– Решил что-то спросить у нашей Ширки, а она его бокалом треснула по башке…, – невозмутимо ответила Куройнеко.
– А ты добавила! – Широйнеко вскочила со своего места, зло глядя на девушек.
– И, кстати, это что такое? – Нумасура продемонстрировала сёстрам прозрачный пакет с белым порошком внутри. Порошок имел слабый голубоватый оттенок.
– Это моё! – заявила Широйнеко, отбирая его у Нумасуги.
– Ясно-понятно что твоё! – Нумасуга с неприязнью посмотрела на подругу, отбирающую у неё пакет. – Кто ещё эту дрянь будет тут держать?
– Надо было в унитаз спустить, а потом спрашивать: «чьё это?», – предложила Куройнеко.
– Да пошли вы куда подальше! – едва не заплакала Широйнеко. – За этот пакет…
– …тебе пришлось не спать несколько ночей и всё в самых ужасных позах с самыми ужасными уродами этого города, – закончила за сестру Куройнеко.
– Нет у тебя сердца! – Широйнеко расплакалась и выбежала из комнаты, затопав ножками по деревянной лестнице, ведущей на второй этаж их трёхэтажного модуля.
– Зря ты так, – Нумасуга уже пожалела, что затеяла этот разговор. Присев в кресло, она рассеянно обвела комнату взглядом.
– Да ну её…, – чуть надув губки, ответила Куройнеко. – Могла ведь и поприличнее себе работу найти…
– Как ты? – спросила Нумасуга.
– Быть наёмником – это интересно, – неуверенно начала Куройнеко, сама понимая, что мягкой Широйнеко никогда не спустить курок без очень важной причины. Да и с важной причиной не спустить.
– Или как я? – продолжала настаивать Нумасуга. – Знаешь, террористам много платят, но это ещё хуже, чем то, чем занимается она.
– Почему? – спросила Куройнеко.
– Потому что мне не понравилось три года вкалывать на руинах Екатеринбурга, глотая радиоактивную пыль! И не требуй от своей сестры этого!
– Ну и фиг с этим! На нас с тобой и наших профессиях мир не заканчивается, – заметила Куройнеко.
– Ага, – вставила татарское слово Нумасуга. – Есть ещё Линда ведь и её работа!
Куройнеко недовольно поморщилась. Линда была киллером.
– Звали меня? – в комнату вошла сама Линда – невысокая и худенькая полукитаянка-полурусская, на ходу стягивая чёрные перчатки с рук.
– А то, – Нумасуга протянула подружке чашку горячего шоколаду, который только что приготовила себе.
– Ой, спасибо, – Линда плюхнулась на диван рядом с Куройнеко и отпила горячего шоколаду. – А где Широ? Shiroineko ga nani imasu ka?
– У себя в комнате, – нехотя ответила Куройнеко, видя, что Нумасуга не собирается ничего объяснять Линде. – Мы поругались.
– Зачем? – удивилась Линда.
– Да она опять героин в дом припёрла, – так же нехотя пояснила Куройнеко.
– Ты же её знаешь не первый год, – Линда попробовала примирить Куройнеко с вредной привычкой сестры. Не в первый раз уже. – Да и я её знаю не с утра. Опять побалуется месяц и бросит.
– Месяц? А потом будет как привидение шататься ещё пару месяцев! – Куройнеко зло поставила пустую кружку на журнальный столик.
– Скажи просто ей, что ты за неё волнуешься, потому что любишь, – мягко посоветовала Линда.
– Ха?
– Ведь она у тебя одна осталась. Как и ты у неё, – дипломатично продолжала Линда. – У вас больше никого нет. Есть, правда, ещё мы с Нумой, – Линда улыбнулась высокой россияночке с примесью татарских кровей, – и мы как сёстры, но… кровь связывает сильнее, чем что бы то ни было.
– Я бы с этим поспорила, – Нумасуга присела рядом с Линдой, держа в руках вновь приготовленный шоколад, которым она уже не собиралась ни с кем делиться.
– Тем не менее, я вас люблю, девчонки, – Линда обняла сидящих по обе стороны от неё девушек за плечи:
– Идём мириться с Широй, – предупреждая возражения, она отрезала, продолжая улыбаться:
– Надо!
Поднявшись наверх, они застали необычную картину: напротив пришедшего в себя хмурого милиционера, крепко привязанного к металлическому стулу, привинченному к полу, сидела Широйнеко, оседлав верхом второй стул, и кормила здоровяка с ложечки йогуртом. Рядом на полу стоял небольшой тазик с мутной водой и валялось некогда белое полотенце, выпачканное в крови. Милиционер, напротив, был вымыт и крови на его лице больше не было.
– За маму кушай, – подбадривала вяло сопротивляющегося Ивана Широйнеко.
– Ай, маладчинка!
– Ширка! – восхищённо и радостно воскликнула Куройнеко.
