Гарник пожевал губами.
– Не слишком ли много целей за последнее время?
– Что, для тебя стало слишком жарко? – усмехнулся Денсво. – Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц.
– Нельзя так, Денсво, – отозвался Гарник. Он явно волновался: на его встревоженной физиономии все ярче проявлялись птичьи черты. – Нужно вынести вопрос на голосование.
– Только время терять, – осадил его Мало. – Мистер Денсво имеет право решающего голоса.
– И все же… Члены Совета должны знать.
– Я один из них, Гарник, и позабочусь о том, чтобы они были в курсе. В любом случае, мы займемся губернатором только через несколько недель. До подписания закона еще месяц. Теперь что касается того частного сыщик из Сан-Франциско…
Гарник презрительно скривился.
– Ну, этого можно убить, когда вздумается.
– В таком случае почему бы тебе этим не заняться?
– Мне? Хорошо, я найду кого-нибудь.
– Не хочешь пачкать руки?
– Я достаточно запачкал их в свое время, – в голосе Гарника можно было различить клекочущие нотки. – К тому же в моем отчете есть имена троих, которыми тебе следует заняться в первую очередь.
Он кивнул на папку, лежащую на столе. Денсво открыл ее и просмотрел список.
– Ник Бёркхарт, полицейское управление Портленда, детектив. Хэнк Гриффин, его напарник. И Потрошитель, именуемый… Монро? Это имя или фамилия?
– Пока не ясно. Но его видели возле дома Лемюэля Смита с двумя копами, которые нашли тело, – Бёркхартом и Гриффином. Наш агент, следивший за ними, опознал его под этим прозвищем, но больше ничего сказать не смог. Монро проводили до дома, адрес есть в файле. Рядом с ним живет семья Перкинсов. Очевидно, они связаны – Потрошитель ходил к их коттеджу и наблюдал за ним несколько минут.
– Нужно найти его и вывести на чистую воду, – вмешался Мало. – Если он работает на полицию, его нужно убрать. И жестоко.
– Фредерико, ты смотришь слишком много фильмов про мафию, – хмыкнул Гроган.
Мало зарделся.
– Я хотел сказать, что этот Монро – идеальная жертва для показательной расправы. Копы, которых видели вместе с ним, перехватили полтонны Душегасителя. Собрать столько чистого скополамина было нелегко.
– Переговорите с нашим человеком в полиции, как его вернуть. В конце концов, мы ждали и дольше. К тому же есть еще три фунта уже здесь, в городе.
– А что насчет Гриффина и Бёркхарта? – спросил Гроган.
– Выводить из игры копов очень опасно. И все же включи их в список. Подождем удобного момента и постараемся убрать обоих. Гроган, подумай, как это сделать. Какие предложения по Монро? Есть идеи, как его спровоцировать?
Гроган потянулся в своем кресле.
– Например, их машина может случайно свалиться в реку, – предложил он. – Мне этим заняться?
– Если ситуация будет идеальна, действуй. Если нет, сначала сообщи мне. Рано или поздно, но этих двоих, – Денсво сверился с отчетом, – Гриффина и Бёркхарта, надо убрать с дороги. Они уже причинили достаточно вреда. Мало прав – нельзя спускать такое.
Гроган кивнул.
– Есть еще кое-что. Скорее всего, они знают о Существах.
– С чего ты взял? – удивился Гарник.
– Парни, которые сторожили груз в тоннеле, схлынули и не стали потом менять форму: не ожидали встретить там никого, кроме других Существ. Опять же, если бы кто подкрался, так его было бы легче прикончить. Но похоже, что этот Бёркхарт и есть тот человек, которого мы ищем. Давно уже ходят слухи, что в полиции Портленда работает Гримм.
– Гримм! – Гарник едва не подпрыгнул. – И что, Королевские семьи знают об этом?
– Скорее всего.
– Думаешь, он работает на «Противовес»? Обычно они связываются с Гриммами…
– Я даже не знаю, существует ли «Противовес» на самом деле.
– Еще как существует.
Бёркхарт…
Что-то в этом имени отзывалось в памяти Денсво. И было это не самое приятное воспоминание. Кажется, ту же фамилию он видел в файлах, посвященных семье Кесслер.
Бёркхарт.
