– Куда это его несет? – Вася прервал мой романтический настрой, грубо дернув за плечо.
Я посмотрел в указанном направлении. Митник держал курс строго на Луну, которая на глазах росла в размерах, превращаясь из диска в огромнейший шар.
– Эх, парни! – Заика вдруг засмеялся, расставил руки, едва не сбив меня со спины змея. – Оцените момент: мы первые лунатики со времен программы «Апполон».
– Дурак ты, а не лунатик, – проворчал я, снова уворачиваясь от руки друга. – Поосторожнее, блаженный!
Поверхность сателлита Земли приближалась стремительно. Знали бы наши ракетчики, что до Луны можно добраться гораздо менее затратным путем – на ней уже давно развернулись бы модули лунных экспедиций.
Меж тем Митник совершил странный маневр. Он вышел на орбиту спутника и начал облет его с тыльной стороны.
– Похоже, посадка отменяется, – прокомментировал Вася. – Облом, однако.
Заика скорчил кислую мину, но махать руками не перестал. Достал уже! Как маленький, ей-Богу!
Змей не отставал ни на сантиметр, держался строго курса проводника. Он мастерски повторял каждое движение старика. Оставалось только восхищаться его пилотажем.
Темная сторона Луны оказалась не такой уж пустынной. Странно было видеть диковинные модули, построенные неведомо кем, необычные летательные аппараты явно инопланетного происхождения и сборки, которые сновали между маленьких поселков и огромных городов-мегаполисов, освещенных разноцветными огнями. Похоже, мы стали первыми свидетелями активной деятельности братьев по разуму, которые на тыльной стороне Луны в реальном времени жили своей, тайной от нас, жизнью. Осознание того, что мы каким-то образом обходимся без скафандров в безвоздушном пространстве ледяного космоса, что на нас никто не обращает ровным счетом никакого внимания, что цивилизации вселенной все же не только существуют, но и довольно неплохо себя чувствуют под самым носом землян, что Луна вообще родилась на наших глазах из вод озерных, а не летает по орбите вокруг Земли – делали все происходящее ирреальным бредом писателя-фантаста. Это что: смешивание реальностей без каких-либо физических конфликтов материй или воздействие магии высшего порядка? Расскажи такое какому-то более-менее толковому научнику – в лучшем случае посоветует обратиться к врачу, в худшем – сам смирительную рубаху на тебя наденет.
Митник тем временем сделал вираж, резко спикировал, целясь в гряду высоких острых гор почти у самой кромки дальней линии терминатора. Горы вырастали на наших глазах, превращаясь в острые зубы некого мифического существа. Они стремительно приближались. Пора бы тормозить, если не хотим разбиться, только скорость никто, похоже, и не думал сбрасывать. Вот уже трещины можно рассмотреть. Они сливаются в зигзагоподобную линию, растут на глазах, увеличиваются.
– Нет-нет-нет-нет! – раздался голос Заики. Его рука в очередной раз чуть не въехала мне в нос.
Я схватил ее, с силой опустил вниз, сдавив запястье.
– Горыныч, тормози! – крикнул Паляныця. – Слышь, ероплан трехмоторный, тебе говорят!
Змей не реагировал. В коме он, что ли?
– Убьемся, – констатировал Вася. – Не, ну точно убьемся. Эх!
Он, быстро перебирая ногами и руками, подобрался к ближайшей шее, по ней, двигаясь, как по бревну, вскарабкался к голове, с силой потянул ее на себя:
– Але! Тебе говорят: стоп! Шабаш! Финиш! Хорош! Капут!
Две другие головы отвлеклись, полет тут же превратился в танец пьяного журавля. Нас болтало из стороны в сторону, так что, кроме как об удержаться на месте, я и помыслить не мог. Вдруг начало пробирать холодом до костей. Термосистема камуфляжа явно не справлялась с температурой. Скажу больше: незащищенную кожу лица обожгло морозом, легкие словно наполнились жидким азотом, каждый вдох давался с адским трудом. В голове помутилось от недостатка кислорода, поверхность спутника Земли начала двоиться. Все, кажись, приплыли. А ведь Митник предупреждал не отвлекаться, просил верить в него, освободить свое сознание от… Чего? Забыл. Луна… Как близко. Где это мы? Странная какая-то карусель. У нас в луна-парке такой не было никогда. Пики острые, можно уколоться до крови. Больно будет.
В глазах помутилось, пелена застлала пейзаж… Прояснялось тяжело, туман никак не хотел рассеиваться. В мозг, словно сквозь вату в ушах, проникал чей-то далекий голос:
– Освободитесь от оков сознания. Мир многогранен и многолик. В нем возможно то, чего и быть не должно. Это такая же правда, как мокрый дождь и обжигающий огонь.