– А? – молодая женщина испуганно вскочила, чуть не опрокинув стул, на котором сидела.
– Давай мириться? – Куройнеко подошла к сестре и протянула к ней руки.
– Э…
– Да пошло оно всё! Иди сюда! – потребовала Куройнеко. Широйнеко отбросила в сторону баночку с йогуртом и ложечку и обняла сестру:
– Ты злая и нехорошая.
– А ты вредина. Но я тебя люблю.
Они ещё немного попрепирались под мрачным взглядом Ивана. Он хотел было вставить пару веских слов в их разговор, но тут в дверях комнаты появилась ещё одна фигура – подросток. Этого паренька Иван узнал бы из тысячи других: именно он всегда был рядом с Широйнеко на видеозаписях разрушенных зданий города.
– Эй, девчонки, что такое стряслось? – паренёк осёкся, увидев Ивана.
– Никита, познакомься: это милиционер из второго отдела, – Куройнеко махнула на Ивана так, словно он был подарком мальчугану на день рождения.
– Ух ты! – обрадовался он. – А мне его пытать можно?
– Я тебе дам! Пытать вздумал! – возмутилась Нумасуга, хватая парня за плечо и отвешивая ему звонкий шлепок пониже спины.
– Эй, мне уже пятнадцать! – заявил он, хватаясь за раненую часть себя.
– А развит не по годам! – возразила Нумасуга. – Интеллект как у новорожденного.
– Новорожденные не такие кровожадные, – флегматично заметила Широйнеко, всё ещё обнимаясь с сестрой.
– А я его выпорю и будет как новорожденный, – пообещала Линда.
– Фиг вам! – обиделся Никита. – Я вам тогда больше помогать не буду!
– Ну всё, иди вниз, – Линда вытолкала мальчика за дверь и закрыла её, не обращая внимания на его протестующие возгласы.
– Ширка, ты постоянно заводишь каких-то домашних животных…, – с наигранной задумчивостью заметила Нумасуга. – Сперва этот юный хакер Никита, теперь вот милиционер антихакерского отдела Иван, – девушка помахала в руках его удостоверением.
– Но они же прикольные? – спросила Широйнеко, тряхнув своими белоснежными кудряшками, поднимая голову с плеча сестры.
– Да уж…, – развела руками Нумасуга.
– Делать-то что с ним будем? – Нумасуга прошествовала к связанному Ивану, цокая литыми высокими платформами зелёных сапог с голенищами до середины бедра. Присев рядом с ним, она с интересом воззрилась на него снизу вверх. Иван недобро уставился на неё сверху вниз, без застенчивости разглядывая противника.
Посмотреть было на что: Нумасуга была высокой, стройной, молодой. Её чёрные волосы с пепельными перьями были стянуты в тугую косу, перехваченную через равные промежутки тёмно-зелёными шёлковыми лентами. У левого виска отдельно была свита тугая тонкая коса, которая заканчивалась небольшим металлическим шариком, в который был продет кончик косы. Глаза были обведены тушью широкими чёрными полосами, в которых неестественно белыми казались белки глаз, в которых горели опять же чёрные глаза. На девушке была тонкая белоснежная маечка без рукавов, плотно облегающая фигуру и выставляющая грудь напоказ. Лифчика, разумеется, под ней не было. Юбка… Те же два длинных куска ткани, что и на Куройнеко, прикреплённые спереди и сзади к богато расшитому золотой нитью зелёному поясу, но у Нумасуги «юбка» была кроваво-красного цвета с белой полосой у самого нижнего края.
Когда девушка присела рядом со связанным милиционером, передняя часть юбки отошла в сторону, продемонстрировав Ивану обнажённый низ живота, не прикрытый ничем.
Такая же привычка демонстрировать своё сокровище была и у Широйнеко, – припомнил Иван допрос задержанной девушки у себя в кабинете. Отвернувшись в другую сторону, милиционер наткнулся взглядом на всё ещё стоящих в обнимку Куройнеко и Широйнеко:
– Может, хватит?
– Это моя сестра! – хором ответили девушки.
– Да хоть… Вы же не похожи, – заметил Иван.
– Какая наблюдательность! – фыркнула Широйнеко. – Папа и мама были генетиками…
– А, мутанты…, – разочарованно протянул Иван. В следующее мгновение у его горла замер короткий нож, лезвие которого было у основания рукояти заломлено внутрь на сорок пять градусов от прямой линии – так называемый «урбанизатор». Держала его Широйнеко:
– Ещё чего умного скажешь, киборгизированный мент? – прошипела она. – Кстати, – она обратилась к трём своим подругам:
– Вы знаете, что этот товарищ – бывший военный?
В комнате сразу стало похолодало градусов на десять – Иван явственно почувствовал, что если до этого момента девушки относились к нему по большей части как к помехе, и в них преобладало любопытство, то теперь они стали его… ненавидеть, что ли?
