как им казалось, расстояние, путники остановились. Паша налил в бак бензин из чудом появившейся канистры, Ольга разлила им остатки кофе из термоса. Перекусив, они хотели двинуться дальше, но внезапно поднялся сильный ветер, почти ураган, он клонил к земле вековые ели, в небе полыхнули молнии, пошел дождь. Это в октябре месяце, когда на Урале уже может лежать снег! «Вот будет здорово, если завтра это все замерзнет! А мы на летней резине», – сказал Паша. «Нужно как-то доехать. Все это ведь неспроста. Разве ты помнишь грозы у нас в октябре?» – откликнулась Ольга. «Наверное, это небесное воинство с чертями воюет, и не исключено, что за нас. Видала эту заправщицу? Зуб даю, нечисть – она какая-то!» – продолжил Павел. Было страшновато, ведь они сидели в кабине хлипкого автомобильчика, который мог быть, запросто перевернут ветром такой силы, по корпусу стекали потоки воды, часть их попадала в салон. От нечего делать Паша включил радио, из магнитолы понеслось «Под небом голубым, есть город золотой…». Чуть дребезжащий голос БГ успокаивал и дарил надежду посреди этого вселенского бардака. На какое-то время им показалось, что они задремали, а когда очнулись, буря утихла. Паша высунулся на улицу, мороза, к счастью, не было, но начал подниматься туман. «Ну, кажется, наши победили!» – изрек он весело. «Еще неизвестно, – откликнулась Ольга, – надо ехать, а то, сейчас туман опустится, и застрянем тут надолго». Они проехали несколько километров по дороге, видимость была почти нулевая. Машина снова съехала на обочину. За лобовым стеклом стали возникать силуэты диковинных существ, а в душах путешественников поднимался какой-то первобытный ужас. Чем дальше, тем чудища становились все страшнее. «Не бойся, они нам ничего сделать не могут!» – произнес Паша, стуча зубами. Ольга, с трудом преодолев паралич лицевых мышц, стала громко читать «Отче наш». Паша молитв не знал, но как мог, повторял за женой слова. Ольга произносила их механически, не вкладывая ни смысла, ни чувств, потому что из чувств у нее остался только животный страх, который она пыталась стряхнуть усилием воли. Инстинктивно она достала из нагрудного кармана иконку и направила лик на лобовое стекло. Весь салон как будто осветился тусклым светом, а Ольга почти кричала «Преблагая Мати, будь нам необоримая стена и крепкое заступление». В один миг туман рассеялся, страх исчез. Ольга поднесла образок к губам, и горячо, теперь уж от всего сердца помолилась. Не теряя времени, они снова двинулись в путь, теперь уже ожидая неприятностей на каждом километре. Но вопреки их уверенности, что испытания только начались, они добрались до монастыря без приключений. Поздней ночью путники стояли у дверей монастырской гостиницы, и их встречала дежурная монахиня. Прежде они никогда не бывали в таких местах, и когда Ольга по телефону бронировала гостиницу, ей сказали, что жить они будут в келье, поэтому она представила себе, какое-то темное убогое помещение, чуть ли не с нарами вместо кровати. Однако жилье оказалось очень комфортабельным, все было чисто, ухожено, по коридорам расстелены толстые ковры. В холле стоял плазменный телевизор, правда, монахиня сказала, что он здесь не ловит сигнал. В отведенной им келье была удобная кровать и очень толстые стены. На вопрос, не хотят ли они поесть, путники ответили отрицательно. Приняв душ, они упали на чистое льняное белье и тут же уснули.
Проснулись Ольга с Павлом, когда уже рассвело. Приведя себя в порядок, они спустились в трапезную. Их встретила уже другая монахиня с простым добрым лицом, принесла постную еду и попросила помолиться перед приемом пищи, что они и сделали. Оба супруга, хоть и верили в Бога, но были люди не воцерковленные, постов не держали. Однако завтрак их приятно удивил. Овсяная каша с фруктами, пирог с повидлом и чай с травками были чрезвычайно вкусны. Расспросив монахиню, где им найти сестру Анну, они вышли из гостиницы. Все постройки небольшого селения группировались вокруг величественного здания монастыря. Судя по декору и современным строительным материалам, приезжие поняли, что это «новодел». Все было сделано с размахом и «на широкую ногу», видимо, жертвователи, тяжкие грехи замаливали. Несмотря на это, все – таки осталась здесь какая-то живительная атмосфера. Может быть, из-за того, что продолжал бить источник, где были найдены мощи Симеона Верхотурского, может быть от старых построек, какой была, например, их гостиница, или от ухоженности монастырского сада. На клумбе у центрального входа возилась монахиня, укрывая старыми газетами розовые кусты. Ольга сразу поняла, что она-то ей и нужна. Оставив Павла рассматривать затейливую лепнину на фасаде здания, она быстро подошла к женщине. Та выпрямилась, и Ольга с удивлением увидела свою знакомую Анну Ивановну.
– Здравствуйте! – робко произнесла Ольга, не зная, как себя вести.
– День добрый! – откликнулась монашка, – принесла?
Ольга протянула ей сверток с образом. Сестра Анна развернула платок, поднесла икону к губам.
– А что ж не спросила, как меня звать? – строго спросила монахиня
– Так вы похожи с Анной Ивановной как близнецы, – ответила, смущаясь, Ольга.
– Давай так. Я – действительно Анна, которую ты искала, но ты именами тут не сыпь и говори поменьше, и мужу своему скажи. Если хотите что-то узнать, пообщайтесь с отцом Михаилом. С ним можно. Только сегодня его нет, завтра приедет. Если ничего знать не хотите, уезжайте сегодня, ничего с вами больше плохого не случится, – она резко отвернулась и снова занялась розами.
Ольга, обескураженная таким приемом, вернулась к Паше. Посовещавшись, они решили дождаться священника. Ведь за последнее время с ними произошло столько всего необыкновенного, что очень хотелось знать, во имя чего они переживали все эти катаклизмы, опять же не хотелось их повторения, ведь забеги в прошлое, параллельное, а, возможно, и в будущее могли плохо кончиться для таких обыкновенных людей как они.
Пока же они осмотрели монастырь, почитали на стендах историю странного Святого Симеона, который специально шил шубы с небольшими дефектами, чтобы ему не платили денег за его работу, да еще и поколачивали бы за это. Они святотатственно поязвили насчет того, что, видимо, это был настоящий русский человек, раз не доводил дело до конца. Втихаря поглумились над немногочисленными паломниками, которые чуть не цистернами вывозили воду из источника, надо полагать, с расчетом на всех близких и дальних родственников или на всю оставшуюся жизнь. Словом, вели себя без всякого христианского смирения. Но когда они вышли на утес, возвышающийся над величественно текущей рекой Турой, оба испытали одно и то же чувство. Вот где им захотелось упасть на колени, воздеть руки к небу и славить Бога Великого и
