– Это потрясающе. Продолжай.
– Он зондировал почву в среде ГРУ, русской военной разведки, и в ФСБ, бывшем КГБ. У него было чем зацепить людей – проект «Мельница» убедит кого угодно, если есть доказательства, а у Довгера они имелись. Он опирался прежде всего на таких же фанатиков, как он сам, – надо сказать, их немало в России, но те, кто поумнее, сидят тихо и приспосабливаются до поры. Так была создана структура под названием УНР, Управление научной разведки – разумеется, в глубокой тайне не только от всего мира, но и от российских властей и преданных им ветвей спецслужб. Ее ядро составили высшие офицеры ГРУ и ФСБ, некоторые крупные промышленники, смекнувшие, куда ветер дует, и часть технократической элиты. Это так называемый внутренний круг – люди, осведомленные о конечной цели и средствах, которыми она будет достигнута.
– Конечная цель – реставрация коммунизма? – Фолкмер закатил глаза. – С проектом «Мельница»? Знаешь, это как если бы деревенщина Ганс купил себе «Конкорд» возить удобрения на поля...
– Коммунизм – это только слово, – возразил Pay. – Главное – проект... Итак, УНР. Кроме внутреннего есть внешний круг, в него входят как осведомленные люди, так и те, кто считает, что поддерживает какой-то заговор, или просто получает деньги. В него входят собственная разведка и контрразведка, служба внутренней безопасности, финансово-экономические отделы, транспорт, связь и тому подобное. Кроме того, есть еще третий круг, какое-то подразделение или отдел «Стальной крот», но моему источнику ничего не удалось узнать о нем. Книга за семью печатями.
– Странно, что в такой сложной системе не находится предателей, – заметил Фолкмер.
– Видишь, находятся, Йохан. Я вот нашел... Но контрразведка УНР очень эффективна, и вдобавок каждый отдельный человек из внешнего круга мало знает. Да хоть бы и много! Сила УНР не в единстве, как любили говорить советские вожди, а в раздробленности. Нет никакого УНР. Есть десятки компаний, фондов, центров, никак между собой не связанных, нередко сотрудники одних о существовании других даже не подозревают. Нити сходятся наверху, попробуй найди тут концы... Но дальше. Лаборатория на острове Суханова была возрождена. Поскольку ее нужды требуют челночных авиарейсов, придумали оригинальный ход. На острове есть местные жители, какой-то вымирающий народец – прикрытие идеальное. Заинтересуйся кто-нибудь, почему на остров Суханова летают частные самолеты, – пожалуйста, благотворительные, гуманитарные программы... Для отвода глаз такие программы и впрямь осуществляются... Но никто не заинтересуется, Йохан.
– Почему?
– Потому что большинство из тех, кто мог бы заинтересоваться, либо входит в УНР, либо контролируется им. Конечно, бывают нежелательные случаи опасного любопытства опасных персон. Способов пресечения три – подкуп, вовлечение в один из кругов УНР, если это выгодно, наконец, устранение.
– А лаборатория на острове? Ее же видно со спутников? Какая тут помощь аборигенам?
– Никто и не притворяется, что ее нет. Лаборатория функционирует вполне официально – пустующие помещения арендовала некая фирма для метеорологических, гляциологических исследований по заказам соответствующих министерств, для нужд авиаперевозок, морского транспорта и так далее. Этим оправдана, кстати, часть авиарейсов – но не все, без благотворительного прикрытия их получалось бы слишком много. Довгер по контракту руководит. Для проверяющих всегда в разгаре самые убедительные, самые настоящие камуфляжные работы – в тех секциях, какие им показывают, других как бы и нет... А для слишком назойливых – три перечисленных способа.
– Да-а, – уважительно протянул Фолкмер, разглядывая на свет свой бокал. – Серьезные ребята. Похоже, твое Управление научной разведки всю Россию опутало, как паук...
– Близко к тому. Но у них ничего не выйдет – передерутся за проект «Мельница» на конечном этапе. Вернее, передрались бы...
– Что же им помешает?
– Не что, а кто. Мы с тобой. Ты не забыл, что я предложил тебе весь мир, Йохан? Проект «Мельница» будет принадлежать нам, тебе и мне.
Фолкмер иронично отсалютовал бокалом.
Собравшись было долить себе коньяка, Фолкмер вдруг отставил бутылку:
– Откуда у тебя эти сведения, Рольф? Я имею в виду, насколько они точны?
– Полагаю, точны, – сказал Pay. – Источник под псевдонимом Каспер сидит в Москве, в сердце ФСБ. При первой встрече я попросил его лишь осторожно навести справки о судьбе находившихся в Шпандоверхагене обломков – пользуясь как инструкцией дневниками фон Шванебаха, я объяснил, о каких обломках идет речь. Но поведение Каспера, его реакции и его информация вдохновили меня действовать смелее... Познакомившись с его очередными файлами, я понял, что он не может не быть причастным к УНР, и вот тут я дожал его до конца.
