни другой вариант.
Они даже не скрыли, что озадачены: беглец явился сам! Наверняка они предпочли бы, чтобы меня поймали и, сломив сопротивление при аресте, доставили бы в этот кабинет со скованными за спиной руками и вдобавок пристегнутым к самой мясистой спецназовке, дабы сопутствующая масса заведомо превышала пороговую, – откуда им знать, что мой предел всего-навсего двенадцать килограммов?
Холеная дама – та самая – сидит напротив меня через гигантский стол. Нет, не совсем напротив, скорее, жмется к краю… Там есть еще один стул посередине, который, вероятно, предназначен ее начальству. А начальство – задерживается.
Отпустив конвой, дама листает бумажки и молчит. А ведь ей, вероятно, сегодня влетело за то, что я от нее ушел…
Сижу. Скучно и нервно. Пространство – давит. Так надо: пусть эксмен посидит и проникнется. Попытался уйти – не вышло. Сам понял, что крылья коротки, и явился лизать хозяевам руки, как нашкодивший щенок. Посиди, посиди… Подумай, коли еще способен. Кто ты есть? Эксмен, бывший человек, каковой факт префикс «экс» очень дает почувствовать. Какие еще слова начинаются с «экс»? Экс-гумация, экс-кремент, экс-каватор, экс-тракция, экс-гибиционизм… либо что-то технически-специальное, либо нечто физически или фонетически неприятное. Экстерриториальность… бр-р… будто камнедробилка в действии. Или по щебню на квадратных колесах. Словечко. Даже в слово «экзекуция» буква "з" забралась как бы по недоразумению. Иное дело префикс «эс»: эстакада, эстуарий, эстамп, эстетика… Есть разница, верно? Изящно-грозное слово «эсток» – тоже там. Красиво, стройно. Звучит не в пример наряднее, а отсюда и имена настоящих людей: Эстелла, Эсмеральда, Эстефания, Эстер… Правда, в ту же кучу попали Эстебан и Эстольд, как бы назло и в противовес, но на такие мелочи можно не обращать внимания. Дурная случайность, мол. Экс – он и есть экс. Экс-фекс-пекс.
Ну и сиди. Доходи до кондиции.
– Помнится, вы хотели предложить мне новую работу, – нарушаю молчание я. – Согласен обсудить условия.
Конечно, я веду себя нагло. Хам хамом. Видно, что здесь к такому не привыкли. Дама вонзает в меня взгляд, не сулящий ничего хорошего, – под таким взглядом самому крупному бугаю захочется съежиться до размеров микроба.
– Ты забыл сказать «госпожа»,
Ох, как ей это важно! Комплексы у нее, что ли?
– Забыл, – соглашаюсь я. – Совсем забыл.
– «Госпожа»!
– Готов обсудить и этот вопрос.
Интересно, сама она врежет мне по морде или позовет специалистов?
Но дама смотрит уже не на меня, а мимо. Я слышу шаги за своей спиной – мягкие, но быстрые шаги по ковру. Пришло начальство?
Не стану выворачивать шею, оглядываясь. Плевать на них на всех.
Оп!..
Вот уж кого я меньше всего ожидал здесь увидеть… Нет, это настолько абсурдно, что даже не смешно, ибо такого не бывает: бегущий от ареста эксмен, пробирающийся то Вязким миром, то коллектором ливневой канализации, с первого раза и безошибочно берет в заложницы не кого-нибудь, а высокопоставленного офицера службы безопасности, вероятно, осуществляющего общее руководство операцией! То-то, наверное, крику и бестолковой суеты поднялось, когда я исчез, а со мною исчезла и Иоланта! Хотя, конечно, пути начальства неисповедимы.
