– Там находятся почти все иные, которых можно обнаружить в радиусе трехсот миль, – сказал пограничник, стоя в проеме отвора. – А это, – глянул он внутрь чекпойнта, – вход для наших.
– Нелюди разве что в посольствах есть еще. Но это в столице, не здесь. – Наружу, через плечо начальника пограничного наряда, выглянуло смазливое личико юной администраторши. – У нас, по распоряжению Мистера Генри Триста Шестнадцатого Форда, в мэрии лицензии на работу в торговых представительствах могут получить только специалисты, нанятые из местных жителей. У инолюдей выбор невелик – или доверять «грязным земам», или не иметь с нами бизнес.
– Точно! Иными здесь и не пахнет, – добавила таможен-ница, выглядывая из-за другого плеча начальника.
– Да я и не пропущу ни единого инопланетяшку, – послышался изнутри голос докторши. – Санитарные нормы, установленные владельцами земельной недвижимости, предусматривают допуск особей единственного биовида: хомо сапиенс сапиенс…
– ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СВОБОДНЫЙ МИР! – резюмировал пограничник. Американцы расступились, и начальник широким жестом пригласил Санни Полиша обратно в КПП.
Когда рекламист, миновав калитку и проем, вновь оказался в роскошно обставленном зале, пилотесса и референтка посмотрела на своего босса победоносно. «А я что говорила?!!», казалось, кричал ее сияющий взор.
Пограничник с пафосом выдал:
– Въезд разрешен! – И одно из выходящих на припортовую площадь окон тут же превратилось в двустворчатый портал. Единственная дверь в стене, что отделяла космос, завоеванный иными, от мирка настоящих, как они себя зовут, людей. Крохотного как пылинка – но гордого и независимого, крепко соблюдающего традиции самости. И она гостеприимно открылась для мужественного художника и его очаровательной секретарши. Или кем там она ему на самом деле приходилась…
Мужчина перешагнул границу и ступил на суверенную территорию недобитых земов. Судорожно втянул ноздрями и ротовым отверстием американский воздух, после чего шумно выпустил его обратно, прогнав через легкие и обогатив кровь.
– Пахнет дерьмово, чего греха таить, но иными в натуре не воня-ает… – несколько даже удивленно прокомментировал результат анализа. Говорил он почему-то на другом наречин земов, лишь отдаленно похожем на спейсамерикану, космическом русском.
Комментарий СанниПолиша был типичным проявлением патологического гегемонизма и великодержавного шовинизма, переполняющих земов, оставленных без присмотра.Или искренне уверенных, что остались без присмотра.
Тех, которые позабыли, что за бывшими хозяевами космоса жизненно необходим глаз да глаз, рецептор да рецептор, сенсор да сенсор: один, два, три, одиннадцать, шестнадцать, сто девять, четыреста пять, тысячу семь, миллион, мириад… Чем больше, тем лучше, а еще лучше – один сплошной, единый, такой, чтобы проникал неусыпным взглядом во все щели и норы, дотягивался повсюду. В особенности туда, где потомки имперцев удерживают ареалы компактного проживания, где в укромных уголках земы и земляшки с ностальгическим упорством пытаются выстроить подобие былого величия. За неимением безграничных ресурсов рабсилы из особей иных рас – они порабощают сородичей; и вовсю изголяются над себе подобными, своими ближними – не дальними, не иными. Отрабатывают, тренируют, шлифуют навыки вселенского господства…
Поразительная раса. Эти существа вначале воюют сами с собой, потом со всеми прочими, а когда становится не с кем, вновь принимаются за себя. Для уроженцев Солнца III и их потомков война – движитель прогресса. Неистребимая агрессия – фундамент мировоззрения. Даже если во Вселенной останутся всего двое разумных живых и будут они землянами, боевые действия не прекратятся.
Да что там двое! ОДИН.
Чтоб уж – ДО ПОБЕДНОГО.
Вот здесь, в системе ТерраНова, уцелевшее логово самых ужасных в Сети тварей. Одно из немногих, досих пор не уничтоженных. Здесь у потомков полноправных граждан Эрс-Стеллы имеется неограниченная свобода для достижения полнейшей и безоговорочной Победы. Особенно в пределах территорий частных владений, вроде этого Нью-Детройта…
По ту сторону границы тянулся еще один сетчатый забор. Он визуализировал линию силового поля со стороны города. Зрелище, открывшееся за ним и доступное восприятию сенсорных органов, напоминало бы развлекательное шоу, серию виртуальной графики или съемку постановочного боевика, если бы не являлось самым что ни на есть реалом. Никаких декораций и актерской игры. Перед взорами наблюдателей развернулась истинная Правда Жизни Эрсеров.
