А на горизонте, там, где Луна уходит за горизонт, в утреннее небо вздымаются жирные клубы дыма вперемешку с языками пламени. Запаха еще не слышно, но даже на таком расстоянии я четко ощущаю его. Запах смерти трудно спутать с чем-то другим.
– Калиныч, давай на посадку, – приказал Паляныця.
Я открыл глаза. Светало. Луна действительно черпала краем горизонт, а у его кромки осажденный город исходил в небо дымом и огнем. Он был построен на широком холме, который с трех сторон огибала река, а с четвертой – болотистая местность, чтобы противник не мог близко подволочь осадные машины. Классика! Вокруг него, по берегам реки, развернуло свои боевые порядки войско, которое обстреливало стены из пращ и катапульт. В километре от бранного поля чернел лес.
Митник летел рядом, указывая змею на удобное место для посадки возле небольшой рощицы. Приземлились. Я ступил на землю, несколько раз согнулся-разогнулся, взмахнул руками, разминая затекшие мышцы.
– Что за движуха? – спросил Паляныця Митника, кивая на зону боевых действий.
– То орда Батыя осаждает Козельск, – ответил тот.
– Чего? – глаза Заики чуть не выскочили из орбит. – Это же… это… Ленчик, какой это год?
– Если память мне не изменяет – 1238 от рождества Христова, – ответил я, конкретно сомневаясь в своем здравии. – Митник, ты ничего не перепутал?
– А я-то еще сумлевался: как так я прилежно провел стольких померших по Смородине? – усмехнулся загадочно дед. – А оно – вон оно что!
– Можешь выражаться яснее?
– Как же так? – не унимался Вован, словно и не слышал ни меня, ни проводника. – Ты не говорил, что придется во времени перемещаться.
– Митник, объяснись, будь добр, – потребовал Вася спокойно, но я-то видел, скольких усилий ему это стоило.
– Ну, добре, – дед достал карту, развернул ее. – Глядите.
Мы присели на вязкой земле. Горыныч просто опустил свои головы сверху. Какая польза от длинных шей!
Тем временем Митник провел рукой над картой, активируя маршрут. На этот раз карта эшелонировалась в трехмерном формате. Линии, соединяющие точки, расположились по высоте, то поднимались, то опускались ниже горизонта.
– У вас эта линия, – Митник показал горизонт, – называется уровнем моря. На карте она значит уровень времени, то бишь нынешний час. Ежели точка находится выше, то событие еще не произошло, ежели ниже – все уже свершилось. Нам надобно найти Требу, а она…
– Находится в прошлом, – подтвердил Паляныця.
– Думаете, почто я повел вас сперва через Краду и Силу? Дабы сознание свое вы очистили, да оковы заблуждения сняли, да свободу мысли подарили. Иначе никак, молодцы, Требу не добыть.
– Прикольно! – Заика с улыбкой смотрел на карту, как ребенок на необычную игрушку. – Вот никогда бы не подумал, что время может быть трехмерным.
– Что нам ведомо про время? – спросил Митник. – Ничего.
– Да уж, – пробормотал я. Кто бы мог подумать, что диковинная карта настолько необычной окажется на поверку? – А что ты там говорил про Смородину?
– А, да. Я-то, вишь, как к делу приставлен был, понять не мог, с какого то дива мерцы строгим порядком по Смородине плывут да еще благодарят меня, мол, под Козельском не бросил их, сердешных, сразу покой подарил. А оно вона как получилось.
– То есть, это ты их направил? – спросил Вася.
– Выходит, я. Ну, молодцы, у вас свои заботы, а у меня – свои. И вот что я скажу вам: Требу искать вам в Козельске. Осторожны будьте, чую сердцем: смерть притаилась недалече, мала жатва ее, прибавка надобна.
– Погоди, дед, – Заика бесцеремонно дернул Митника за рукав, но тот, похоже, нисколько не обиделся, с достоинством освободился, сказал спокойно так, словно разговор шел о вещах обыденных:
– На заре встретимся у ели, Перуном меченной, что на западе.
– Нет, ты видел это? – Заика даже плюнул со злости, да еще и поддал подвернувшемуся под ноги кому земли.
– Вот и поговорили, – пробормотал я, глядя вслед удаляющемуся проводнику.
– Ладно, парни, нечего воздух зря сотрясать, раз такой расклад, – сержант решительно свернул карту, засунул себе за пазуху. – Калиныч, пока еще солнце не взошло, надо бы к лесу перелететь. Не стоит маяками светиться среди поля.
– Прошу на борт, – змей любезно подставил крыло. – Рады…
– Помолчи, – оборвал его Заика.
Правая и средняя головы посмотрели на товарку с укоризной, даже подзатыльник лапой отвесили в назидание. Та только сопела виновато, изредка поглядывая на нас, не обиделись ли.
