Тяжело дыша, Эрик остановился. Свободной рукой схватился за голову, несколько секунд так стоял, потом вроде бы успокоился.
«Не спровоцируй новый приступ. Соглашайся на все».
— Значит, так. Ты мне должен двадцать кусков. Ты согласен?
«Да».
— Да.
— Когда отдашь?
«Завтра. Позвоню брату, он вышлет деньги».
— Завтра. Позвоню брату, он даст. Обязательно даст.
Эрик внимательно смотрел на Стаса и о чем-то думал.
«Молчи, ничего не говори. Жди, чтобы он ушел».
Но тот уходить, похоже, пока не собирался. Хрустел пальцами, облизывал губы — смотрел на Стаса… как кот, подкарауливавший мышь около норы.
— Почему в подворотне, Тасик? Почему именно тогда? Зачем ты меня и Жира вырубил?
«Скажи, что все получилось случайно. Скажи, что был под наркотой и ничего не осознавал».
«Хорошо хоть, что морали не читает», — подумал Стас.
— Случайно вышло. Я под трэдлом был.
«Под каким трэдлом? У тебя мозги есть?»
— Под трэдлом? — Эрик встал. — Руки покажи. Покажи руки, ублюдок!
Это был прокол. Прокол в том, что проколов не было. Такой вот невеселый каламбур.
— Не под трэдлом, я оговорился…
Поздно.
Новые удары — теперь бил не только ногами, но и пистолетом, а когда Жир снова попытался его остановить, отшвырнул его в сторону.
Тело из комка боли постепенно превращалось в комок мяса.
Стас уже ничего не понимал. Врывался в сознание Голос, что-то кричал Эрик — он уже ничего не слышал и ничего не понимал.
Эрик остановился, когда Стас уже не шевелился.
Тяжело дыша, посмотрел на Бьянку и с размаха ударил ее ногой. В лицо.
— Пошли отсюда! — скомандовал и первый двинулся к выходу.
А когда уже выходили из подъезда, неожиданно улыбнулся:
— Сейчас поедем на Охоту. Жир, ты с нами?
— В Отстойник, что ли? — Жир поднял вверх руки.
— Бомжи, бродяги, шваль всякая. — Эрик улыбался. — Не поедешь? Я плачу за всех.
Жир покачал головой:
— Я не хочу. И тебе не советую. Если узнает твой отец…
— Мне не нужны твои советы. Если у тебя есть желание кого-нибудь грохнуть, то поехали с нами, а если хочешь продолжать вести свою тупую жизнь, то живи.
— Слушай, да что с тобой? Ты как с ума сошел…
— Я в прекрасной форме, — ощерился Эрик. — Не хочешь, как хочешь. Тогда удачи тебе.
И прыгнул в машину.
И если его друг считал его сошедшим с ума, сам Эрик таковым себя не считал.
Куратора вызвала Бьянка. «Единица в памяти», — успел сказать Стас и вытащить телефон, прежде чем полностью отключился.
Впрочем, его довольно быстро привели в порядок — хотя бы видимый. Два человека в синих комбинезонах обкололи Стаса стимуляторами, распылили на ссадины защитную пленку, тут же проверили, нет ли у него переломов, и, убедившись, что кости целы, доложили об этом приехавшему чуть позднее Куратору.
— Дилетанты. Профессионал отбил бы тебе все внутренние органы и не оставил на теле ни одной царапины, а эти наоборот, — прокомментировал случившееся Куратор. — Девочка, это они из-за тебя?
Девочка, которую в это время осматривали спецы, кивнула.
— Ты должен был сообщить нам, Стас. Попросить страховку.
— Выйдем? — предложил Стас.
А на кухне, зажав сигарету в разбитых губах, произнес:
— Прошлой ночью он был моим донором.
Куратор удивленно поднял вверх брови.
— Да? Интересно. Что ему известно?
— Ничего. Это действительно из-за Бьянки. Но он словно с ума сошел. Насколько я знаю, он никогда таким не был, — сказал Стас. — Я пытался с ним договориться, но…
— Агрессивный коллапс. Иногда пси-матрицы заменяют друг друга. Побочное явление, крайне редкое, но все же случающееся.
— В основном депрессии?
«Не задавай вопросов, Стас».
— Да. — Куратор подошел к Стасу. — В основном депрессии. Скука. Апатия. Тоска. Длящаяся около двух-трех суток. Кризис приходится на ближайшие шесть—двенадцать часов, потом спад. Я рассказывал это уже тебе. Почему ты спрашиваешь?
«Сейчас не время, Стас».
— А человек может не выдержать эту депрессию и покончить жизнь самоубийством?
«Не глупи. Если ты станешь сейчас выяснять отношения, у тебя будут серьезные проблемы».