Мир потомков землян стоял на трех китах: лжи, сексе, деньгах. В любой последовательности. Секс ради денег. Ложь – ради денег. Деньги ради секса. Ложь ради секса. И так далее.
Венчала мир эрсеров Насильственная Смерть. Именно она служила их мирозданию крышей. Апофеозом – симфонии их цивилизации.
Земы и земляшки сношались, предавали, добывали деньги и мочили друг друга. Нет, даже не убивали. Именно мочили. («Мочить» – на многих наречиях потомков землян означает зверски умерщвлять, а вовсе не «частично погружать в жидкостную среду предмет или организм». Вот как!) Люди нормальные убивают так: одним точным ударом, выстрелом, уколом, плевком, дуновением, высверком. МОЧАТ, всаживая всю обойму, весь комплект зарядов, опустошая энергоемкость. Мочат, работая конечностями, как повар, готовящий отбивную. Он стоит на кухне и разбивает мясную мякоть в тонкую пластинку. Кровь непременно брызжет ему на фартук, уродливыми потеками и пятнами размалевывает крахмальную белизну материи; обязательны также розовое, самодовольное лицо и волосатые руки с просматривающейся татуировкой, что-нибудь вроде; «Не забуду мать родную»…
Эта картина – не галлюцинация психически больного разума. Она абсолютно реалистична при одном условии: повар – зем.
Этот образ и есть – типичный ЗЕМ. С вариацией (фартук в кружевных оборочках, руки безволосы, а татуировка изображает крылатого инсектоида бабочку) – земляшка.
В каждом, в каждой из них – сфокусированы ВСЕ они. Каждый, каждая из них переполнены всеми пороками, щедро отпущенными ВСЕМ.
Ведь в реальном голофильме, где роли распределены навсегда, в игре принимают участие и зрители, их восприятие индивидуально интерпретирует предложенный пакет информации; актеры же – одновременно зрители. По обе стороны авансцены есть на что смотреть – так кто же решит, где реальный космос зрительного зала, а где виртуальное сценическое пространство, собственно?..
Но с любой точки зрения смотреть на мир земов было так же отвратительно, как с многократным увеличением созерцать предметное стеклышко микроскопа, на которое нанесена капля суспензии, кишащей бактериями-паразитами.
Тошнотворное зрелище. Так и тянет наизнанку вывернуться. Но ничего не поделаешь. ВИДЕТЬ ЭТО – ЖИЗНЕННАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ.
Наверное, каждого рекрута следовало бы на месяцок-другой сажать в наблюдатели, чтобы проникся. Многие новички на самом деле понятия не имеют, что оно такое на самом деле, эти земы. Представления новоявленных волонтеров по большей части сводятся к абстрактному образу: Злейший Враг Всех Рас Людей. И вот в подобные местечки следовало бы направлять «салатных», чтобы они в натуре ощутили вое особенности и прелести материального воплощения Образа Врага. И бесповоротно преисполнились решимости держать ч не пущать любыми способами, а лучше всего – искоренять.
После такого кино – переполниться под завязку немудрено. Номинально поле называлось «Площадь городского аэрокосмического вокзала». Но это вполне ординарное название нисколько не отражало сути явления. Именно сюда аборигены съезжались выяснять отношения. Эта прямоугольная незастроенная территория была чем угодно – полем битвы, тренировочным полигоном, спорной приграничной землей, – но только не привокзальной площадью. Обгоревшие остовы анг-мобилей и анг-басов, исполинские нагромождения останков мебели, поваленные столбы, кучи мусора и хлама, конечно же, повсеместные следы взрывов – воронки и вставшие на дыбы обломки пластибетонных плит… и множество более мелких деталей пейзажа, вроде дымящихся там-сям ангоцик-лов недавно взорванных, языков пламени, лижущих ангоциклы свежеподбитые, ржавых остатков ангоциклов, подстреленных давным-давно…
И повсюду растерзанные трупы эрсеров, которые никто даже не собирается убирать!!! Еще теплые, полуи окончательно разложившиеся. Раненых на этом поле никогда не остается. Их тут просто уничтожают. Свои же. («Добить» – безусловный рефлекс особей биовида землян, выработавшийся в процессе эволюции. Мотивация: слабый не имеет права на жизнь. Идеологическое обоснование: сильный себя ранить не позволит.) И вот на фоне этих «декораций», поблизости от входа в КПП, кипело очередное побоище. Юные адепты культа Эй-сиДиси, объединившись с боевиками клана ГанзнРоузес, воодушевленно раскатывали поклонников святого ПроДиджи по пластибетону припортового поля боя. Соединенные усилия имели впечатляющий успех. Но тут к гибнущей группировке на выручку подоспели многочисленные адепты СкуТер, и процесс раскатывания обратился в противоположном направлении.