Дорога отняла немного времени. Уже на подлете к лесу было хорошо слышно, как ядра молотят по каменным стенам.
«Злой город», как назвали его татары, держался стойко. Часть стен получила пробоины, огонь охватил некоторые постройки, но жители быстро заделывали бреши и гасили пожар. Я закрыл глаза, постарался расслабиться, слиться с пространством. Вот точно знаю, что сейчас нахожусь на спине Горыныча, но мое сознание устремилось вперед, полетело над полем в город, оставив бренное тело позади себя. Непривычное, доложу, ощущение. Картина тут же приблизилась, словно включился масштабный зум. Меня теперь интересовало все.
Защитники. Дозоры бдели на стенах, а основные силы упрятались по схронам. Женщины, подростки и старики тушили пожары, гражданские мужи закладывали дыры в стенах камнем, мешками с землей и песком. Как же она называется? Как-то на «ж». И название такое необычное, не славянское какое-то. Ага, понял. Жиздра. Тут же пришла мысль: почему не славянское? Вполне наше. Жизнь дарующая – вот как оно переводится, наверное. Или так: живи, здравствуй. Впрочем, пусть с этим лингвисты разбираются.
Что касается татарского войска, то тут картина была интереснее. По самым скромным прикидкам, под стенами Козельска собралось не менее сотни тысяч бойцов, в то время как жителей, включая стариков, женщин и детей едва ли насчитывалось несколько десятков тысяч. Войска окружили город более-менее равномерно по глубине и эшелону осадного фронта. Только в некоторых местах наблюдалось накопление живой силы, в некоторых, наоборот, ее недостаток. Один из таких участков находился несколько левее ворот. Видно, во время последнего штурма войска скопились перед вратами для решительного штурма, который либо не состоялся, либо не удался. Прикольно, надо будет подумать над этим. Что же касается осадных машин, то их обслуживали небольшие подразделения противника. Часть находилась на часах перед стенами, но очень незначительная. Основная же масса, как и положено, отдыхала. Но знаете, что меня поразило больше всего? Беспечность. Ни одного дозора, поста боевого охранения или секрета в собственном тылу. Они что, так уверены в своей непобедимости? Эх, будь у меня хотя бы несколько рот под рукой… Ага, ты бы еще роты танков и звена вертушек пожелал, оборвал я сам себя.
В общем, когда змей пошел на посадку, полное представление о противнике уже сложилось у меня в голове. Думаю, Вася тоже не терял времени даром. Если искомый знак находится в городе, эти знания будут очень даже кстати.
Ветка хлестнула меня по лицу. Открыв глаза, я тут же закрыл их рукой, прикрываясь от веток, летевших навстречу. Ну, Чкалов трехглавый, погоди у меня.
Уж не знаю, почему, только Горыныч решил совершить посадку посреди леса. Нет, чтобы выбрать полянку какую, так он решил прямо в чащу десант высадить.
– Хорош изгаляться! – потребовал Вася, потирая свежую ссадину.
Только змей был глух к командам. Он несся буквально по верхушкам деревьев, словно молодой скакун по полю. Наконец, Горыныч мягко приземлился на небольшой проплешине в лесу.
– Ты чего творишь, аспид? – накинулся Заика на змея, едва соскочив на землю.
– Вот не поверите: нам две стрелы в хвост вогнали, – пояснила правая голова, пока лапа вытаскивала снаряды. – Во!
– Ну да, – Вася покрутил в руке боеприпас. – Как же они твою броню пробили?
– Так не успела она затвердеть после последней драки, – пояснила средняя голова.
– Больно? – мне даже стало как-то неудобно. Змей, оказывается, спасал нас, а мы на него – с кулаками.
– Не, терпимо. Это мы так, профилактики ради на бреющем шел. Мало ли? А ну как в лесу еще снайпера окажутся?
– Погоди, – осадил Горыныча Паляныця. – Где, говоришь, в тебя стреляли?
– Да версты две отсюда на север. А что?
– Много их было? Наши или татары?
– Да кто их в темени разберет? А стреляют метко.
– Ну да, – осклабился Заика. – Взяли бы немного упреждение – и все: привет хирург, прощай здоровье.
Я промолчал. Вася некоторое время ходил взад-вперед, что-то обдумывая. Наконец, сержант остановился, посмотрел на нас, сказал коротко:
– Оставляем авиацию здесь, а сами возвращаемся. Посмотрим, что за партизаны такие по лесу шастают.
– Слушай, а не проще ли было бы прямо в город податься? – предложил Заика. – Зачем эти сложные и никому не нужные маневры?
– И сразу же получить по Горынычу из всех стволов? – поддержал я командира. – Нет уж, Вася прав. Сначала разведка, а уж потом прикинем, что к чему.
