Резонно рассудив, что тот знает, что делает.
Ветер нарастал и превратился в ураган. Со свистом крутились столбы смерчей, всасывая в себя воздух, как чудовищные воронки пылесосов. Они вырывали с корнями деревья, сдёргивали верхний слой почвы, уносили камни, валуны. Потом появились летящие люди. Странные люди. Они были плоскими, точно вырезанными из бумаги, и похожими на газетные листы, увлекаемые ветром. Они изгибались, свёртывались самым причудливым образом, их крутило в воздухе, словно невесомые лоскутки. Лица этих людей выражали страдание. Они кричали, вопили, жаловались на свою участь на тысячах языках, наречиях и диалектах.
Увидев Ефима с Дантесом, они попытались задержать полёт и спуститься к ним. Призывно махали руками, звали с собой, уговаривали, сулили все мыслимые блага, осыпали, бранью, плевались, издевательски корчили рожи, делали пальцами неприличные жесты… Но невероятной силы ветер уносил их дальше и они улетали с мукой на своих лицах.
Газетных людей в воздухе становилось всё больше и больше. Вот уже они несутся сплошной массой, порой словно бы уложенные в спрессованную кучу, касаясь на лету земли. Пытались хоть за что-то удержаться, но им мешали свои же товарищи. Между ними начинались ужасные ссоры, свары.
Осёл с беспокойством поглядывал вверх и вдруг засмеялся, обнажив жёлтые клыки. Смех его звучал идиотски, потеряв присущий Дантесу интеллектуальный лоск. Ефим удивился, но тут услышал от ушастого спутника гневные слова:
– Смейся! Смейся, как можно глупее! В общем, строй из себя дурачка. Ну, живо! Не таращи глаза, а делай, что тебе говорят! Смейся, кретин!
Ефим попробовал, но довольно неумело. Между тем осёл веселился изо всех сил, с нелепыми ужимками, приподняв свой зад, он испустил неприличный звук. Ефим захохотал во всё горло, почувствовав себя непринуждённее, даже последовал поданному примеру. Ему удалось проделать это четыре раза кряду. Поднатужился снова. Но в пятый раз звук оказался настолько слабым, что он даже сам не услышал себя.
Развеселился и, довольный собой, залился счастливым смехом. Дантес поглядел на него уважительно и, как будто, даже с завистью, но продолжал смеяться.
Ураган быстро слабел. Поток сплющенных людей уменьшался на лазах и вот исчез последний из них. Выглянуло солнцем. На глазах росла трава, выправлялись деревья и восстанавливали свою листву. Через несколько минут окрестность приобрела прежний вид.
Осёл почистил одежду и сказал Ефиму:
– Кажется, на этот раз пронесло. Благополучно мы отделались от них.
– От кого?
– От этих однодневок. Врагу не пожелаешь оказаться в их компании. Ты у нас недавно, поэтому сейчас я тебе всё разъясню. Эти люди на Земле составляют большинство. Они живут сегодняшним днём. Хапают всё, что могут захватить, транжирят себя и время. Пользы от них ни на грош. Вся их фантазия тратится на пороки, поиски средств разнообразить свое бессмысленное существование. Они не способны отказать себе сегодня, чтобы завтра получить вдвойне. Они полностью зависят от мнения окружающих. Все их поступки, дела, образ жизни, одежда – рассчитаны на зрителя. Сами по себе они – нуль, ничто, видимость людей. Смысла в их жизни нет, но они стараются убедить всех и себя в ценности своего бытия. Потому так они старательно вербуют в свой лагерь сторонников. Достаточно было бы им схватить нас, и мы были бы принуждены вечно скитаться в их обществе, а я не знаю ничего более страшного, – с жаром воскликнул Дантес. – От них следует прятаться и представляться дураком. Более всего они боятся смеха и быть смешными. Таких они оставляют в покое, ибо глупы и тщеславны. Они просто не понимают, что можно жить какими-то другими ценностями. А, чёрт! Всегда я попадаю в грязь. Скажи, разве я не осёл?!
Эта гневная реплика так рассмешила Ефима, что Дантес обидчиво глянул на него, но ничего не сказал.
Осёл, обругав себя, вылез из лужи, в которую попал, увлёкшись объяснениями, и стал обтирать копытами от налипшей на них грязи.
Тут Ефим заметил, что посреди большой грязной лужи барахтается человек. Кричать он не мог, тухлая зловонная жижа доходила ему до глаз. Он делал усилие, подпрыгивал, чтобы вдохнуть немного воздуха, но при этом заглатывал грязь, старался выплюнуть её и пускал пузыри.
Ефим ужаснулся, закричал и принялся искать что-нибудь подходящее для того, чтобы вытянуть беднягу. С недовольной гримасой Дантес остановил его:
– Брось, не стоит он того. На Земле сей подонок заведовал учреждением для глухонемых. Там он установил удобный для себя порядок, заставляя вверенных ему подопечных работать до изнеможения, транжирил их деньги, насиловал безответных женщин, растлевал малолетних, был педерастом… Словом, веселился, как мог. Это лишь некоторые из его преступлений, клянусь, не самые худшие. Как видишь, он редкостная сволочь. Я ругаю себя не за то, что запачкался, а за то, что эта грязь из его лужи. Не желаю иметь с ним ничего общего!
Ефим покачал головой, уже не испытывая желания выручать преступника.
– За это его и посадили сюда? – поинтересовался он у Дантеса.
– Вовсе нет, – энергично мотнул тот головой. – Разве можно за такое наказывать: на Земле немало куда худших личностей. Просто в детстве он мечтал стать учителем и сеять вечное, разумное и доброе, а потом изменил мечте. За это и получил соответствующее наказание. Если представится случай, то я покажу его мечту. Вот у кого поистине жалкая, достойная всяческого сожаления участь. Но нам следует идти дальше. Не будем задерживаться около этого мерзавца.
Некоторое время они двигались молча. Ефим размышлял над увиденным.
Демократия с демонократией
Перевалив довольно высокий холм, заросшей мягкой травой, путники увидели дивную панораму: пологие зелёные холмы, куши деревьев и кустарника. Между ними стояли красивые беседки. На возвышенности находился чудесного вида дворец: что среднее между Тадж Махалом, Эрмитажем и Храмом Василия Блаженного. Ефим глядел во все глаза, как зачарованный:
– Лепота! Краса земная несказанная! Просто глаз очарование! Никогда такого не видел. Даже представить не мог, что подобное существует.
– Да, такое тут встречается не особенно часто, но и живёт совсем не заурядная личность.
– А кто?
– Творец… Да, кстати, тебе он известен, сам узнаешь при встрече… – Дантес назвал фамилию.
– Это он? Боже мой! Оказывается, мы даже жили с ним в одном городе, в Самаре!
– Да, это он.
– Это же известный юморист, сатирик. Впрочем, читал его фантастику, детективы, сказки. Моя жена выписывала его афоризмы… Сейчас вспомню: «Сегодня мы оплёвываем божков, которым молились вчера, а завтра снесём алтари, о которые бьёмся лбами сегодня», «Султан считал себя однолюбом, ибо любил только свой гарем», «Живём мы только один раз, но – не один день», «О вкусах начальника не спорят – ими восхищаются», «Правда в конце концов выплывет на поверхность, но очень редко наказывают того, кто её утопил»… Мне особенно понравились вот такие: «Не так важна частность собственность, как личная заинтересованность",
