И в этом тоже, подумал Рэмси, спрятана первоклассная ирония.
* * *
– У них есть маленькая камера наблюдения в уголке часовни, – сказал им Селларс, когда они вернулись. На настенном экране он выглядел точно так же, как в жизни, хотя его окружало нечто совсем другое. Рэмси подумал, что каменная равнина и тусклые звезды выглядят чересчур мрачно – даже для другого мира. Он не мог не спросить себя, почему Селларс выбрал такой странный фон, но сохранил свое искалеченное тело. Быть может не хотел пугать ребенка новым? – Я не смог победить искушение и посмотрел службу, – продолжал старик, – и, неожиданно, она меня глубоко тронула. – Он озорно улыбнулся.
– Почему ты умер? – сквозь слезы спросила Кристабель. – Я не понимаю.
– Я знаю, малышка Кристабель, – сказал он. – Это трудно. Но, на самом деле, мое тело износилось, и я больше не могу его использовать. Вот мне и прошлось... использовать кое-что другое и перебросить себя сюда. Я бы сказал, сделать себе новый дом. Теперь я живу в сети – или, по меньшей мере, в очень особой части сети. Так что я на самом деле я вовсе не мертв. Но мое старое тело я больше не мог использовать, вот люди и решил, что я... ушел. – Он посмотрел на остальных. – Будет немного вопросов.
– Очень много вопросов, – сказал майор Соренсен.
– Да, они будут.
– Я не уверена, что простила вас, – сказала Кейлин Соренсен. – Я верю вам, когда вы говорите, что это произошло случайно – я имею в виду Кристабель – но все еще злюсь. – Она нахмурилась, потом внезапно полу-улыбнулась, по своему озорно. – Но, как меня учили, о мертвых нельзя говорить плохо.
Чо-Чо встал и вышел из комнаты, чувствуя себя неудобно в черной официальной одежде, которую Кейлин Соренсен заставила его одеть на время похорон. Рэмси беспокоился о мальчике и начал было думать, что с ним делать, но сначала надо было решить множество других проблем.
– Что касается вопросов, – сказал он, – нам надо выбрать стратегию дальнейшего поведения.
– Лично я не хочу никаких стратегий, – сказала миссис Соренсен. – Я хочу забрать свою дочку и поехать домой. Ей нужно в школу. – Она оглянулась на место, где был Чо-Чо и увидела открытую дверь ванны. На ее лице появилась встревоженное выражение. – Обеим детям необходимо опять стать детьми.
– Поверьте мне – маленькое усилие сейчас может сделать дальнейшую жизнь намного легче, – сказал Рэмси. – Будут происходить очень странные дела... – Он на мгновение замолчал и покачал головой. – Я полагаю, было бы более точно сказать, что они продолжат быть очень странными. Мы собираемся обратиться в суд и судиться с самыми могущественными людьми в мире. Это будет та самая история, о которой мечтают все сетевые узлы. Я много могу сделать, чтобы защитить вас, миссис Соренсен, но я не пуленепробиваемый жилет. Не помогут даже деньги, которые вы унаследовали от Селларса. Этот судебный процесс поставит мир на уши.
– Мы не хотим этих денег, – сказал майор Соренсен. – Они нам не нужны.
– Да, майор, вам они не нужны, – спокойно сказал ему Селларс. – Но вам нужно их взять. Если вы беспокоитесь о происхождении этих денег, то, уверяю вас, они не украдены. За эти годы я сделал множество инвестиций, все совершенно легальные – и помните, что вся информация мира была у меня в руках, а я не глупый человек. На эти деньги я изменял сам себя и вел борьбу с Братством Грааля. Вы не должны отказываться от этой небольшой суммы – ведь с ее помощью вы сможете защитить свою семью. И считайте это благодарностью за все то, что вы сделали для меня.
– Небольшая сумма! Сорок шесть миллионов кредитов!
Селларс улыбнулся. – Вы не обязаны брать всю сумму. Разделите ее с моими... добровольцами.
– Но она действительно ничто по сравнению с тем, что мы получим, когда притащим в суд Телеморфикс и некоторых других, – сказал Рэмси. – Но большая часть уйдет родителям жертв Тандагора, тех детей, которых ввела в кому операционная система. Да, и еще одно, о чем я должен сказать. Мы собираемся построить больницу – Детскую Больницу имени Ольги Пирофски.
Селларс медленно кивнул. – Я не знал миссис Пирофски так хорошо, как вы, мистер Рэмси, но у меня есть другое предложение. Мне кажется, она предпочла бы другое имя – Детская Больница имени Дэниела Пирофски.
Рэмси потребовалось несколько секунд, чтобы понять. – Да... конечно. Да, я думаю, вы правы.
– Но почему мы должны тащить всех этих людей в суд? – спросила Кейлин Соренсен. – После того, через что прошли?
– Вы не должны, – осторожно сказал Рэмси. – Я говорю о групповом иске. Но когда на поверхность выплывет роль генерала Якубиана, вам придется участвовать в судебных слушаниях. Это будет самый большой процесс со времени Антарктической Войны. Черт побери, он будет куда больше – у нас есть облако дыма над всей южной Луизианой, расплавленная плита вместо острова Джи Корпорэйшн, федеральная зона бедствия, и все это только крошечный кусок головоломки. – Он увидел взгляд миссис Соренсен и не мог не улыбнуться. Все приходило в норму, но это еще это не осознала. – Извините за язык. Но вашего мужа в любом случае ждет военный суд. И я уверен, что у нас не будет проблем с показаниями капитана Паркинса...
– У нас? – спросил отец Кристабель.
Рэмси остановился и кивнул. – На самом деле, может быть... я буду занят, когда он состоится. Но я уверен, что подходящий военный адвокат сумеет с ним справиться. Если у вас нет никого на примете, я вам найду.
– Пожалуйста, возьмите деньги, миссис Соренсен, – сказал Селларс. – Купите себя дом за базой. Немного побудьте одна. Или подольше. Мы будем сражаться за то, чтобы вас никто не потревожил.
– Я не хочу уезжать из базы, – сердито ответила она.
– Выбирайте сами. Но возьмите деньги. Используйте их, чтобы дать Кристабель немного свободы.
– А что с мальчиком? – спросил Рэмси. – Я могу что-нибудь сделать, если вы хотите – до начала суматохи. – Найти ему хороших приемных родителей...
– Я не понимаю, о чем вы говорите. – Кейлин Соренсен не хотела, чтобы ее улещивали или направляли. Рэмси подозревал, что на суде она будет хорошей свидетельницей. – Мальчик никуда не пойдет. Я не для того все это время мыла и кормила его, чтобы отдать в руки тех, кому до него нет дела. Он останется с нами, бедный малыш. – Она поглядела на мужа. – Я права, Майкл?
Майор Соренсен с готовностью улыбнулся. – Э... да. Конечно. В тесноте, да не в обиде.
– Кристабель, – сказала ей мама, – пойди за... – Она нахмурилась и повернулась к Селларсу. – Как его зовут? По настоящему?
– Мне кажется Карлос, – Селларс тоже улыбнулся. – Но не думаю, что ему нравится это имя.
– Тогда придумаем другое. Я не собираюсь называть своего приемного сына "Чо-Чо". Это звучит как поезд или гоночная машина. Она махнула рукой дочери. – Давай, дорогая, приведи его.
Кристабель странно посмотрела на нее. – Он будет жить с нами?
– Да. Ему больше негде жить.
Маленькая девочка какое-то время думала. – Хорошо, – сказала она, потом отправилась к ванну. Мгновением позже она появилась оттуда, таща протестующего мальчика за руку. Он снял с себя черный костюм и на этом остановился, как бы не зная, что делать дальше. На нем остались майка и трусы.
– Ты будешь и дальше жить с нами, – сказала Кейлин Соренсен. – Ты не против?
Он посмотрел на нее, как через дыру. Рэмси даже решил, что если ли бы он мог, то безусловно убежал. – Жить с вами? – спросил он. – Типа su casa? В вашем доме?
– Да. – Она выразительно кивнула. – Скажи ему, Майк.
– Мы хотим, чтобы ты жил с нами, – сказал майор. К его чести, он говорил твердо и уверенно. – Мы хотим, чтобы ты... стал частью нашей семьи.
Мальчик переводил взгляд с одного на другого. – Не пойду в школу, – сказал он.
– Конечно пойдешь, – сказала ему Кейлин Соренсен. – И будешь мыться каждый день. И мы исправим твои зубы.
– Зубы? – Он выглядел немного потрясенным. Пальцы руки полезли в рот. Потом выражение его лица изменилось. – Чо, жить с дурочкой?
– Если ты имеешь в виду Кристабель, то да. Она будет... твоей сестрой, надеюсь.
Он опять посмотрел на них, вычисляя, все еще подозрительный, но потом в его лице что-то мелькнуло. Что? Рэмси мог только гадать.
– Хорошо, – сказал Чо-Чо.
– Если не будешь говорить плохие слова, то я разрешу тебе играть с Принцем Пикапиком, – пообещала Кристабель.
Он округлил глаза и они отправились в другую комнату – судебные заседания, военно-полевые суды, даже мертвый человек, говорящий со стенного экрана, ничто не могло заставить их остаться там, где взрослые занимались скучными взрослыми делами.
