словно гвоздями прибили к полу. Если в ту осеннюю ночь с нею были Демьян и Севериан, спасали и вели, верили в неё, то сейчас рядом никого. Да что она вообще может? Здесь на кону стояли не оценки, не позор перед классом – возможно, её жизнь. И пусть смерть не пугала, ведь смирение пришло давно, вместе с сожалениями и ошибками, но пугала боль, шрамы, пугало то, что ей хотелось, наконец, жить.
– Где же твоя храбрость? Иди ко мне!
Элина прошла сквозь барьер, будто подчинилась ему. Вскинула ладонь, собирая крохи уверенности в нечто большее. Всё получится. Должно. Мороз насмешливо наблюдал за ней. Сжав до скрежета зубы, она отправила наэлектризованный огонёк света в сгорбившуюся фигуру. Попала?
– И это всё что ты можешь? – подлетев и извернувшись вверх ногами, Мороз попросту издевался над ней, гримасничал и смеялся.
– По крайне мере ты не успел закончить.
– Разве?
На стене красовались два кривых треугольника, словно впаянных друг в друга. Каждая черта была словом. Смотри хоть полчаса, ей не разобрать – закончил или нет.
«Не может быть» – от низкого угрожающего голоса по спине пробежали мурашки. – «Откуда Далемиру знать? Как? Он ведь…Нет. Надо найти его»
«Расскажи» – стребовала Элина, но в ответ получила лишь молчание.
С каких это пор у Яромира появились от неё секреты? Почему не хочет говорить прямо?
– Ах, уже второй раз приходится щадить тебя! Я бы давно переломал эту нежную шею, косточку за косточкой, но он запретил. Сам хочет мучить, изничтожить… – обиделся хуже ребёнка, которому отец запретил ломать игрушки. Хотя, стоп, так ведь и было. – Но может если ранить всего лишь чуточку, не смертельно, не разозлится? Содрать кожу или вырвать глаза? Ничего же?
От того с каким упоением, с каким желанием и страстью он говорил это, как загорелись глаза радостно и опасно, Элина попятилась. Бурное воображение с готовностью подкинуло картинки пыток и крови – бесконечных страданий.
Но Мороз не дал сбежать позорно. А может и не он вовсе, ведь тело как онемело, против её воли стало смирно и послушно. Когда ледяные пальцы, вымазанные краской, коснулись лица, того самого шрама на щеке, Элину затрясло. В голове появился белый шум: неверно пойманный радиосигнал.
«Ш-ш-ш» – заполняло все мысли, – «ш-ш-ш».
А потом…
Тишина.
Мороз отпрянул, поспешно хватаясь за посох. Встретившись взглядом, Элина прочитала тот же страх, ту же растерянность. Но хуже всего то, что…
«Яромир?»
Она не слышала его. Не чувствовала. Как всего пару месяцев назад.
«Яромир» – но ответа не было. – «Яромир!»
Всегда в самый неподходящий момент! Не мог ведь опять истратить силы, не мог ведь вот так просто?..
Стараясь бахвалиться, вернуть себе уверенность и власть, Мороз воскликнул:
– Буду милосердным: дам тебе выбор. Что дороже: язык или пальцы?
Подлетев, он хищником закружил вокруг.
– А хочешь, я отвечу? – раздалось из за спины.
Над самой макушкой просвистело лезвие. Мороз играючи увернулся. Показалось, он даже обрадовался. Не прельщала столь легкая добыча? Или не хотел и дальше задаваться теми же вопросами, что и она сама?
Рядом возник Ангел. Как вообще углядел, что тут творится, если ещё пару минут назад увлечённо избавлялся от Теней подле Мастера? Он оттеснил Элину за барьер, но сам так и продолжил следить за Морозом, не сменив боевой стойки.
– Да что же такое, опять вы? Когда ж все вымрете уже, – с Хранителями Пути точно знаком был не понаслышке.
– Вот отправим тебя на Смирение и можем заканчивать.
– Какая честь!
– И чего добиваешься, устраивая всё это? Думаешь, загнал нас в угол? А не себя ли?
Кажется, излишняя самоуверенность не только насмешила мальчишку, но и распалила его злобу. Он не побоялся приблизиться лицом к лицу и зашипел:
– Скоро вы все пожалеете. Если и будете жить, то как жил я, без счастья и будущего. Смерть станет подарком. Я тысячу лет мечтал об этом, и вот конец близок как никогда прежде. Бойся. Я лишу вас самого дорогого!
Ангел взмахнул кинжалом, не пытаясь попасть – только отогнать от себя.
– Пустые слова…
– Не веришь мне?
Мороз взмахнул посохом. Ледяной волной Ангела откинуло назад, он едва удержался на ногах. Но самое страшное оказалось впереди. Остервенело ледяные иглы, снег и ветер ударили по хрупким стенам барьера. И ведь поначалу, казалось, пронесло, ничего страшного, но вместе с яростью Ангела, пытавшегося достать вертлявого мальчишку, стал слышаться треск – как хруст стекла. Крики подтверждали опасение: барьер рушился. Элина обернулась как раз в тот момент, когда Аглая Авдеевна и Досифея рухнули наземь без сил. Искрящаяся крошка как недавние бенгальские огни осыпалась на пол и погасла.
Единственная защита сломлена.
Они в западне.
Ангел бросил всё и промчал мимо, наплевав и на Мороза, и на беззащитную Элину. Только и видно было, как с размаху приземлившись на колени, он вцепился в Досифея, отталкивая любую помощь, собираясь единолично оберегать. Вот и кончилась вся доброта и филантропия. Когда на кону самое дорогое, любимый – остальные не имеют значения.
Странно, но Мороз оставил их без внимания и взлетел на качающуюся люстру. Вдоволь налюбовавшись взращенной паникой, он вдруг замахал руками и заговорил так громко, что все вскинули головы:
– Внемлите, недостойные потомки! Этот день вы запомните надолго – до самой своей смерти, скорой и бесповоротной! Сегодня будет положено начало нового мира, того, где не будет места Богам и Богиням, силам и вашей свободе!
Воззвав к метели, к холоду и льду, Мороз переломил цепь, едва коснувшись пальцами. Неумолимо зал потонул в темноте – люстры одна за другой посыпались, огни потухли, а мальчишечий смех, безумный и задыхающийся, отпечатался у каждого на подкорке сознания.
Крики-крики-крики.
Кто-то не успел отбежать, кто-то попался Теням, кто-то устал сражаться и сдался. Всё превратилось в хаос. А ведь должно было стать лучшей ночью в их жизни.
Элина ещё раз убедилась, что притягивает несчастья, что она во всём виновата. Если бы её здесь не было, может, и этого не случилось бы? Мороз бы и дальше кружил по лесам, никаких Теней и нападений, Яромир нашёл бы другого потомка и успешно защищал мир с ним…
– Давай же, я вижу тебя насквозь. Что за жалкое существо передо мной? Разве есть смысл оставаться в живых? Как же так получилось? Из всех людей, всех достойных и хороших – ты. Самой-то не стыдно? Ты ведь ничтожество, – неизвестный голос, мелодичный и тихий, полностью заглушил мир вокруг. – Ненависть, страдания, страх, боль…Сколько же это будет продолжаться? Когда же, наконец, избавишь всех и себя от мучений? Давай же, это легко – никто не станет вспоминать. Да и нечего, верно? Избавь от проблем, отпусти – на том берегу спокойно, тихо…
В руки что-то вложили, не тяжёлое, но весомое. Крепко сжав пальцы, Элина и не почувствовала ничего, лишь что-то влажное
