И не скажу, будто знаю, каково это. Но я обещаю, что Лед поможет тебе обрести нормальную жизнь. — Таня подождала, следя за Андулой. — Клянусь тебе.
Андула не ответила.
— Взгляни на меня, — сказала Таня. — Моя жизнь... Что ж, не скажу, что она нормальная, но она и не лишена нормальности.
— Из тебя вряд ли выйдет хороший пример, кагэбэшница.
— Поэтому я и не сказала, что моя жизнь нормальная. — Таня улыбнулась, однако ответа не получила. — Но волшебный мир не поглотит тебя целиком. Ты сможешь найти для него место, жить параллельной жизнью. Это путь Льда. Пламя совсем иное. — Она вздрогнула. «Пусть Носительница придет к этому решению сама». — Если пойдешь со мной, я помогу тебе вновь обрести нормальную жизнь.
Андула кивнула. Взглянула на Таню красными глазами.
— Это все, чего я хочу, — прошептала она. — Я не просила об этом — быть Носительницей.
— Ни один Носитель не просил об этом, — откликнулась Таня. — Но, пожалуйста, позволь тебе помочь. Позволь нам тебе помочь.
Андула повернулась к окну. Свет торшера золотил ее взлохмаченные волосы. И на мгновение Тане показалось, что она увидела это: силу элементаля, который скользил в теле Андулы, горел в ней, подпитывал ее. Лишь на мгновение, а потом все исчезло.
— Весь день напролет я только думала, — проговорила Андула. — Я не могла спать, сосредоточиться на учебе. Я лишь думала о том, что ты мне сказала. Взвешивала все за и против. Я даже составила два списка, на одном листочке. И не могла решиться.
Танино сердце бешено стучало. Перехватило дыхание. Так близко. Она не осмеливалась заговорить, чтобы все не испортить. Она усвоила вчерашний урок. Андула сама должна решиться. Таня не сможет сделать это за нее.
— Пламя ужасает меня, — призналась Андула. — Ты... Ты только пугаешь. — Она уставилась на Таню. Будто за ней гонятся призраки.
— Я не хотела тебя пугать, — сказала Таня. — Но, по правде, мир бывает страшным.
Андула кивнула.
— Да. Да, бывает. — Прикрыла глаза. Сделала глубокий вдох. Таня сжала пальцы. — Когда я зажгла свечу, я не знала, что тебе сказать. — Андула раскрыла глаза. — Но теперь я понимаю, что уже тогда приняла решение.
Таня кивнула. Восторг охватил ее. Это случится. Она в этом уверена.
— Я пойду с тобой, — сказала Андула. — Если обещаешь, что будешь меня защищать.
Таня ощутила волну облегчения. Повернулась к Андуле и взглянула ей прямо в глаза, чтобы показать: она говорит правду.
— Обещаю, — произнесла она.
Эпизод 3
Макс Глэдстоун
Дважды слепы
Прага, Чехословацкая Социалистическая Республика
Январь, 1970 год
1.
— Нам нельзя здесь находиться, — сказал Джош. Гейб только поглубже закутался в пальто и вслух не согласился.
Пражский январь — месяц холодный и темный. Пронизывающие ветра свистят над замерзшей Влтавой, в узких средневековых улочках и над черепичными крышами. На прошлых заданиях — в Индокитае, в Каире — Гейб, обгоревший и потный, пригнувшись под дырявым навесом, дающим жалкое подобие тени, мечтал о службе в стране, где существует зима. Мир с тех пор изменился.
Гейб взглянул на общежитие через дорогу сквозь тонированное стекло «москвича», мечтая завести двигатель, или, по крайней мере, включить печку, или, черт подери, выпить кофе. Почему бы не помечтать об американской машине, раз уж он начал. Практически единственный плюс этого русского драндулета для среднего класса в том, что он не вызывает подозрений, а для слежки это главное. Никогда не знаешь, кто за тобой следит: СтБ, КГБ. Он предположил, что теперь к списку можно добавить агентов Пламени. В припаркованном «москвиче» Гейб с Джошем были неприметны — насколько могли не бросаться в глаза два агента ЦРУ в университетском квартале Праги с наступлением темноты.
— Ты вел объект от ее квартиры, — проговорил Гейб. — Я видел, как она вошла. Она там.
— Ладно, там, — ответил Джош. — Третий этаж, угловая комната, у окна.
Гейб посмотрел в монокуляр. Андула Злата, их объект, стояла в освещенном окне, бледная и испуганная. Позади нее высокий светловолосый студент опрокинул в себя стакан водки и закутал шею шарфом. Другая девушка сражалась с толстой шубой.
— Похоже, они уходят. Ты уверен, что они выйдут через парадную дверь?
— Все выходы из общежития ведут на улицу. Но, Гейб, ты знаешь, о чем я. — Напряжение в голосе Джоша нарастало. — Мы вообще не должны здесь находиться и следить за ней. Подглядываем за студентками. Боже, Фрэнк еще зол на нас за неудачу с вербовкой Драгомира. Если хочешь доказать, что не сошел с ума, ты не за то взялся.
— Это я облажался с Драгомиром, — возразил Гейб. — Ты отлично сработал.
— Он так не считает.
Гейб рискнул отвести взгляд от окна. Джош, во всем синем, похожий на карандашный архитектурный чертеж, прижался к двери автомобиля, придерживая подбородок левой рукой. Правой он разглаживал воображаемую складку на брюках.
— Он и тебя взгрел?
— Не так сильно. Но было ясно, что он мной разочарован. Я не люблю разочаровывать людей, Гейб. Особенно Фрэнка. Надеюсь, эта девушка — важная фигура.
— КГБ полагает, что да. У нас ничего на нее нет: ничего интересного, никакой политической активности — но Морозова перешла от знакомства к предложению за двадцать четыре часа.
— Должно быть, приятно действовать в открытую.
— Это безумная скорость даже для них. Видимо, что-то серьезное.
— Что она изучает?
— Историю.
— Историю? — Джош отстранился от окна в изумлении. — С чего им похищать историка? Обхаживать — еще можно понять, но похищать?
— Теперь тебе тоже любопытно?
Вечеринка закончилась. Гейб высчитывал передвижение студентов по своему пульсу в покое. «Узнай объект, почувствуй объект: вот она надевает куртку, одной рукой придерживаясь за дверной косяк, — представь, как все двадцать человек выходят из комнаты вместе. По лестнице — скорее всего, сбоку от главного коридора, а здание размером почти с футбольное поле. Три пролета. Еще двенадцать метров до парадной двери. Средний человеческий шаг — чуть меньше метра, примерно пять километров в час, это если без тяжестей и по ровной местности, и нужно вычесть треть, ведь некоторые в компании на каблуках...»
— По мне, — проговорил Джош, — это все подстава. Не нужна ей эта девчонка. Просто хочет, чтобы мы понервничали,
