ты делаешь? Нам ведь!..
Она даже не думала вырываться, просто оглядывалась назад, посылая такие же недоумённые взгляды ребятам. Севериан махнул остальным, чтобы не смели без них идти и ждали, а сам поспешил на «подмогу».
– Дёма! Ты можешь просто объяснить? Мы и так потеряли кучу времени, и, если ничего не сделаем!..
Элина врезалась в его спину. Демьян остановился. Они почти дошли до площади. Снежная дорожка была утоптана сотней сапог, ведь где-то там впереди разрасталась паника, и учителя решали, как им поступить.
Догадывались ли они, что на самом деле происходит? Или верили словам директрисы, которая ещё ни разу никого не спасла? Нет, какой смысл сейчас думать об этом.
– Я тебя не пущу.
– Что?
– Ты не пойдёшь туда. Только через мой труп.
Демьян повернулся. Напряжённый, словно готовящийся к броску, к атаке, и… по-настоящему взрослый. Тяжёлый взгляд, которым одарил её, выражал столь многое, гремучую смесь противоречий – казалось невозможным отделить одно от другого. Никогда ещё не видела его таким. Опустошённым. Отчаянным. Держащимся на грани. И это всё её вина? Но почему?
Элина постаралась отбросить сомнения и убедить в своей излюбленной манере:
– Но мы ведь давно решили. Столько раз болтали, что будем делать и как. Этот раз такой же. Без меня там не справятся.
Демьян стиснул зубы и, схватив за плечи, встряхнул. Легко было поверить его злости, ненависти, но Элина уловила знакомый отблеск паники.
– Тебе нельзя туда! Как не поймёшь?..
– Да что такого страшного должно случиться?
– Я столько сделал! Стольким пожертвовал! Всем будущим. Почему же этот проклятый Стеклянный зал всё ещё не рухнул? Я знал, надо было взорвать его! Знал! Чтобы никто, чтобы никогда! Тогда ты ни за что не смогла бы!..
Элина резко обхватила его щёки, нездорово пылающие совсем не от холода, и заставила поднять голову. Предчувствие скрутило внутренности. Заметила, как ближе подошёл Севериан, молча наблюдающий, но в любой момент готовый вмешаться.
– Дёма…
– Ты не видела то, что видел я! Мне было четырнадцать, когда Дар пришёл! Когда я месяц валялся во сне, и жил другую жизнь – целый год! Моим первым видением была ты.
Захотелось рассмеяться, воскликнуть: «Какая хорошая шутка, неуместная, но хорошая!», а затем просто уйти и забыть. Вот только он не шутил.
– Помнишь, как ты впервые заговорила со мной? Там, возле стадиона, искала библиотеку. Я не должен был уходить. В том будущем мы пошли вместе, мы болтали и смеялись, а потом я отвёл тебя в Лю Шант. Ты больше никогда не была одна. Вы с Каллистом стали лучшими друзьями, не отлипали друг от друга часами, и даже я начинал ревновать! Терций задаривал подарками и, если мог бы, носил на руках как маленькую принцессу, а Десма…О, вы устраивали самые горячие споры, но всегда объединялись против нас и неизменно брали один чай на двоих. Всем этим я пожертвовал. Всем, лишь бы ты осталась с нами.
Кто в такое поверит? Элина словно заново увидела всю свою жизнь. Проверяла каждую мелочь – так было или нет? Теперь понятно почему он столь хорошо знал её, понимал, но… Неужели вся заслуга в том, что когда-то он уже проживал это? Демьян рисовал нереальную картину.
А Севериан и вовсе отнёсся крайне скептично, несмотря даже на то, как буквально каждый знал о Даре Демьяна. Скрестив руки, он на любое новое утверждение только и делал, что качал головой.
– Я пытался держаться подальше от тебя. Хотел быть грубым, хотел заставить ненавидеть меня, но после всего – как мог? Раз за разом не сдерживался, но будущее и так поменялось. Только когда барьер рухнул, понял, что этого было недостаточно, что ничего не сдвинулось! А затем новое видение, и… я поклялся изменить всё! Не дать тебе…не дать тебе умереть!
Он стал задыхаться, а вместе с ним кажется и сама Элина. Умереть? Как часто она думала о смерти, как часто готова была пожертвовать собой, и даже не подозревала, что где-то там её мечта исполнилась. Хотела ли та она умереть? Глупый вопрос! А сама сейчас хочешь?
Элина постаралась совладать с собой. Что это меняет? Разве может отступить? Послать кого-то вместо себя, хотя, казалось, самими звёздами, треклятыми Богами начертана эта битва? Нет уж.
– Я понимаю. Правда, – улыбнулась, – но не могу просто взять и уйти. Поставить себя выше вас всех и бросить, оставить. Я буду драться. Как каждый из нас.
Демьяну не понравились эти слова. Глаза его покраснели. Элина хотела отстраниться, но он, наоборот, притянул ещё ближе, нос к носу. В другой день она бы сгорела со стыда и потом ещё долго обдумывала, вспоминала этот момент – «как близко мы были!». Но не сегодня. Никогда ещё не ощущала себя столь загнанной в угол. Внутри боролись два желания: поддаться ему или наоборот сражаться.
А затем всё стало ещё хуже.
Сложнее.
Нахмурившись, он вдруг наклонился ближе, и Элина ощутила горячие губы на своих. Это продлилось всего мгновение, но хватило настолько, чтобы забыть, как дышать и как думать. Поцелуи, как крылья бабочек, переместились с губ на щёки, с щёк на нос и ресницы.
Меж тем он стал шептать горячечно:
– В том будущем мы были вместе. Я признался тебе на балу, одним из самых глупых способов – довёл до слёз. Каким же придурком был, абсолютно-абсолютно тебя не достойным. Как вообще ответила взаимностью? Но как же мало у нас было времени! Мы старались, как могли, помочь с этими божьими делами, найти выход, но оказались бесполезны. И ты!.. Ты, конечно же, в первых рядах согласилась пожертвовать собой. Единственный выход, кто если не я, да?
Демьян плакал. Пара капель сорвалась вниз. О, ей ли не знать, как тяжело хранить секреты рядом с сердцем. Так глубоко, что ни один солнечный луч не достанет.
– Прости, – Элина обвила его шею руками, – прости, что пришлось так долго нести эту ношу в одиночку. Ради меня. Теперь мы обо всём знаем, и тебе не нужно сдерживаться. Поплачь.
Он сомкнул ладони у неё за спиной, носом уткнулся в воротник. В одном этом объятии читалось простое желание – схватить покрепче и унести подальше от горестей и бед.
В то время Элина продолжила:
– Но Дёма, разве ты уже не сделал достаточно? Ведь я не та Элина, которую ты поклялся спасать и защищать. Я другая. А значит, ничего не случится.
Он вздрогнул и отстранился от неё, лишь за тем, чтобы посмотреть в глаза с ещё большим отчаянием и, казалось, неуместной нежностью.
– Ты любишь черничный пирог, любишь рок и инди. Музыка была ничем, пока не появился Женя и не научил по-настоящему слышать и слушать. Ты терпеть не можешь дарить подарки, но ещё больше их получать, ведь
