он увидел потерянное выражение на лице Льва.
— Да быть не может, — изумился он.
— Я не совсем уверен, — замялся Лев. — Может быть я смогу сказать, как только увижу ту женщину.
Андрей застонал, потирая виски:
— Если этот ребёнок твой, — брату не до конца верилось в происходящее. — Ты не можешь его оставить.
— Разбрасываться драгоценной кровью настоящее кощунство, — согласился Лев. — Придётся принять его в семью.
— Я, конечно даже не думаю тебя осуждать, — заверил брата Андрей. — Но что скажет Мария? Её гордость будет сильно задета, как бы она тебя не покусала, — хохотнул Андрей, а затем вновь стал серьезным. — Ладно, это было не к месту. Но нужно, что-то думать. Не можешь же ты жить на две семьи, или вовсе привести сюда эту нищенку, — Андрей брезгливо поморщился.
— Если это, — он смял письмо и бросил его в пылающий камин, — окажется правдой, то я поговорю с Машей.
Но разговора с женой не вышло. Женщина, написавшая ему, действительно оказалась той самой, с которой он провёл ночь, но живой её Лев не застал. Она умерла при родах, оставив на этом свете здорового мальчика. Вода показа, что он действительно сын Льва, и тому ничего не оставалось, как забрать его с собой.
По началу, появления ребёнка в Сиреневом Саду было воспринято с удивлением, все окружили его, охали и вздыхали: «— Ну что за прелестное дитя. Чей он?». И не желая разрушать столь благотворную атмосферу принятия, Лев даже подумал соврать, сказав, что это вовсе не его сын, а чужой. Ребёнок остался сиротой, но альтруизмом Лев никогда не страдал, а не один колдун не посмел бы отказаться от своего ребёнка, не имеет значение, желанного или нет. Не сейчас, когда их так мало. И собрав всю волю в кулак, он с тяжелым сердцем, признался Марии тем же вечером, что принес в дом своего сына.
Она кричала и бранилась, отвесила супругу несколько пощёчин, и не переставала сыпать в его сторону преувеличенными обвинениями.
— Я никогда не приму это отродье! Слышишь? Никогда! — вопила она, заливаясь слезами.
Лев ничего ей не говорил, распалять её ещё больше он не хотел. Марии стоило выплеснуть все свои эмоции и пережить случившееся. Да, он виноват, Лев этого не отрицал, и жгущие щеки удары он заслужил. Нужно было только перетерпеть истерику жены, а там он сможет её задобрить. Сводит Марию на охоту, купит ей новое ружье, закажет в Подлесье новые сапоги из кожи полоза. Всё, что угодно, лишь бы заслужить прощение доброго друга.
— Ну, как прошло? — спросил брата Андрей.
Они сидели в его кабинете, медленно потягивая коньяк у очага.
— Видеть меня не желает, — вздохнул Лев.
— Что ж, теперь тебе придется крупно потратиться, — усмехнулся Андрей, он выглядел бледным и измотанным.
— Сейчас она успокоиться, а позже я подарю ей новые сапоги и свожу на охоту, — Лев окинул брата внимательным взглядом. — Не важно выглядишь.
— Работа в канцелярии не знает выходных. Если ослабить над ней контроль, то страшно представить, чем всё это может обернуться. А ведь раньше я даже не представлял по насколько хрупкому льду мы ходим.
— Предпочитаю об этом не думать, — Лев дал знак, что стоит сменить тему.
Время шло — дети росли. В этом году Александр закончил Императорский университет, Владимиру остался только год в его стенах, тройняшки же наоборот только в него поступали, а Алексей и Константин в следующим году заканчивали пансионат имени Красноярцева.
Дни стали длиннее. Дом полнился голосами и движением. Чай теперь пили под прохладным покровом беседки на берегу пруда. Лев ходил на охоту с Алексеем и Владимиром по три раза на недели. Возвращались они всегда с добычей, и даже принесли, как — то живого зайца, чтобы показать его девочкам, они гладили его, дергали за уши, и выждав момента, когда хватка Владимира ослабнет, косой вырвался и бросился наутек.
Жаркий день сменялся прохладой ночи, на небе появлялись луна, и звезды начинали водить вокруг неё хороводы. В ночной мгле были слышны лишь стрекотание сверчков, да тихий шелест листьев вяза.
Той ночью всё было так же. В доме погасили свечи, и надев легкие сорочки, домочадцы легли в постели, чтобы поддаться чарам Дрёмы, как кто — то заголосил у главных ворот, пытаясь достучаться до хозяев. Андрей был в столице по делам, поэтому дворовой пришёл к дверям спальни Льва.
— Кто там? — подскочила в кровати Мария, стоило раздаться стуку в дверь.
— Хозяева, не гневайтесь, — глухо раздалось из — за двери. — Прибыл камердинер графа Краевского, говорит, что срочно. Он ждёт внизу. Говорит, что ему жизненно необходимо с Вами встретиться.
После таких новостей, сонливость уступила место подозрениям. Лев накинул халат, и спустился в зелёную гостиную. Там в кампании подсвечника находился камердинер, прискакавший к Орловым на лошади в столь поздний час. Глаза у него были шальные, бледное лицо покрывала испарина, парик он, видимо, потерял по дороге, ладони и камзол были все в грязи. Увидев Льва со свечкой в руках, он стремительно подскочил к нему, и начал сбивчиво тараторить:
— Сударь, поедимте со мной. Там твориться невесть что.
Камердинер потянул его в сторону двери, свет от свечи выхватил его трясущиеся руки и одежду. Лев с ужасом понял, что принял за грязь кровь.
— Что случилось? — охнул он. — Тебя пытались убить?
— Не меня, — замотал он головой, и надрывно воскликнул. — Прошу, скорее, иначе он всех перестреляет.
— Постой. Объясни же, — недоумевал Лев.
— Сударь Краевский схватился за ружье, он намерен убить всех, кто находиться в поместье, даже детей. Мне чудом удалось бежать, выпрыгнув со второго этажа. Оправившись, я сел на лошадь и поскакал сюда.
— Чья же на тебе кровь? — Лев никак не мог поверить в происходящее.
— Сударя Кириваткина.
— Кондрат, седлай коня! — крикнул Лев дворовому. — Да поскорее.
Но даже ветер уже не мог поспеть за событиями. Когда Лев подъехал к поместью Краевских, раздался последний выстрел. Он на мгновение замер, словно сам был им поражен. Но покрепче сжав в руках ружье направился внутрь. Дверь оказалась заперта, и пришлось приложить усилия, чтобы её выбить.
У основания главной лестницы с разбитой головой лежал Павел. Его сердце билось тихо в почти бездвижной груди. Рядом с ним лежал топор
— Поезжай за Золотарёвыми, — велел он камердинеру. — Да накинь плащ, не тревожь других. Непосвящённые не должны ничего заподозрить.
Тот кивнул, и исчез в дверях, вскоре послышался топот копыт по дороге. Не став трогать Павла, чтобы не нанести ему еще больших повреждений, Лев осторожно проследовал на второй этаж.