Кесслер…
ЛОНДОН, АНГЛИЯ, 1843 ГОД
В год первый от восшествия на престол королевы Виктории молодой человек шагал туманным осенним утром по узким, извилистым, зловонным лондонским улочкам в поисках убийцы. Это был Дэвид Каспар Кесслер, и об убийце он знал только одно – его прозвище. «Сосальщик». Этот вульгарный термин был в ходу у проституток и владельцев винных магазинов и, по предположению отца Дэвида, наглядно описывал состояние, в котором находили жертв преступника: тела их напоминали пустой кожаный кошель, сохраняя лишь внешнее сходство с человеческими. Внутренние же органы были таинственным образом удалены. Жертвами Сосальщика становились только мужчины. Предполагалось, что убийцей, в таком случае, была женщина, но эта идея вселяла в Дэвида сомнения.
Впрочем, еще она вселяла в него новую надежду – надежду стать детективом в муниципальной полиции, созданной сэром Робертом Пилем. Новая дружина, получившая прозвище «бобби» – по имени ее создателя, – пока не могла похвастать отличной репутацией. Составляли ее в основном на редкость грубые и жестокие люди, не упускавшие случая пустить в ход служебную дубинку. Но даже они были умнее филдинговских «ищеек с Боу-стрит». Дэвид верил, что в свое время именно «пилеры»[10] станут главной полицейской силой в городе. Пример отца доказывал, что должность детектива позволит ему сочетать службу на благо горожан с основными обязанностями.
Потому что оставить свое главное служение Дэвид не мог. Он был Гриммом.
Молодой человек переступил через лужицу грязи и замешкался, чтобы достать из кармана и приложить ко рту надушенный носовой платок. Дэвид сознательно приучил себя к этому жесту. Тяжелый букет запахов, витавших на грязных улицах, обычно не слишком тревожил его обоняние – хотя юноша и вырос в деревне, вдали от лондонских захолустий. Но едва ли получится исполнять свой долг, если тебя скрутил приступ рвоты от зловония сточной канавы, гниющих отходов или пропитанной нечистотами воды старушки-Темзы. В таких случаях носовой платок был необходим.
Свернув на другую улицу – знать бы еще, какую! – Дэвид наткнулся на пьяницу в лохмотьях. Ему показалось, что это женщина, но сказать наверняка было трудно: в три часа дня в этой части города было так темно, что фонарь пришелся бы очень кстати. Небо затянули черные клубы: то ли тучи, то ли дым от угольных печей. Трех– и четырехэтажные дома из потемневшего кирпича нависали над узкой мощеной улочкой, погружая ее обитателей в вечный сумрак. Единственным источником света оставались лампы, теплившиеся за грязными стеклами окон, да редкие лучи солнца, все же пробивавшиеся сквозь завесу облаков.
– Вы идете верным п’тем, юнсыр, – пробормотала фигура в лохмотьях. – Все прямо и прямо вперед, пока ваше с’рде не остановится и Сосальщик не схватит вас. И да поможет вам Бог.
Дэвиду понадобилось несколько мгновений, чтобы сообразить: «юнсыр» – это на самом деле «юный сэр», и пропойца обращается к нему.
Спустя несколько минут и десятков шагов Дэвид задумался, стоило ли давать пьянице полкроны. Сказал ли тот правду или сейчас смеется вместе со своими собутыльниками над доверчивым прохожим? «А я п’чем знаю, что в темном тупике в конце дороги? Будь я пр’клят!» Что ж, последнее вполне вероятно.
Улочка закончилась небольшим двориком, так же зажатым между домами. Здесь было немного больше света и воздуха.
Площадка шириной в пятнадцать шагов упиралась в заднюю стену дома, в которой виднелась потрескавшаяся деревянная дверь. Возле нее на ступеньке сидели двое: древний беззубый старик-лоточник и молодая женщина. Торговец прижимал к себе корзинку с углем, на голове у него красовалась мятая шляпа. Женщина была одета в грязно-серое платье с корсажем: когда-то оно могло быть белым или даже желтым. На ногах у нее были странные деревянные сандалии; волосы собраны в пучок, заколотый торчащими тут и там шпильками. Но внимание Дэвида привлекло не это, а изящество девушки и ее глаза – миндалевидные, темно-карие глаза азиатки, которые так редко можно встретить в Лондоне.
Девушка подняла на него лишенный всякого выражения взгляд. Тонкие руки сжимали коричневую керамическую бутылку с джином без этикетки. Внезапно Дэвид понял, что не может перестать разглядывать ее пальцы: ногти были удивительно длинными. Не сводя взгляда с нежданного гостя, девушка передала бутылку лоточнику, который подмигнул ему и прохрипел что-то, отдаленно напоминающее предложение ознакомиться с товаром в корзинке.
Дэвид улыбнулся в ответ и отрицательно покачал головой, затем шагнул к девушке:
– Если мне будет позволено заметить, вы, мадам, забрались далековато от…
Старик прервал его на полуслове еще одним гнусным носовым звуком, заменявшим ему смех:
