Открытия, во всяком случае некоторые, последовали очень быстро. Со скоростью света пробежав через все, что случилось с того мгновения, как он открыл канал данных, изучив самые последние события, касающиеся сети Грааль и бешено покопавшись в файлах Братства Грааля, он понял, что такое операционная система и что она сделала.
И все оказалось намного хуже, чем он себе представлял. У него не было дней. У него осталось всего три часа, чтобы спасти друзей и бесчисленных невинных жертв. И то только в том случае, если ему повезет.
Если безумно повезет, то четыре.
* * *
На руинах табора цыган Азадора они разбили что-то вроде лагеря. В полумраке обломки фургонов казались скелетами странных животных. Повсюду лежали тела сказочных персонажей, изломанные и, зачастую, расчлененные. Многие остатки унесли друзья, а цыгане собрали всех своих мертвых на краю лагеря, покрыв цветными покрывалами, но дюжины трупов все еще лежали не оплаканные и не погребенные. Пол не мог смотреть на это. Еще счастье, что Колодец умирает и свет постепенно гаснет.
Вода почти полностью потемнела, от свечения, которое танцевало по поверхности, остались только отдельные вспышки, которые не могли даже коснуться кокона серого облачного неба; даже немногие костры светили ярче. То, что по обе стороны барьера росла тень, давало дополнительное преимущество: Пол не сомневался, что Дред ждет за стеной-облаком, но, по меньшей мере, теперь они не видят, как его темная человекоподобная фигура беззвучно ходит взад и вперед.
Внезапно ему пришел на ум стих из Библии, воспоминание детских лет. «И сказал Господь сатане: — Откуда ты пришел? — И отвечал сатана Господу и сказал: — Я ходил по земле и обошел ее.»[76]
«Но в этой вселенной есть еще один сатана,— подумал Пол.— И он здесь. С нами».
Он посмотрел на Феликса Жонглера, который, как и сам Пол, сидел на некотором расстоянии от остальных выживших. Жонглер тоже взглянул на него. Их товарищи больше интересовались Орландо, который все еще не пришел в сознание. Тем не менее мальчик казался достаточно здоровым, только полностью истощенным. Не считая, конечно, того, что он умер — а Пол всегда считал смерть достаточно серьезной медицинской проблемой.
«И никому нет дела до меня,— подумал он.— За исключением человека, который пытался убить меня. Но почему они должны интересоваться мной? Они не знают то, что знаю я».
Воспоминания вернулись полностью — и не только последние ужасные мгновения в башне, но все отсутствующие места, даже самые маленькие, даже ежедневная скучная рутина, все, что было скрыто мощным гипнотическим блоком.
— Она мертва, — сказал он Жонглеру. — Ава мертва, уже давно, не так ли?
— Значит к тебе вернулась память, — медленно сказал Жонглер. — Да, она умерла.
— Тогда почему она здесь? Почему она продолжает… являться мне? — Он посмотрел на остальных, сгрудившихся вокруг Орландо. Товарищи находились только в нескольких метрах от него, но он чувствовал себя настолько далеким от них, как будто они были во многих километрах. — Это как-то связано с тем, что случилось с этим мальчиком, Орландо Гардинером?
Жонглер бросил на него быстрый оценивающий взгляд. Несмотря на свет костра, отразившийся от его зрачков, взгляд не стал более живым. Даже свет костра, искрившийся в его глазах, не оживил мертвый взгляд. «Он выглядит как чучело,— подумал Пол.— Как набитое чучело со стеклянными глазами. Мертвыми глазами».
— Не знаю, — наконец сказал Жонглер. — Я не знаю ничего о мальчике, хотя кое-что подозреваю. Но моя Авиаль… Она умерла и остались копии, только копии.
— Копии? — Слово, хотя и наполовину ожидаемое, заморозило его.
— Из более ранних версий процесса Грааль. Несколько слепков сознания, сделанные в разное время. Не слишком хорошие. — Он нахмурился, как будто собирался отослать прочь не понравившееся вино.
— Вроде Тинто из симуляции Венеции, — сказал Пол. — Я был прав. — Услышав имя, Жонглер поднял брови, но промолчал. — А как Ава — все эти Авы — входят в систему? Почему она продолжает являться мне?
Жонглер пожал плечами.
