хворь. Бери пример со Златодана.
Родогор захохотал, заразив и других княжичей и княжон. Яромир поддержал веселье, хотя сам и не чувствовал его.
– Смотри, как бы не получил за такие слова. Толки ходят разные.
– Не о том волнуешься, – к ним ближе подошёл Светослав, старший из княжичей Сланого Дола. – Родогор у нас мужчина видный, на такого рука не поднимется. Из всех собравшихся тот с радостью кинулся бы лишь на твоего братца. Но раз его нет, остаёшься ты.
– Я ему дорогу не переходил, с какой стати?..
– А Златодана такое не волнует. Подозреваю, вы для него что один человек, особенно если вспомнить Шерт.
Много люди судачили о его юношеской горячности, глупости и обречённости. Не могли поверить, что сделано было от сердца, и пытались искать там ум и жадность. Обвиняли Далемира, что зачаровал их, лишь бы стать хозяином Вершины, обвиняли отца в том, что нарушил Род и принял чужого, обвиняли его…
Родогор приобнял за шею, в который раз отгоняя дурные мысли, и спросил:
– К слову, что-то огуряла твоего не видать.
– Отец запретил ему являться.
– Что успел натворить на этот раз? – со знанием дела спросил Светослав, пока следил за сестрой, устроившейся на берегу с другими южанами.
– Ничего, – получив два сомневающихся взгляда, повторил. – Ничего, правда. Не знаю, что у отца в мыслях, но ежели бы Далемир не согласился, его бы и в этом году не взяли.
– Яблоко от яблони, – хмыкнул Родогор. – Что отец, что сын – две загадки.
– Пропустит самое интересное. Но ему даже полезно будет…
Светослав ушёл, завлечённый плясками и соревнованием «кто краше прыгнет через костёр». К Родогору подлетело несколько девчушек, зовя на подмогу – нужен был сильный молодец, что одним махом скатит огненное колесо в озеро. Конечно, не мог он противиться. Так Яромир остался без друзей и, не решаясь пока присоединиться, отошёл в тень.
– Коли собрался всю ночь тут простоять, я тебе не помощник.
Чужие ладони схватили за плечи и запрокинули назад. Ежели Яромир не признал бы родной голос, давно отшатнулся и разразился бранью. Но Далемир не иначе как чудом исполнил свою проказу и теперь крепкими руками удерживал на весу, довольно смотря в ошарашенное лицо.
– Как ты это делаешь?..
– Я ведь мастер. Но такому ремеслу нельзя обучить, лишь иметь дар.
– Значит, прислужники не удержали? А отец, как же не видел тебя? Он…
– Кажется, жара плохо влияет на твой светлый ум, – Далемир захохотал и поднял его обратно. – Обвести кого-то вокруг пальца для меня ерунда. А тятя ушёл сразу, стоило обряду кончиться.
– Не боишься, ежели увидит?
– А что ежели и увидит? Поздно уж думать. Слово сдержал, а впереди твой черёд.
Яромир в отличии от брата не отличался радостью, и будь возможным сбежал бы сейчас куда подальше. Далемир, словно чувствуя это, назло указал на сгрудившихся у берега девиц, плетущих венки из цветов и отправляющих те плавать в озеро. Среди них легко заметить двух княжон – Ведану и Морену. Одна, прозванная Чёрной жемчужиной, была юна и нежна, румяная кожа ловила свет огня, а чёрные волосы разметались по плечам. В кругу таких же весёлых девчушек, она много смеялась и много ребячилась, притягивая чужие взоры, и невольно вызывала улыбку своей буйной красой и живостью. Вторую же не зря за глаза называли Проклятой вдовой, ведь уже третий княжич Утёса вернулся в землю, а она – в отцовый дом в Польной Мари. Бледная и неприкаянная Морена сидела рядом, не слушала щебетания девичьих мечтаний и наблюдала за собравшимися гостями бесцветными глазами. Как заблудшая душа, как живой мертвец. Скорбь навсегда исказила прекрасное лицо. С нею никто не хотел пересечься ненароком, а ежели какой смельчак и подходил, то хватало взмаха руки, чтобы улетал как можно дальше.
– Далемир, – протянул, сам не зная, чего желая: то ли поддержки, то ли милости.
– Не говори, что испугался девчонки и хочешь отказаться. Это ведь легкота! Намного проще, чем всё то, чего я тебе до этого загадывал.
– Да я б ещё раз лучше со старухой поле косил! Или горланил на площади частушки!
– Братец, братец, – хлопнули его по спине. – Ну не как маленького же тебя вести. Впрочем, ежели не хочешь, придётся дать наказание за нарушение законов спора…
Намёк понятный как день: сейчас придумает такое, что точно во сто крат хуже и мучительнее. Далемир горазд на всякое, и едва ли у кого-то хватало смелости перечить. Для него исключений не будет.
– Добро, добро. Прибереги угрозы. И с чего все думают, что ты меня любишь? Я лишь главное развлечение от скуки. Знали бы, чего ради подставляет, позабыли бы и о побратимстве, и о Шерт…
– Иди уже, раз сдюжил.
Не подействовало. Далемир не изменился в лице, слова совсем не задели, и деваться отныне было некуда. Яромир решительно зашагал к берегу. Пересёкся взглядом с Родогором. Тот смотрел с подозрением, а, заметив безуспешно прятавшегося в тени Далемира, и вовсе захотел подойти, но не смог выпутаться из хоровода. Наверно, к лучшему.
Его приближение не укрылось от внимания девушек, и ещё издали слышны стали их щебетание и смех. Лишь одна одарила ледяным взглядом и выступила навстречу, ограждая, не давая подойти.
– Ты сторону не попутал, княжонок?
Встретиться лицом к лицу с Мореной оказалось столь же опасным, как и с любой нечистью. Хоть не было в ней много силы, но зато власти и воли не занимать. Яромир едва не попятился, проклиная себя горемыку и непутёвого братца.
– Я знаю, где я. Но пришёл не к тебе. Мне нужна Ведана.
Морена обернулась. Поднявшийся было шум стих. Видно даже на своих с лёгкостью наведёт страха.
– И зачем же? Не припомню я, чтобы вас что-то связывало.
– Хочу позвать на танцы.
Уже во второй раз это вызвало бурную волну шёпота. Морена, наоборот, злилась лишь сильнее, не находя в смелости, ею видимой как наглость, ничего достойного.
– С чего это ты, избегающий нас как огня, вдруг решил заделаться добрым молодцем? Княжич Вершины забыл о ненависти?
– Мой брат предложил проявить дружелюбие, а я послушал его. Всё просто.
– Брат? – в одном слове она уместила море ехидства. – Тот, о чьих подвигах судачат и ваши, и наши? Давеча мне казалось, он похож на тебя во всём, но видно ошиблась. Он значится мудрей и разумней.
Яромир невольно оглянулся, найдя Далемира на том же месте, взирающего со странным недовольством – хотел ли поскорее покончить со спором или же узнать о чём ведутся разговоры, не ясно. Морена перехватила этот взгляд. Но тогда из круга тел, наконец, выступила та, что и была нужна ему.
– Правда это? – сходу спросила Ведана. – Правда, что меня ищешь? Аль очередные шутки?
– Я с тобою честен, княжна.
Он протянул ладонь, намереваясь прождать сколько придётся, но Ведана оказалась намного сговорчивее сестры.
