Джозеф медленно кивнул головой. Последовало долгое молчание, потом он спросил: — А этот твой мужчина, где он?
Рени подавила раздражение. И почему мужчины всегда спрашивают это? Можно подумать, им очень надо знать, под чьей защитой она находится — быть может чтобы передать кому-то ответственность за нее. — Он в полном порядке, папа. Я увижусь с ним сегодня, но позже. Мы собираемся поискать квартиру. На моем банковском счету еще кое-что осталось. И, я надеюсь, что смогу опять получить старую работу — хочу позвонить в офис ректора и, быть может, кто-нибудь из них смотрит сетевые новости.
Он кивнул, со странным выражением на лице. — Тогда вот почему я здесь? Чтобы ты могла искать место с твоим новым мужчиной?
Рени потребовалась пара ударов сердца для того, чтобы понять его слова.
— Ты думаешь?.. О, пап, я оставила тебя здесь только потому, что тебе некуда идти.!Ксаббу и я провели ночь в меблированных комнатах, которые он снимает, и спали прямо на полу. — Несмотря на всю свою печаль, она слегка улыбнулась. Хозяйка не разрешила нам спать в его комнате, потому что мы не женаты.
— И?
— И ты конечно будешь жить с нами, — сказала она, хотя, сказав, почувствовала тяжесть и злость. — Я не оставлю тебя на улице. Мы семья. — Она бросила взгляд на время, отображаемое уголке темного экрана. — Мне надо идти. — Она встала, потом вспомнила о пакете, который держала в руке. — Я… я принесла тебе кое-что.
Он прижал пакет к груди и открыл здоровой рукой. Потом поднял бутылку в воздух и долго глядел на нее.
— Я знаю, что это не твое любимое, — сказала она, — но в магазине мне сказали, что это хорошее вино. И я подумала, что ты захочешь выпить что-нибудь подходящее — чтобы отпраздновать. — Она оглянулась. — Не думаю, что тебе разрешают такое пить, поэтому тебе лучше спрятать ее.
Он все еще глядел на бутылку. Потом посмотрел на нее, и она почувствовала себя немного неуютно. — Спасибо тебе, — сказал он. — Но, знаешь, я не хочу пить ее здесь. Может быть, когда я выйду. — Он улыбнулся, и она опять поразилась, как странно он выглядит: старым, костлявым и… очистившимся. Как камень в ветреной долине. — Когда ты найдешь новое место. Вот тогда и отпразднуем. — Он протянул пакет обратно.
— Ты… ты не хочешь?
— Сначала выйду отсюда, — сказал он. — Я же не хочу неприятностей, верно? Иначе они продержат меня здесь еще дольше.
Ей понадобилось время, чтобы запихнуть бутылку обратно в пакет. Закончив, она встала и заколебалась, сражаясь с желанием идти прямо к двери, чтобы избежать смущения, трудных чувств и дать делам идти своим чередом. И только посмотрев на него и увидев, как он посмотрел на нее в ответ, она поняла, что хочет сделать.
Он наклонилась, опять поцеловала его щеку, потом крепко обняла за шею. — Папа, я приду завтра. Обещаю.
Он откашлялся, и она выпрямилась. — Мы можем сделать лучше, ты и я. Ты знаешь, что я люблю тебя, ребенок. Ты же знаешь, да?
Она кивнула. — Я знаю. — Говорить было трудно. — Мы сделаем лучше.
В комнате ожидания детского отделения! Ксаббу не было. Рени слегка удивилась — обычно он не опаздывал — но в голове крутилось столько всего, что она не стала даже думать об этом, оставила ему сообщение в приемной и пошла к Стивену.
!Ксаббу спал на стуле, стоящим в ногах кровати: голова откинута назад, руки на коленях в таком положении, как будто он держал и освободил что-то летающее. Ей стало стыдно. Да, она устала и плохо себя чувствует, но насколько сильнее устал! Ксаббу, который столько времени держал чертову связь с Иным? Не нужно было тащить его сюда, к маленькому несчастному дурачку. На мгновение сердце в груди замерло.
Но это наш несчастный маленький дурачок, напомнила она себе. Это что-то, верно?
Она нежно погладила его руку и подошла к телу брата. Маленькие руки Стивена были все еще прижаты к груди, как у богомола, из-под тонкого больничного одеяла виднелось худое тело, кожа да кости, а глаза…
Глаза были открыты.
— Стивен? — Она почти кричала. — Стивен!
Он не пошевелился, но его глаза следили за ней, когда она наклонилась к нему. Она осторожно взяла в руки его голову, такую хрупкую. — Стивен, ты меня слышишь? Это я, Рени. — И все это время внутренний голос нашептывал ей: Это ничего не значит, такое случается, они открывают глаза, на самом деле он не…
!Ксаббу, разбуженный ее голосом, зашевелился. Он сел прямее, хотя, казалось, еще не совсем проснулся. — Я видел сон, — прошептал он. — Я был медоуказчиком… маленькой птичкой. И я вел… Тут его глаза наконец открылись. — Рени? Что происходит?