— После ее смерти я обнаружил, что сохраненные копии, даже сделанные Финни и Маддом, исчезли. И я решил, что это произошло из-за какого-то сбоя в системе Грааля. Это же огромный и дьявольски сложный комплекс. — Его глаза сузились. — Тогда я не понимал, что Иной — операционная система — вырвался из своих границ, разорвал смирительную рубашку своей сети и забрался в мою систему. Даже когда я… увидел ее в первый раз в моей симуляции, я не понял, как одна из этих копий вошла в сеть Грааля. — Его спина выпрямилась, челюсти затвердели; Полу показалось, что он пытается надеть на себя маску, спасаясь от боли или гнева. — Потом я видел ее в моем Елизаветинском мире. Видел в Саутваркском соборе, около театра Глобус, видел, как ее преследуют два головореза, очень похожие на Финни и Мадда. Я схватил их, всех троих, и собирался изучить, на она загадочным образом убежала. Вот тогда я сообразил, что все пропавшие копии каким-то образом попали в систему Грааля, но я все еще не подозревал операционную систему.
— Значит… все версии Близнецов — тоже только копии? — Было ужасно неприятно обхаживать этого жестокого убийцу, чтобы получить хоть какую-то информацию, но Пол слишком изголодался по ответам.
— Нет, Финни и Мадд все еще живы. После… после того, что случилось с Авиаль, они были наказаны — посажены в тюрьму — но они по-прежнему работают на меня. Именно они преследовали тебя по всей сети Грааля после того, как ты убежал.
— Но почему, черт побери? — На мгновение гнев вернулся, по позвоночнику пробежала горячая волна. Он заставил себя остаться сидеть. — Почему я? Почем я так чертовки важен тебе?
— Ты? Ты никто. Но для моей Авиаль ты был кем-то. — Старик нахмурился и опустил глаза. — Все ее копии, все эти призраки — они все тянулись к тебе. Вначале я этого не знал. После того, как… как я потерял Авиаль, я держал тебя в плену и без сознания. И у меня было много вопросов о том, что произошло. Я имплантировал тебе нейроканюлю и послал в мою сеть Грааля, чтобы я мог… исследовать тебя.
— То есть мучить, — сплюнул Пол.
Жонглер пожал плечами.
— Называй как хочешь. У меня почти не осталось физической жизни. Я хотел посмотреть на тебя в моем королевстве. Но очень скоро я заметил, что ты привлекаешь к себе много внимания… кое-кого. Оно всегда убегало, но мне удавалось поймать его следы. Оказалось, что это Авиаль — или, точнее, копии Авиаль. Их тянуло к тебе. Они не могли долго оставаться без тебя.
— Она любила меня, — сказал Пол.
— Заткни свой поганый рот. У тебя нет права говорить о ней.
— Верно. Но мой единственный грех состоит в том, что мне нечего было предложить ей, кроме жалости. И все равно это больше, чем ты можешь сказать о себе!
Жонглер встал, бледный от ярости, и поднял сжатые кулаки.
— Свинья. Я убью тебя.
Пол тоже встал.
— Попробуй. Вперед — ты и так сделал мне все, что только мог.
Товарищи Пола повернулись к ним — его спор с Жонглером стал слишком горячим. К ним уже бежал Азадор.
— Пожалуйста, мои друзья, не надо драться. Один враг у нас уже есть — и его одного хватит на нас всех, а?
Пол пожал плечами и сел. Азадор прошептал что-то в ухо Жонглера и вернулся к тем, кто собрался вокруг Орландо. Жонглер долго глядел на Пола, но потом все-таки опять сел на землю.
— Никогда больше не говори об этом, — холодно сказал он.
— Я буду говорить то, что хочу. Если бы ты не запер ее и не обращался с ней как музейным экспонатом, ничего это бы не случилось.
— Ты ничего не понимаешь, — сказал Жонглер безжизненным голосом. — Ничего.
Какое-то время Пол только слушал отдаленное шипение и треск огня, тихие разговоры товарищей.
— И ты бросил меня в симуляцию Первой Мировой Войны, — наконец сказал он. — Ты ловил на меня. Я был наживкой.
Жонглер посмотрел на него странным взглядом, как будто издалека.
— Я надеялся подманить ее поближе и схватить, да. И, возможно, собрать достаточно копий, чтобы реконструировать что-то близкое к настоящей Авиаль.
— Почему? Неужели только из-за обычной отцовский любви? Или, все-таки, из-за чего-то другого, менее приятного? Она была твоя, и ты хотел вернуть то, что принадлежало тебе?
Старик остался тверд.
— То, что в моем сердце — не узнает никто.
— Сердце? У тебя есть сердце? — Он ожидал вспышки гнева, но Жонглер казался таким слабым и холодным, чти даже не ответил. — Но зачем это все? Все это сумасшествие, странный музей из дома и поместья — зачем? Чего ты хотел добиться?
Жонглер долго молчал.
— Ты знаешь, что такое ушабти? — наконец сказал он.
Пол, сбитый с толка, покачал головой.