Мое сознание ухватилось за эти два слова, как утопающий за соломинку. Огонь и вода вместе. Они не убивают дуг друга, они живут, сосуществуют друг с другом, со мной. Такое возможно, это – реальность. Все остальное – от лукавого. Все остальное – мираж. Значит, возможно все, пока я могу мыслить, видеть, понимать.
Чем ярче звучала эта мысль, тем яснее я начинал осознавать происходящее. Туман в глазах почти рассеялся, легкие снова получили возможность дышать, холод улетучился, тепло вместе с кровью весело побежало по сосудам. Уф, попустило. Чегой-то впереди?
Паляныця продолжал сидеть на шее Горыныча, который завис в пространстве перед скалой. Меж ней и змеем висел Митник и смотрел на нас грозно, если не сказать угрожающе.
– Предупреждал же – освободитесь от оков неправедных мыслей, – попрекал дед. – Не будет дороги дальше, коль этого не сделать.
Вася под этим тяжелым взглядом молча отступал назад, пока не оказался рядом с нами. Заика просто сидел, вцепившись руками в чешую змея. Вон, даже в темноте видно, как побелели косточки от напряжения.
– Что это было? – спросил он, ошалевшими глазами глядя на меня.
Откуда мне знать? Я только пожал плечами, мол, сам разбирайся.
– Заметили, – мрачно констатировал Митник, глядя куда-то вниз мимо нас.
Я проследил его взгляд. От лунных баз к нам слетались аппараты разных форм и размеров. Не знаю, что они задумали, только интуиция подсказала, что ничего хорошего нам от инопланетного контакта не светит.
– У вас только один путь, – проговорил быстро Митник. – Либо вы доверяете и летите за мной, не рассуждая, либо принимаете бой и складываете головы буйны, а я провожаю вас по реке Смородине в покои предков. Быстро решайте!
Но братья по разуму все решили за нас. Несколько лазерных игл вонзились в трещину, от чего она вспыхнула рубиновым светом. Скорее всего, огонь был предупредительный. С их-то техникой промахнуться?
Горыныч стартовал резво, рванул вперед, что скакун арабский, так что Митника спасла только его необыкновенная реакция. Дед мгновенно устремился к трещине спиной вперед, и только у самой скалы перевернулся, одарив нас напоследок ободряющим взглядом, мол, за мной, не боись, хлопцы.
Я не стал закрывать глаза, как Заика, а смотрел назад, откуда к нам стремительно приближались два треугольных аппарата, три сигароподобных, одна тарелка и еще с десяток шаров. И все палили, да так, что скала дрожала от попаданий, осыпая нас осколками камней. Странно все же, что они так безбожно промахиваются. Или как?
– Держись! – этот крик Васи заставил меня посмотреть вперед.
Зигзаг рубинового цвета мгновенно вырос перед глазами. Мы не разобьемся, промелькнуло в голове. Мир разнообразен и многолик, только нужно в это поверить, говорил я себе. Ты же поверил в рождающуюся из озера Луну, в Митника, в Устину и ее дочь, в Черницу, в единство трех Миров, поверил и принял как истину, как аксиому, как константу, незыблемую, фундаментальную. Поверь и здесь.
Дальше все произошло мгновенно. Зигзаг принял нас в себя, погасив целый сноп вражеских лучей, отделив от преследователей неким экраном, защищавшим от всего. Теперь мы летели не сквозь него, а в нем, постепенно углубляясь в вязкую субстанцию насыщенного алого цвета. Это было так, словно движение происходило в неком киселе, но легко, непринужденно, как в невесомости. Я чувствовал, что эта субстанция обтекает лицо, нежная и шершавая одновременно. И, что самое интересное, она никак не влияла на зрение. А что, если закрыть глаза, мелькнуло вдруг в голове? Так и сделал. Думать ни о чем не хотелось. Необычный полет расслаблял. Хотелось, чтобы он длился вечность, не прекращался ни на минуту. Оказалось, что я мог видеть сквозь закрытые веки. Не спрашивайте меня, как, все равно не смогу объяснить. Это все равно, что каждой клеткой своего тела воспринимать информацию, впитывать ее в себя губкой. Вот зигзаг начал уменьшаться в размерах. Не мы теперь летели в нем – он растворялся в нас. Я мог только видеть внутренним зрением, как где-то в районе третьего глаза, над переносицей, несколько раз ярко вспыхнула, словно заклеймилась, руна Сила, о которой нам рассказывал Горыныч. Очередная инициация? Возможно. Еще не открывая век, я видел, что зигзаг мгновенно сменился широким полем, вполне земным. Только поле это какое-то странное. Земля так была перемешана со снегом, что теперь представляла собой грязно-серый ковер. Снег? Откуда он здесь взялся? Или это происки Ледницы?
