Мартин Эльмерих вошел в свой кабинет и закрыл дверь.
Телефон зазвонил почти сразу же, словно тот, кто находился сейчас на другом конце телефонного кабеля, следил за движениями Эльмериха.
– Лейтенант Эльмерих, отдел нравов, – произнес он.
Голос в трубке показался ему знакомым; Эльмерих плохо различал голоса, наверное, потому что не любил людей.
– У меня есть для вас кое-какая информация, лейтенант. Что вы об этом скажете?
Имя говорившего всплыло в памяти Эльмериха – словно труп, который когда-то пошел ко дну, а теперь поднялся на поверхность, раздутый изнутри газами.
Звонившего звали Филиппе; это был грязный выродок из тех, что пачкают собой улицы страны Эльфов. Они продают наркотики, грабят и убивают. Полиция знает о них, знает их имена и адреса, но люди в выглаженных костюмах не дают полицейским перестрелять гаденышей раз и навсегда.
Филиппо был так мерзок, что не гнушался брать деньги за предательство. Он был полицейским информатором, и только поэтому Эльмерих терпел его. Когда нельзя полагаться на своих сослуживцев, приходится использовать ублюдков, находящихся по другую сторону черты.
Еще до того, как Эльмерих вспомнил имя говорившего, он понял, что этот человек ужасно напуган.
– Я слушаю тебя, – произнес Эльмерих.
Его голос прозвучал так же вяло и сонно, как и всегда. Человек на другом конце провода сник; по всей видимости, он ожидал, что полицейский заинтересуется.
Три нелюдя появились в городе Темных Эльфов и начали убивать людей.
Филиппо был тем, кто выдал одного из них, и теперь тело кровососа, разорванное в клочья, давно превратилось в пепел.
Эльмерих понимал, что и на этот раз Филиппо хочет поговорить с ним не о шлюхах и не о кокаине.
– Лейтенант, – голос говорившего стал тоньше, в нем появились просительные нотки, – а как насчет вознаграждения?
– Ты знаешь, что я никогда не скуплюсь, – ответил Эльмерих.
Это было правдой.
– Но и ерунду я тоже не покупаю, Фил. Так что там у тебя? Новая партия героина?
Эльмерих сказал это нарочно, хотя прекрасно знал, что речь пойдет о другом.
– Нет, нет, – зачастил человек на другом конце провода.
Он сразу понял, что сейчас лейтенанта не интересует информация о наркодельцах, и испугался, как бы Эльмерих не повесил трубку.
– Тогда что? – безразличным тоном спросил Эльмерих. Пусть этот подонок ценит то, что ему позволяют предавать своих товарищей.
– Кровососы, лейтенант, – проговорил Филиппе. – Я знаю, где найти двух других.
Лейтенант Эльмерих толкнул деревянную дверь; она была не заперта.
Филиппе всегда оставлял дверь открытой, когда к нему должен был прийти полицейский, чтобы коп не задерживался на лестничной площадке ни на мгновение дольше, чем это было необходимо.
Пусть даже переодетый в штатское.
Предателей никто не любит, в том числе и соседи Филиппо.
Внутри было темно, хотя в небе над городом Дроу все еще стояло солнце. Только оно почти не заглядывало в эту грязную квартирку с ободранными стенами, на радость ее постоянным жителям – тараканам.
Комната дыхнула в лицо Эльмериху запахами, какие рождаются под убогими крышами трущоб. Эльмерих привык к этим запахам так же, как привык видеть вокруг себя уличный мусор, самонадеянно считающий себя людьми.
Он расстегнул пиджак, обнажив золотой значок полицейского, приколотый к поясу брюк, и положил правую руку на рукоятку пистолета.
Не то чтобы он боялся нападения или ожидал, что трусливый информатор по той или иной причине решил заманить его в ловушку.
За свою жизнь Мартин Эльмерих добился двух целей и мог по праву этим гордиться.
Он дослужился до лейтенанта полиции и никогда не обманывал собственную совесть. Хотя достичь того и другого одновременно было нелегко.
Он смог, потому что был осторожен.
Мартин Эльмерих замер у входа и прислушался. На миг ему подумалось, не вытащить ли пистолет. Он решил, что не надо.
Если б он боялся, стал бы держателем бензоколонки.
Филиппо стоял, ссутулившись, посередине комнаты. Впрочем, такие люди, как Филиппо, никогда не держатся прямо, всегда горбятся и смотрят исподлобья – трусость, вот что сгибает их спину, да еще неизбывное чувство вины.
Мартин Эльмерих не раз задумывался над этим. Люди, подобные Филиппо, понимают, что делают не то и не так, и отчаянно трусят, только это не мешает им и дальше совершать свои преступления. А трус, между прочим, бывает опаснее всякого смельчака.
Доносчик сжимал в руках бутылку, к которой то и дело прикладывался, ожидая прихода полицейского. Услышав шаги на лестничной клетке, он замер.
Эльмерих понял, что Филиппо напуган гораздо сильнее, чем можно было понять по телефону.
Он боится, что кровососы доберутся и до него, подумал Эльмерих; на этот раз можно будет не давать ему денег. Страх развяжет ему язык вернее, чем жадность.
Эльмерих не стал входить в комнату; он остановился в коридоре, сунув руки в карманы.
– Говори, – негромко приказал он. – У меня мало времени.
– Ну нет, лейтенант. – Филиппо тряхнул головой, и десятки тонких косичек подпрыгнули. – Так не пойдет. Мне нужна защита.
– Если скажешь что-нибудь стоящее, – ответил Эльмерих, – я накрою кровососов, и защита тебе не потребуется.
Темные глаза Филиппо, выпученные, как у больного, забегали, словно высматривая что-то на полу.
– А как насчет денег? – наконец спросил он. Эльмерих пожал плечами.
– У тебя есть выбор, Фил, – негромко сказал он. – Ты говоришь мне, в какую дыру забились кровососы, и я их беру. Или ты ничего не говоришь, а я распускаю на улицах слух, что один грязный наркоман слишком много знает и болтает об этом.
Эльмерих пожевал губами, словно пережевывал слова, которые собирался выплюнуть.
– Тогда кровососы придут сюда, и я накрою их здесь, – добавил он.
– Э, нет, лейтенант, – зачастил Филиппе, выбрасывая вперед руку. – Что это вы такое говорите? Вы же меня знаете.
– Вот почему мне плевать, что станет с тобой, – сказал Эльмерих.
Филиппе замотал головой, встряхивая черными косичками.
– Где? – спросил Эльмерих.
Информатор неохотно назвал адрес. Наверное, жалел, что денежки уплыли.
Эльмерих кивнул. Филиппе ошибся на несколько кварталов; но все равно он знал слишком много.
– Кто еще знает об этом? – спросил Эльмерих. Филиппо поднял глаза.
– Ты продаешь информацию всем подряд, – произнес лейтенант. – Всем, кто платит. Кому еще ты успел это продать?
– Никому, – заволновался доносчик. – Клянусь, ни единой душе!
Эльмерих не верил ему.
– Ты лжешь, – сказал он почти с сожалением. Настоящего сожаления Эльмерих уже давно не испытывал.
Филиппо понял.
Он не мог понять всего, но понял главное.
– Эй, лейтенант, вы что! – закричал он, увидев, как Эльмерих вытягивает пистолет. – Я никому не говорил. Я никому не скажу. Лейтенант! Не надо!
Эльмерих выстрелил дважды.
Пули попали в живот Филиппо; тот согнулся, прижав руки к цветастой рубашке, потом упал.
Эльмерих спрятал пистолет обратно за пояс. Оружие не было зарегистрировано. Он нашел его во время одной из облав и спилил номер.
Теперь, когда ствол засвечен, он его выбросит.
На внутренних деталях все еще оставались отпечатки прежнего владельца.
Филиппо знал слишком много; Эльмериху подумалось, что это был неплохой информатор.
Ничего, найдутся другие.
И не столь важно, даже если Филиппо успел кому-то рассказать, где прячутся кровососы. Это должно было случиться, раньше или позже.
А задача Эльмериха состояла в том, чтобы на это отреагировать.
Теперь оставалось сделать только одно – закончить работу. Один человек должен умереть; и это произойдет сегодня.
Два выстрела последовали друг за другом, почти слившись в один.
Я увидел, как Филиппо нагнулся вперед, словно там, под ногами, ему привиделось что-то крайне интересное – скажем, квадратный дюйм чистого пола.
Потом он упал.
Лейтенант Эльмерих спрятал пистолет за пояс и застегнул пиджак. Он не торопился; его рыбьи глаза еще раз медленно обшарили комнату, после чего он неспешно повернулся, чтобы уйти.
– Вы необычно трактуете слова «Служить и защищать»,
(Служить и защищать – девиз полицейских в США)
– сказал я.
Он посмотрел на меня.
Я не Санта-Клаус, поэтому далеко не всегда глаза людей при взгляде на меня зажигаются радостью.
Но Мартин Эльмерих был как-то особенно расстроен.
Он попытался вынуть из-за пояса пистолет. Я отрицательно покачал головой, и его рука замерла. Я направлял дуло своего оружия прямо на него; я не хотел стрелять в Эльмериха, но мы далеко не всегда делаем только то, что хотим.
Он это знал.
– Эй, брат, – проговорил Филиппо, поднимаясь с пола.
Его два раза качнуло, и он поспешил приложиться к бутылке, которую держал в руках. Он обращался с ней бережно, так как боялся разбить.
– А если бы он мне в лицо выстрелил, брат?
