Бабы с детьми так и вовсе о войне словно не подозревали: через постоянно распахнутую тайницкую калитку, сделанную примерно посередине вытянутой вдоль реки стены, они ходили полоскать белье, купали детишек, а многие даже приводили сюда на водопой свою скотину.
Ведун тоже пользовался возможностью и каждый день приводил сюда Сирень. Ведьма, не соприкасаясь с живой травой, землей, открытой природой, быстро хирела, словно от голода чахла. Узкая полоска берега с высокой травой, конечно же, не могла заменить ей лесную чащобу, но хоть как-то поддерживала.
На шестой день войны Середин сломался: открыл вещмешок, достал броню. Влез в войлочный поддоспешник, натянул сверху тяжелую кольчугу панцирного плетения, надел подшлемник, насадил сверху шишак, застегнув под подбородком, поменял ремень, оставив на боевом только подсумок, косарь и саблю. Его соседи по башне от такого зрелища ошалели ничуть не меньше, как если бы он по примеру Сирени обернулся из нежной девочки в матерого волка, и когда ведун спросил, где воевода, без лишних расспросов проводили в княжеский детинец.
Впрочем, детинец – это было громко сказано. Просто обширный дом у стоящих вниз по реке ворот. Четыре этажа, поднимающие «дворец» вровень со стеной, широкое крыльцо с прижатой к стене лестницей, резные столбы, поддерживающие навес, да выкрашенные в красный цвет наличники окон – вот и все отличие княжеских хором от прочих построек. Даже стражи у крыльца не имелось. Видать, у здешнего князя для народа двери всегда открыты настежь.
Правда, уже внутри, перед дверьми княжеской горницы, их попытались остановить двое стражников в красных кафтанах, но приведший Олега ополченец сказал:
– Сие боярин из моей полусотни. Вести у него для князя важные, спешные, пропусти.
И стража разошлась.
«Бардак», – поставил мысленный диагноз ведун, первым вошел в княжьи палаты, коротко и резко поклонился:
– Здрав будь, княже! Что же это у вас, бояре, творится? Ворог штурм готовит, а из воевод никто и не чешется?
– Как штурм? Какой штурм? – первым вскочил сидевший во главе стола юноша, светлолицый и белокурый, ровно ангел. Правда – в войлочном поддоспешнике, расшитом красными нарядными завитушками. Следом, наглядно демонстрируя старшинство, поднялись двое пожилых грузных бородачей в шубах, а затем и прочие гости, коих за столом собралось десятка полтора.
– Откуда? Что ты несешь?
– Пошли, – приглашающе кивнул Олег.
– Показывай! – одернул поддоспешник юноша и поправил ремень. – Где ты там штурм заметил?
Все вместе они поднялись на стену, прошли ближнюю башню и остановились возле следующей.
– Вон, смотри, – указал на улочку напротив ведун. – Второй день ворог связки из хвороста сюда из леса возит и бревна стаскивает. Уже домов десять разобрали. Щиты большие навязаны, дабы от стрел прикрываться. Мешков с землей не вижу, но они в проулках, за избами могут лежать. Так, по виду, фашин у них на половину рва уже хватает. Да бревна еще, для завала тоже сгодятся. Мыслю, через пару дней первый штурм начнут. Ров закидают, щиты выдвинут, вал подроют. Стена рухнет, тут они в город и ворвутся. Их вон десять на одного. Без стены за день всех вырежут.
– Да отродясь того не случалось, чтобы булгары на стены лезли! – со смехом всплеснул руками седобородый боярин в бобровой шубе. – Ты, княже, помысли, сколько животов им тут сложить при сем штурме придется! А умирать они не любят. В осаде сидеть будут, точно тебе говорю. Не впервой. Деревеньки окрестные пограбят, схроны иные найдут. Но головы под топоры подставлять не станут. На что им сия жертва?
– Да и чего мы сделать-то можем? – поддакнул ему второй, рыжебородый, в собольем наряде. – Ныне токмо смотреть и ждать. Коли и вправду сунутся, дозорные тревогу поднимут, тогда и приветим. Напрасно мы тут лясы точим, княже. Пустой разговор.
– Чем «приветим»? – зло оскалился Олег. – Стрелами? У вас тут лучников с полсотни я видел, не более! Да и те постоянно бить не смогут, выдохнутся. Тетиву натягивать рука уже через час отнимется. Пока не поздно, нужно на стене камни и бревна запасать, чтобы любой ополченец вниз мог сбросить, когда булгары близко подберутся. От бревна, коли с такой высоты рухнет, ни один щит не спасет, разнесет вместе с хозяином. Бревна летят хорошо, сразу на несколько саженей все перед собой смахивают.
– Где же их взять, бревна-то? – неуверенно спросил юноша. – Разве чурбаки пособирать, что на дрова заготовлены.
– Дома ближайшие разобрать, бревна на стену поднять, – посоветовал Середин. – Сейчас, пока не началось. Когда булгары полезут, их сюда затаскивать будет поздно.
– Экий ты умный, дома разбирать! – тут же возмутился седобородый. – Урон из чьей казны покрывать станешь?
– Княже, княже! – замахал руками с шатра башни дозорный. – Глянь, булгары святилище наше жгут!
Дым поднимался над яблоневым садом, до которого ведун так и не дошел.
– Не может быть! – вцепился в свою бороду боярин в собольей шубе. – Нечто гнева богов булгары не боятся? Отродясь такого… не было…
– Среди булгар ныне мусульман изрядно набралось. Им капища пожечь токмо в радость… – вздохнул Олег. – Али колдуны опытные в достатке, каковые Унжу вашу без покровительства высших сил хотят оставить. Эти тоже умеют гнев богов от себя на невинных отводить. Вам же, горожанам, за святотатство отвечать и придется. А может, и то и другое вместе. Так что жди неожиданностей, княже. Добром сие не кончится. Волхвы ваши где? Почему не вступаются, отчего богов не упреждают, что грех не ваш, чужой? Почему о мести не просят?
– Сварослава отец с собой увел, и слуг его, дабы победу в походе вымаливали, – ответил юноша. – А кто остался, так те… в святилище оставались. Волхвов разить, знамо дело, грех. Они слуги божии, сосуды земной мудрости.
– Значит, отец твой и дружину увел, и волхвов, и бояр, и воевод самых лучших? – сделал вывод ведун. – С чем же ты остался?
– Так стража городская, полсотни ратников, ополчение, припасов у нас на год осады хватит. И стены городские. Еще ни разу никому Унжу завоевать не удавалось!
– А пытались? – тихо поинтересовался Олег. – Хоть один штурм серьезный случался?
– Ты это об чем тут намекаешь?! – запоздало взвился седобородый боярин. – Лучших, стало быть, воевод увел? А мы тогда кто?! Да я!..
– Да ты! – перебил его успевший разозлиться ведун. – Ты, никак, со мной старшинством решил помериться, кочерыжка лесная?! Право мое на приказы оспорить? А суда божьего учинить не желаешь?!
Олег выхватил из ножен саблю, вскинул перед собой. Грузный боярин, попятившись, тоже достал меч.
– А ну, прекратить! – рявкнул княжич, впервые выказав власть. – Ворог под стенами, а вы меж собой свары затеваете! С булгарами драться надобно, а не за места рядиться!
Мужчины опустили клинки, не убирая, однако, в ножны.
– Ты кто таков, иноземец? – зло прошипел боярин.
– Именем Олег, по службе боярин, личный чародей князя Русского, – во избежание новых препирательств поднял планку до предела ведун. – Знать вы обо мне должны, не первый год по Руси странствую и поручения княжьи исполняю.
– А мои предки князьям галицким уже в седьмом поколении служат! – гордо заявил седобородый. На чем, собственно, спор можно было считать оконченным. Хотя семь служивых поколений и гарантировали права на законную гордость, однако боярин стольный, русский, безусловно значился старше окраинного, захудалого.
– И что ты тогда делать присоветуешь, боярин Олег? – спросил юноша.
– Ближние дома разбирать, бревна сюда забрасывать, чтобы можно было быстро в дело пустить. И хорошо бы помосты здесь сделать, дабы именно на это место быстрее подниматься и припасы доставлять.
– Невмочно нам избы чужие рушить! – моментом взвился седобородый. – Обидятся на то горожане, не согласятся! Не слушай его, княжич Чеседар, он тебя с людом унжеским поссорить желает! От народа отринуть, волнения вызвать! Каково ты матерям без крова и детям без еды опосля в глаза смотреть станешь? Ныне все тебя любят, а потревожишь – так обозлятся мигом, батюшке пожалятся, старшего брата в наместники звать захотят.
– А у вас чего, демократия? – удивился ведун. – Тогда нужно сваливать. Копейки ломаной за этот город не дам.
– Ты чужак, тебе на люд простой наплевать! – крикнул боярин. – Ты уйдешь, нам тут жить.
– Сперва выжить попытайтесь, – посоветовал Олег. – Вам город дороже или десять изб ближайших?
– Булгары на штурм, может статься, и не пойдут, – неуверенно ответил княжич. – А обида среди горожан на своевольство мое останется.
– Значит, демократия… – Ведун махнул рукой, четко повернулся вокруг своей оси и отправился к воротам над бродом.
И тут случилось невероятное: сразу за второй башней стены ему встретилась Сирень. Ведьма держала в руках букет колокольчиков вперемешку с незабудками и беседовала о чем-то с юным ратником невзрачной наружности: бледным, что простыня, и щуплым даже в стеганке.