Но Рени уже метнулась к двери, громко зовя няню.
Доктор Чандхар отняла руку от пульса на шее Стивена, но она все еще держала одну из его маленьких костлявых рук в своей. — Признаки… достаточно хорошие, — сказала она, улыбка на ее лице полностью противоречила осторожным профессиональным словам. — Безусловное улучшение, первое с того времени, как он попал сюда.
— Что это значит? — спросила Рени. — Он выходит из комы? — Она наклонилась и опять взглянула на Стивена. Точно, в глубине его коричневых глаз мелькнуло узнавание — совершенно точно!
— Да, надеюсь, что да, — сказала врач. — Но он был в коме очень долго. Пожалуйста выслушайте меня, мисс Сулавейо. Не надо слишком надеяться — процесс полного восстановления может оказаться очень долгим. Возможно он просыпается, но не исключено, что мозг может оказаться поврежденным.
— Я здесь, — твердо сказала Рени брату. — Ты можешь видишь меня, верно? И можешь слышать. Пришло время возвращаться к нам. Мы ждем тебя. — Она выпрямилась. — Я должна сказать отцу.
— Не слишком много за раз, — сказала доктор Чандхар. — Если ваш брат проснется, он может быть… дезориентирован. Поэтому никакого шума и резких движений.
— Да, конечно, — сказала Рени. — Я просто… Боже мой, спасибо вам доктор. Спасибо! — Она повернулась к! Ксаббу и обняла его. — Он открыл глаза! Открыл!
Доктор ушла, пообещав связаться со специалистом из другой больницы, побольше. Рени опустилась на стул и заплакала. — О, пожалуйста, пусть это будет правдой, — сквозь слезы прошептала она. — Пожалуйста, пожалуйста. — Она наклонилась вперед, протянула руку через ограждение кровати и схватила руку Стивена.!Ксаббу подошел, встал сзади и обнял ее за шею, и вместе они оба выглядели как одно сморщившееся тело. Глаза Стивена опять закрылись, но на этот раз Рени не сомневалась, что он спит нормальным сном.
— Я видел сон, — сказал! Ксаббу. — Я был маленькой птичкой, медоуказчиком, и вел Стивена к меду. Мы долго шли, и я слышал его за собой.
— Ты вывел его обратно.
— Кто знает? Возможно я почувствовал, что он просыпается и коснулся его во сне. Или, возможно, это чистое совпадение. Я не уверен ни в чем, что касается меня самого. — Он засмеялся. — Я когда-нибудь был хоть в чем-то уверен?
— А я кое в чем уверена, — ответила Рени. — Я люблю тебя. Мы будем жить вместе. И со Стивеном, тоже. И даже с моим отцом. — Она едва не рассмеялась. — С моим смешным отцом — он хочет сделать лучше. Хочет начать со мной. Разве это не смешно?
— Я думаю, что это замечательно.
— Да, замечательно, ты прав. Я хочу смеяться, потому что мне надоело плакать. — Он коснулась руку! Ксаббу, потом схватила ее и подтащила ко рту, чтобы поцеловать. — Если все это история, у нее может быть счастливый конец?
— Кто их знает. — !Ксаббу глубоко вздохнул. — Истории, я имею в виду. Откуда они приходят. Куда идут. Но если мы не будем просить слишком много, то, я думаю, наша история будет иметь самый счастливый конец из всех возможных.
И как если бы услышав и согласившись с! Ксаббу, Стивен сжал ее руку.
ГЛАВА 52
Удивленный Оракул
СЕТЕПЕРЕДАЧА/РЕКЛАМА: Дядюшка Джингл — упал, но выжил!
(Изображение: Дядюшка Джингл ползает среди обломков сожженных и разрушенных зданий)
ДЖИНГЛ: "Хорошо, хорошо, я согласен, что бедняга Джингл выглядит не лучшим образом. Еще хорошо, что я вовремя нагнулся. — (кашляет) — Если я скажу, что собираюсь вздуть цены до предела во всех Джингопориумах, то, как мне кажется, кто-нибудь воспримет это слишком серьезно. Но сейчас, дети, я прошу вас помочь вашему Джинглу. Мы должны все построить заново, чтобы я мог сделать вас и ваших друзей самыми счастливыми детьми на свете. Как вы можете помочь? Покупайте! Покупайте побольше наших товаров! "
КОД Дельфи. Начать здесь.
Снаружи ясный день, но здесь, в глубине моей горы, я его не вижу. Я вернулась в свое тело сорок восемь часов назад, три раза приняла ванну, два раза приготовила себе еду и почти всю выкинула, и провела шесть или семь из этих сорока восьми часов в слезах из-за ужасных мышечных болей. Мое тело не слишком счастливо оттого, что я снова завладела им.