– Он причастен к УНР?
– Разумеется. Иначе он бы не наскреб и половины того, что я от него получил, будь он сам Джеймс Бонд.
– Тогда я не стал бы ему доверять. Ну с какой стати он сдаст тебе проект «Мельница»? Что-то здесь не так.
Pay постучал ногтем по бокалу, а Фолкмер вновь приступил к обязанностям виночерпия.
– Я создал видимость, – Pay заговорил медленно и веско, – что немало знаю и хочу только дополнить мою информацию, а заодно проверить и самого Каспера. Я вел беседу так, чтобы Каспер был убежден: он не единственный мой источник.
– А это в самом деле так?
– Не совсем. В части УНР – естественно, нет. Но осталась кое-какая мелочь эпохи «Литтфасшелле», кое-какая информация, которую я ловко вворачивал в разговор. Каспер едва ли мог сомневаться, что в моих силах устроить перекрестное зондирование, раскрыть любую его ложь, поймать на умолчании. Он профессионал и знает, как широко применяются эти трюки.
– По-моему, этого мало.
– Еще личностный фактор. Наш Каспер – прагматик, у него два принципа, по русским поговоркам: «Своя рубашка ближе к телу» и «Лучше синица в руке, чем журавль в небе».
– Другими словами, – спросил Фолкмер, – он не слишком верит в успех «Мельницы»?
– Может быть, и верит. Но «Мельница» – далеко и гипотетично, а я рядом и предлагаю выбор между хорошим гонораром и угрозой разоблачения. Ты не знаешь, как теперь поступают в России с предателями? Смертная казнь там как будто отменена?
– Нет, не знаю.
– И я не знаю, но вряд ли отправляют отдыхать на Канары.
– Да, – согласился Фолкмер, – при таких условиях, пожалуй, ему доверять можно. Но ты сказал «наш Каспер». Чей это «наш» – «Литтфасшелле»?
– Когда-то. Теперь он американский, ЦРУ.
– Ого! А не мог ли он выложить американцам то же, что и тебе? Я не хотел бы перебегать дорожку дяде Сэму, рука у него тяжелая.
– Конечно, я спросил его об этом, и он ответил – нет. Американцы этим не интересовались, а проявлять инициативу, как ты понимаешь, он не спешил.
– Ты ему веришь – в этом?
– Да. Меня он обманывать не посмеет, чересчур для него рискованно, да в этом вопросе и незачем. Но я верю ему не только поэтому. «Левензанн» для американцев – закрытая тема, ее закрыл навсегда сам фон Шванебах. С чего бы, с каких таких праздников, американцам возвращаться к ней через полвека, да еще в России? Они и не помнят о «Левензанне».
– Могла быть утечка.
– Как видишь, ее не было.
– О'кей, Рольф! – воскликнул Фолкмер, сложив пальцы колечком. – Ты меня убедил. Но как мы достанем «Мельницу»? Высадим на остров Суханова пару штурмовых отрядов?
– Хорошо бы вообще стать диктатором и объявить войну России... Нет, Йохан, я не столь радикален, но туз в рукаве у меня есть. Открой файл под названием «Мельница 1».
Повернувшись к монитору, где плясала веселая геометрическая заставка, Фолкмер щелкнул мышью указанный файл. Он прочел его быстро, а размышлял долго.
– Все это замечательно, Рольф... Похищение профессора Довгера... Такое решение напрашивается, но, по-моему, ты избрал слишком сложный путь. Если ты хочешь попасть из Вены в Линц, не обязательно лететь через Южный полюс с выходом на орбиту Луны. Насколько я понимаю, все эти географические красоты возникли из-за единственной трудности – вывоза похищенного профессора из России? Если поднапрячься, я смогу вывезти оттуда хоть целый полк.
– Канал Клейна?
– Да. Его будет непросто получить, но, думаю, я сумею договориться с Клейном. Честное слово, Рольф, я не стал бы теперь соваться к нему... Но тут игра крупная, и некоторыми правилами можно пренебречь.
– Не годится.
– Почему не годится?
– Потому что в моем плане заложена безупречная имитация гибели профессора, притом, заметь, гибели совершенно случайной. Что сделает УНР? Заменит его кем-то другим, на теперешней стадии это возможно. И это все... А если они будут знать, что Довгер не погиб, а похищен, удвоят, утроят бдительность, и нам не подобраться к «Мельнице». Зачем нам Довгер без образцов с дельта-включениями? Я рассчитывал, что после того как мы склоним его на свою сторону – а у него не будет другого выхода, – мы вместе с ним придумаем, как добыть образцы из лаборатории. Тут нам поможет только он, но лишь в случае, если его будут считать погибшим. Иначе ничего не выйдет. Он знает все входы и выходы, знает, кого послать и как инструктировать. Открытое похищение все эти входы и выходы закупорит для Довгера и для нас, да УНР еще и затеет хитрую контроперацию.
