отставай от лягушонка Васютка, всюду следуй за ним, и он выведет тебя к мосту, подле которого оставил ты брата, да только помни мой наказ, ни я, ни Лес тебе уже не поможем, если снова ты с пути сойдешь.
– Спасибо, сестрица! – поблагодарил Васютка и бросился за лягушонком.
Резво прыгал лягушонок, трудно было разглядеть его на мягком лесном ковре из еловых иголок, да листьев сухих, а лес тем временем окутывала тёплая летняя ночь. Отпели песни на реке, восхваляющие яркое солнце и победу его над тьмой, юноши и девушки расходились по избам, только Велеслав не шёл домой, искал своего братца.
Темно стало в лесу, ничего не видать, даже лягушонка, а Васютка так намаялся за день, что стали его силы покидать, да в сон клонить. Начал он упрашивать лягушонка, чтоб не прыгал он так шибко, да разве у просишь его – у лягушонка вся забота и была, что прыгать. Шёл уже Васютка еле-еле и увидел, сквозь смыкающиеся веки, как среди лесной темноты, вьется перед ним белая нитка. Ширится нитка, бежит вперёд, ведёт Васютку к избушке в самой чаще леса, а там из трубы дым клубится, разливается по округе аромат пирогов и так хочется Васютке кушать, так хочется спать, что плетется он полусонный за ниткой и сам не ведает, что творит.
Вывела его нитка к избушке, постучал сонный Васютка, да так и не дождался ответа, уснул на крыльце.
Открыла ему дверь девушка, да такая красивая, что глаз не отвести, вот только веки ее были плотно сомкнуты. Взяла она с крыльца спящего мальчика и уложила на постель, укрыла шалью тёплой и пока он отдыхал, стала на стол собирать.
Проснулся Васютка и не поймёт, где это он очутился. Посмотрел по сторонам – не знакомая изба, в комнате единственной жарко, пахнет пирогами яблочным, а за столом сидит девушка молодая да красивая, подле неё кот дремлет и лениво мурчит.
–Скажи, милая сестрица, куда я попал, где очутился? – запричитал сонный Васютка.
– Не плач, братец, отведай лучше пирожков сладких, да отвара травяного, а пока ты силы восстанавливать будешь, всё я тебе расскажу.
Подошёл осторожно Васютка к столу, уселся, только откусил пирожок, как печаль-тоска покинула его, выпил отвара травяного и забыл, что в лесу он заблудился, забыл про наказ добрых духов, чтоб не шёл он за белой ниткой и о самой нитке забыл. Сидел теперь он весёлый и довольный, болтал ножками маленькими, да пироги волшебные уплетал, не помня, ни братца родного, ни семьи любимой. Взглянул он на хозяйку избы и ахнул – открыла Незрячая свои глаза цвета туманного утра и словно околдовала мальчика.
– Зовут меня Оксана. Не бойся, не обижу я тебя, а возьму к себе на службу. С детства я незрячая и нужен мне помощник по хозяйству, а как минует срок что я назначу, так отпущу тебя на волю, если захочешь. Много в лесу живности развелось с тех пор, как осталась я в этих краях, а ведь не было когда-то. Глухие это были места, будто брошенные самими богами, но со временем наполнились они жизнью. Жила тут когда-то ведьма старая, приютила она меня, накормила пирогами вкусными, да отваром травяным. Позабыла я все свои печали и осталась с ней. Научила меня ведьма с лесом говорить, заклинания читать, да только предупредила, что собирает она много лет дань с людей, а они того и не знают. Прибирает к рукам заблудившихся и превращает в зверей лесных, чтобы лес жил, а людям неповадно было его разорять. Так и держится равновесие хрупкое между человеком и лесом в этих краях. Пожалела она меня тогда, а я и рада была остаться, потому что боялись меня люди, дети зло потешались. Они меня тогда в лес завели и бросили, забыть этого никак не могла, но отомстила я им. Заманила сама их в лес той самой белой ниткой, которую они мне оставили, и превратила в глупых мышат – Васька-кот с ними вдоволь наигрался.
Испугался Васютка, что и его в мышонка превратят, округлил от страха свои детские глазки, а Оксана, будто почувствовав его страх, продолжила:
– Не бойся, братец, хоть и не зрячая я, а чувствую, что сердце у тебя доброе, как и у меня было когда-то, но со временем очерствело оно. Злые, трусливые люди жили тогда в хуторе, обходили дом наш стороной, родителям шептали моим будто проклята я, но не слушали они и мне не давали усомниться в том, что сердце у меня доброе, да только кода бросили меня дети в лесу, поняла, что не я плохая, а они, и получить должны по заслугам. Давно это было. С тех пор колдунья, жившая здесь, умерла, передав мне всю силу свою и знания. Теперь я заняла её место и собираю дань с людей, а ты мне помощником верным будешь, за хозяйством присматривать станешь, пока я буду по лесу бродить, да простаков всяких своей ниткой заманивать.
– Хорошо, – согласился Васютка, только пообещай мне сестрица, что как выйдет срок моей службы, отпустишь ты меня на волю человеком, а не тварью лесной.
– Это мы поглядим, как службу нести будешь, – улыбнулась Оксана. – А сейчас ступай спать.
Погасила Незрячая все лучины в избе и улеглась на печи. Темно стало, жутко, только белый свет, взошедшей на небо луны, заливал единственную комнату. Освещал он ярко каждый угол и видел Васютка, как в лунных лучах спадает внутреннее убранство, как сжимается комната, показывая свои уродливые, прокопчённые, чёрные стены, густую паутину в углах и жирных пауков, как гнилью пахнут пироги на столе, а тощий плешивый кот зло глядит в окно и шипит на луну. Свет её не миновал и прекрасную Оксану, только теперь изменилась она сильно. Словно воск плавилась её красота, стекая туманными каплями по чёрной печи и падая на грязный пол. Превратилась она в жуткую старуху с седыми паклями волос, крючковатым носом и мутными глазами, что светились в призрачном свете луны сквозь тонкие веки. Увидел это всё Васютка и испугался, да делать было нечего, раз слово дал. Не отозвалось в нем болью ни воспоминание о доме, ни о брате родном – всю пустоту заполнили волшебные пироги, да отвар магический.
Время шло, исправно Васютка служил Оксане. Хозяйство вёл, заклинания магические выучил, чтоб скрывать их избу от любопытных глаз, а Оксана довольна была – давно у неё такого
