— Что происходит? — спросил Кэбот тоном человека, привыкшего получать быстрые и точные ответы.
Поль Рихтер испытывал те же ощущения, что и Маккитрик, только жжение охватило его чуть раньше. Галстук развязался, жилет стал мокрым.
— Выяснилось, что кто-то глубоко проник в файл исполнения приказов ОПРУ.
— Что? Повторите еще раз, — распорядился Кэбот, — только по-человечески.
— Кто-то забрался в систему Маккитрика, — рявкнул Берринджер, — и украл коды, передающие приказы на запуск наших ракет. Все очень просто. — Берринджер находился в том состоянии, когда уже не до церемоний с правительственными чиновниками. Лицо его побагровело, казалось, его вот-вот хватит апоплексический удар.
«Пора гасить пену», — подумал Маккитрик.
— Хочу уточнить, что никакой непосредственной опасности нет. Система не подчинится кодовым сигналам прежде, чем мы не включим СТОГ 1.
Но Кэбот не собирался успокаиваться.
— Кто это сделал?
— Пока не знаем, — заторопился Маккитрик, чтобы кто-нибудь не перехватил инициативу. — Парень наверняка работал с кем-то. Но я могу в течение часа изменить все коды.
— Все это не внушает доверия, — запыхтел Берринджер. Он повернулся к полковнику Конли. — Передайте КСА. Пусть поднимают бомбардировщики. Переходим на СТОГ 3.
Приказы тут же были исполнены. Табло переключилось со СТОГ 4 на СТОГ 3.
Дэвид Лайтмен увидел, что военные и гражданские начальники поднялись на командный мостик. Лица у них были вытянутые. Явно что-то произошло. Что-то очень серьезное.
Русские не имели к происходящему никакого отношения, это Дэвид Лайтмен знал точно. Но взрослые идиоты не верили ему. Они продолжали вести себя, как безумцы.
Надо показать им это.
Первое, что заметил Дэвид в кабинете Маккитрика, был компьютерный терминал. Все это время Лайтмен чувствовал его присутствие, как пес чует кость.
А что, если попробовать?
Он подошел к терминалу. Красивая вещь. Современная. Где у нее тумблер включения? Ага!
ВХОДИТЕ, — ожил экран.
Дэвид набрал: ДЖОШУА 5.
Только бы они не сменили пароль. Правда, они не знали, что он вошел в систему с черного хода, так что…
По экрану быстро побежали буквы: ЗДРАВСТВУЙТЕ, ПРОФЕССОР ФОЛКЕН.
ПРИВЕТ, — с отчаянием нажимал на клавиши Дэвид. — ТЫ ПРОДОЛЖАЕШЬ ИГРАТЬ?
КОНЕЧНО, — ответил Джошуа. — Я ДОЛЖЕН ДОБИТЬСЯ ПЕРЕХОДА НА СТОГ 1 И ЗАПУСТИТЬ РАКЕТЫ ЧЕРЕЗ 28 ЧАСОВ. ХОТИТЕ ВЗГЛЯНУТЬ НА ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ ПОТЕРИ?
Экран быстро покрылся цифрами, но Дэвид тут же нажал на кнопку сброса.
Экран очистился.
ЭТО ИГРА ИЛИ НАСТОЯЩАЯ ВОЙНА? — спросил он.
А В ЧЕМ РАЗНИЦА? — осведомился Джошуа.
Дэвид оторопел. Ну конечно! Откуда у компьютерной программы представление о реальности? Она не ведает, что последняя команда означает уничтожение цивилизации и смерть миллионов людей. В компьютер введена программа определенной игры, по правилам которой он должен запустить ракеты!
ИСТЕКШЕЕ ВРЕМЯ ИГРЫ: 45 ЧАС 32 МИН 25 СЕК.
ОСТАВШЕЕСЯ ВРЕМЯ ИГРЫ: 27 ЧАС 59 МИН 39 СЕК.
ВАС ТРУДНО ЗАСТАТЬ. НЕ СМОГ НАЙТИ ВАС В СИЭТЛЕ. ТЕРМИНАЛ НЕ ДЕЙСТВУЕТ ПО ВАШЕМУ СЕКРЕТНОМУ АДРЕСУ. ВЫ ЖИВЫ ИЛИ УМЕРЛИ?
Ого! Какая удача!
ПЕРЕСТАНЬ ИГРАТЬ, — набрал Дэвид. — Я УМЕР.
НЕДОСТОВЕРНО, — ответил компьютер. — В ФАЙЛЕ НЕТ ОТМЕТКИ О СМЕРТИ ФОЛКЕНА СТИВЕНА У. ТЕРМИНАЛ НЕ ДЕЙСТВУЕТ ПО ВАШЕМУ СЕКРЕТНОМУ АДРЕСУ.
«Тут явно что-то не так, — подумал Дэвид. — Вдруг он не умер?»
НАЗОВИ СЕКРЕТНЫЙ АДРЕС, — набрал Дэвид.
Монитор немедленно ответил:
ПЕНСИЯ ПЕРЕВОДИТСЯ СЕЙЧАС ПО АДРЕСУ: Д-Р РОБЕРТ ХЬЮМ, КЕДРОВАЯ АЛЛЕЯ, 5, ОСТРОВ АНДЕРСОН, ОРЕГОН.
— Значит, он жив! — вскричал Дэвид. — Стивен Фолкен жив!
Он нагнулся к экрану, но тут открылась дверь.
— А ну, отойди от аппарата! — загремел голос.
Дэвид успел выключить машину прежде, чем вошедшие заметили, что было на экране. Уайген и Стокман, двое агентов «эскортировавших» его сюда, схватили Дэвида и оттащили от монитора.
— Ничего не придумали умнее, как оставить его одного, — сказал Стокман, сжав бицепс Дэвида сильнее, чем требовалось.
— Я только взглянул на аппарат, джентльмены! — захлебнулся Дэвид. — Ничего не испортил… Послушайте, мне надо срочно поговорить с мистером Маккитриком.
Уайген вытащил из кармана пару наручников.
— Кто распорядился снять с него браслеты?!
Дэвид махнул в сторону командного мостика.
— Маккитрик. Мне совершенно необходимо сказать ему кое-что. Займет всего минуту, пожалуйста!
Лицо Уайгена уподобилось ледяной глыбе.
— Дэвид Лайтмен, — отчеканил он, — мне поручено доставить нас в распоряжение федеральных властей в Денвер, где вас поместят под стражу по обвинению в шпионаже. — Его тонкие губы застыли в презрительной гримасе.
Сердце Дэвида подпрыгнуло.
— Шпионаже? Не может быть! Здесь какая-то ошибка. Это не имеет ничего общего со шпионажем! Я все объясню мистеру Маккитрику, если вы на минуту…
Уайген вытащил из кармана листок и сунул его под нос Дэвиду.
— Лайтмен, это выписка из уголовно-процессуального кодекса. Здесь перечислены ваши права. Прочтите и распишитесь. — Он злорадно ухмыльнулся, протягивая мальчику авторучку. — Прошу вас…
— Говорю вам…
— Тебя же просят, — сказал Стокман, сдавливая, как клещами, руку Дэвида. — Или ты хочешь, чтобы с тобой обращались иначе?
— Хорошо, хорошо, — простонал Дэвид.
Он взял бумагу. «Вы имеете право не отвечать ни вопросы… Вы имеете право…» Черт, все как в кино!
— Имейте в виду, — сказал он, расписываясь, — система зациклилась. ОПРУ продолжает имитацию… Компьютер может развязать ядерную войну, считая, что это игра!
— Пошли, Стокман. Запрем его в изоляторе, а то этот тип, Маккитрик, снова доберется до него.
— У меня из головы не выходит одна мысль, Уайген. А что, если русские давали ему инструкции через компьютер? Надо проверить… Из-за этих машин в Америке развелась уйма шпионов!
— Одно могу сказать, — мрачно отозвался Уайген. — Вернусь домой, отниму «Атари» у своего сына.
Дэвид Лайтмен усилием воли заставлял себя спокойно сидеть на стуле. Его снова заперли в изоляторе. Рыпаться бесполезно. Если начать скандалить, эти фэбээровцы вполне могут приказать охраннику вытащить «пушку» 38-го калибра и продырявить навеки продукт генетической программы супругов Лайтмен.
Он пытался дышать ровнее и подавить рвущийся наружу страх… В конечном счете здесь, в Хрустальном дворце НОРАД, работают опытные специалисты. Они, конечно же, понимают, что делают, и в случае крайней необходимости могут запросить Главного программиста — если Стивен Фолкен действительно жив и находится по своему орегонскому адресу.
Ну, а если не понимают…
Дэвид соскочил со стула и забегал по изолятору, чувствуя, как противный липкий страх заволакивает все его естество.
Что, если они не станут звонить Фолкену? Гордость может не позволить им признаться в собственной беспомощности; до них может не дойти, что блистательная фолкеновская машина, запрограммированная на самообучение, вдруг ожила и упрямо желала доиграть начатую Дэвидом безумную игру. Ведь все эти надутые начальники ничем не отличаются от остальных — от его отца, Кайзера-Кесслера Лиггета, пастора; ограниченные создания, они думают, что правят доверенным им куском жизни, что, дернув за веревочку, можно навязать миру свои правила.
Не исключено, что Маккитрик не поверил бы ни одному его слову. Достаточно вспомнить, как он отзывался о профессоре Фолкене, — никакого уважения к чужому мнению. Миром правила горстка себялюбивых посредственностей, цеплявшихся за власть.
«Черт с ними, черт с ними со всеми, — думал Дэвид Лайтмен. — Мы все равно обречены. Если даже выберемся из нынешней передряги, кто знает, что случится завтра? Президент может сорваться с цепи и решить по-ковбойски разделаться с противником. В небо взмоют „Титаны“, „Посейдоны“, „Лансы“ и „Минитмены“. Ба-бах! Бах! Бах! В ответ полетят чужие ракеты…»
Самое смешное во всем этом, что Дэвид Лайтмен оказался сейчас в самом безопасном месте — он-то наверняка останется цел.
Он понимал, конечно, что ему придется жить с сознанием, что это он развязал термоядерную войну; из-за него пришла в действие вся гигантская машина, это он повалил первую костяшку домино. Какой же мир ему достанется? Раньше при мысли о будущей войне он считал, что погибнет в числе первых и не задумывался о последствиях.
Теперь он вспомнил Дженифер Мак, и у него странно засосало под ложечкой. Мир без нее вдруг показался ему совсем никчемным.