На этот раз Куратор молчал долго, при этом проницательно всматривался в глаза парня, словно пытаясь там что-то прочесть. Потом по-отечески поправил на Стасе свитер.
— Да, — вкрадчиво произнес он, — действительно, было несколько случаев с суицидальным исходом. Что скажешь?
Стас усмехнулся, не отводя взгляда, ответил:
— Да мне в принципе все равно. Думаю, вы знаете, что делаете.
Улыбнулся и Куратор. Ободряюще похлопал Стаса по плечу, кивнул:
— Тебя отвезут домой. Никуда не выходи. Посмотри телевизор… книгу попиши.
«Соглашайся и не спорь».
— Хорошо, — ответил Стас.
— Возле дома подежурят на всякий случай наши ребята, пока мы не разберемся. А то мало ли…
— Понимаю.
Куратор еще раз похлопал его по плечу и пошел к выходу. Уже открыв дверь, повернулся:
— Я сказал тебе неправду. Случаев суицида не было. Ни разу.
И вышел, оставив за собой последнее слово.
Отстойник. Для одних — последнее прибежище, для других — раковая опухоль на теле города. Для третьих — это бизнес. Доходный бизнес. Новое развлечение оказалось по душе многим, имеющим деньги. Большие деньги, ибо Охота стоила дорого. Платили всем — патрульным, которые могли прикрыть в случае чего или предупредить, журналистам, которые молчали, проводникам, которые отвечали за жизнь своих клиентов.
Все очень просто. Группа из пяти проводников и два-три клиента. Цель — следить за клиентами, прикрывать их любой ценой, ну и, конечно же, предоставить им цели.
Один рейс — три куска. В неделю ему обещали как минимум два рейса. Не очень большие деньги, но с чего-то же надо начинать беглому наемнику. Работа была не из легких. Бомжи вооружались и становились опасны. И хотя силы были неравны, нервы могли потрепать. Им-то уж точно нечего было терять. Прежняя группа нарвалась на сильный прайд и была уничтожена, прежде чем подоспела помощь. Все — и проводники, и клиенты — отправились на небеса в одну минуту. Неприятности с друзьями погибших улаживали около месяца. В итоге пришлось повысить расценки на Охоту, но клиентов особо не уменьшилось. Новых проводников искали долго. Винсент оказался последним. Татуировка «Сантаны» сделала свое дело — недолго думая, его назначили старшим. Провели краткий инструктаж, предупредили, что жизни клиентов намного важнее, чем жизни проводников, — и вперед. То, что он был беглым, никого не интересовало.
Винсент прошел уже около трех десятков рейсов. Со счета сбился после первого десятка — потому что начал бухать, потом как-то незаметно переключился на траву, которой его щедро угощал Сахо, один из проводников, называвший себя потомком майя.
Деньги. Винсенту нужны были деньги, потому что налички у него осталось совсем мало. Пластика для импов его класса обходится в копеечку, но она того стоит. Изменить себя, вернуться в Штаты, выполнить пару серьезных контрактов, потому что здесь, в России, больших денег не заработаешь, тут их только про*бать можно. Потом вернуться сюда же, в Россию, уже новым человеком — такой пока был план, и менять его ради какого-то пацана Винсент не собирался. В конце концов, он выполняет свою работу, получает за нее деньги, а проблемы пусть решают старшие.
Клиенты… Клиенты были разными. Попадались и под кайфом, и психи, приезжали и вполне нормальные. Считающие себя воинами, жаждущие психологической разрядки, ищущие экстрим, желающие «попробовать». Большинство — анонимно, в фейс-контроллерах. По слухам, были среди них и звезды — политики, журналисты, артисты. Несколько раз наведывались и бандиты — эти клиенты в большинстве своем не скрывали лиц, для них Охота не представлялась чем-то особенным, и вообще непонятно, зачем она им.
Порой и клиенты и проводники находились на волосок от гибели. Последний рейс был именно таким. Сначала они выследили какой-то прайд, и клиенты вызвали желание обстрелять его. На расстрел беспомощных людей смотреть Винсент не хотел, отошел в сторону — и вовремя: их уже начали окружать со всех сторон вооруженные аборигены.
Отстрелялись. Ушли. Клиенты остались довольны и отстегнули группе неплохие чаевые — они даже не поняли, что их только что могли положить. Им было весело.
Разные клиенты, разные ситуации — единственное, что было во всех случаях одинаково, клиент всегда хотел вернуться обратно.
Сейчас все было по-другому.
Пацан не был пьяным или обдолбанным — он все четко соображал и на первый взгляд вел себя адекватно. Но его глаза — в них плескалась такая первобытная ярость, что Винсенту в первое мгновение захотелось отказаться от клиента. У парня на лбу было написано: без проблем эта Охота не пройдет.
