Сбор ковриков занятие для грустных философов. Из-за дверей доносятся звуки и запахи чужой жизни. Котлеты, плов, детские вопли, джинглы культовой узбекской телепередачи «Ахборот». В бетонной вертикали подъезда ты одинок, как никогда. Со всех сторон пробиваются ростки чужой жизни, ты же заперт в самом себе, как в могиле. Ты не нужен этим людям. Чтобы они приняли тебя обратно, нужно до конца отсидеть свой срок в тюрьме без замков. Убегать нельзя. Или наслаждайся свободой — спи на ковриках, о которые честные граждане вытирают ноги.
Простите за ваши коврики, мы обязательно все вернем.
Теперь рассыпанный по крыше гравий не так впивается в спину. Приятно вытянуть ноги после странного дня.
На нами высоченное, усыпанное огромными звездами чернильное азиатское небо. Только на Востоке летнее небо способно на абсолютную черноту.
Хотя я совсем не расположен к романтике.
С ужасом предвкушаю, как события будут разворачиваться завтра.
А вдруг эту женщину придется сильно оглушать? А если он переборщит? Не рассчитает удар — дури-то в нем дай боже!
А вдруг хозяйка Европы двинет кони?
А если в машине она будет не одна, а с другом-самбистом? Удачно оказавшийся на месте преступления К. скрутил подозреваемых и вызвал милицию?
А если женщина успеет крикнуть? В домах вокруг залпом загораются окна. Внимание! Всем постам — машина с преступниками движется по направлению к окружной автодороге. Принять меры к задержанию.
Я осыпаю Артема градом вопросов, в надежде, что он решит воздержаться от исполнения этой страшной отработки. Я боюсь. Преступления бывают красивые, с элементами искусства, что-нибудь изящное, где задействован мозг, а не монтировка или лом. Вот, например, звезданутьить у пенсионерки телевизор — это уже погань какая-то блин. Стучать кому-то по башке монтировкой — тоже. Можно случайно задеть жизненоважные области мозга.
— Ты можешь что-то другое предложить, чистоплюй припудренный?
— Ну-у… Ну-уу… Ну, давай музей искусств исполним! Картины там, статуэтки, фаберже всякое-такое.
— Шибанись! Боевиков насмотрелся?
— Короче! Мы просто устроимся туда на работу, билетерами-полотерами, или там экскурсоводами какими, поработаем месяц-другой, все чётко разузнаем и швырк! Преступление века!
— У нас нету столько времени. И ваще я эту тему планирую уже дней десять, эта барынька иногда дневную выручку своего кабака домой привозит, понимаешь, мне официантка одна напела. Представляешь как может повезти, всего-то делов — пару часиков в гараже, десять минут — полный контакт, и по газам! На своей машине.
Спи, давай уже, не трахай мозг.
* * *
У вас бывает такое, когда волнуетесь сильно — все время ссать охота? Вот и у меня тоже. Я битый час торчу на крыше и все время ссу. Как будто приехал с пивного фестиваля.
Площадка с гаражами прямо передо мной.
Из гаража Артему теперь не выйти — кругом еще полно соседей. А я вроде бы в безопасности, на расстоянии, но все равно ссу в буквальном смысле.
Интересно, вот теперь ментовские собаки сразу возьмут след? Или тоже станут ссать, метить территорию? А если кто из соседей сейчас рядом с гаражом собачку пойдет выгуливать, и она почует Артема, тщетно пытающегося раствориться в полумраке гаража?
В голову лезет всякая чушь. Вот ведь как здорово было прийти к этой бабе в кабак и прикинуться офицерами из налоговой санэпидстанции. Пожрать там бесплатно, попить боржоми, потом смущенно принять памятные подарки, и, по-ходу, ключи от машины у нее тихонько сглазить! А?
Вот это я понимаю — красиво. А этому бездарю ломом надо по башке бить обязательно.
Мы ждем хозяйку ресторана уже целую вечность. Слонов считать скучно. Ноги затекают. Спина ноет. Быстро темнеет и в окнах загорается свет чужих уютов.
Наконец, на аллейке ведущей к гаражу появляться внедорожник. Это Киа — никаких сомнений. Сейчас хозяйка откроет замок, который несколько часов назад навесил я, закрыв внутри гаража этого раскольникова.
Кубарем качусь с лестницы, кажется пятки касаются кончиков ушей — сейчас в гараже разыграется недоброе, и я тоже должен быть задействован в мизансцене, как сказал наш доморощенный режиссер.
Машина с потенциальной потерпевшей медленно вкатывается в гараж. Я прибавляю скорости, хотя уже почти задохнулся от бега и страха. Сейчас я вбегу, помогу Артему обмотать ее крепкой изолентой, и мы аккуратно пристроим женщину в углу гаража. Пусть сам сдергивает с нее серьги — у меня уже час как руки ходят ходуном.
Когда до гаража остается несколько шагов — оттуда грохотом раздаются жуткая симфония автомобильной сигнализации. В жизни не слышал ничего громче. Первая мысль — развернуться и рвануть куда глаза глядят. К черту Артема — я думаю сюда уже летит с десяток патрульных машин. По крышам расползаются снайперы. Сдавайтесь, вы окружены.
Только какой идиотский принцип привитый в советской школе и районном доме пионеров — не бросать в беде товарища, толкает меня в грохочущий гараж.
Что-то пошло не по сценарию — Киа вся теперь мигает и бибикает, потерпевшая сидит внутри и злобно на нас пялиться. Мурена в аквариуме. Артем мечется вокруг машины, как курица, из под которой только что спёрли яйца.
— Рвем отсюда, Тёма! Ну ее в жопу эту Кию.
— Не называй имен, баран! — Артем в ярости. Это мой промах — последняя капля, он с размаху лупит фомичем в стекло водительской дверцы. Оно превращается в град мелких стеклянных квадратиков. Теперь нас и хозяйку Европы не разделяет ничего. Я вижу ее лицо совсем рядом, в каких-то пол-метрах. Осколок стекла дверцы слегка поцарапал ей щеку и теперь по ней сочится кровь. «Извините» — бормочу я.
Артем отталкивает меня и, открыв дверцу, выволакивает женщину наружу. Ворот ее блузки трещит.
Теперь хозяйка Европы действительно напугана, она истошно кричит, как выпь, гораздо громче, чем сигнализация. Артем замахивается на нее своим ломиком, и как мне кажется, слишком сильно. Он не рассчитает удар! Он убьет ее! Я бросаюсь под руку и удар приходится мне по шее. Больно!
Перед глазами возникает паук с желтым черепом на брюшке. Я наклоняюсь, чтобы рассмотреть рисунок поближе, но паук сам резко увеличивается в размерах мне навстречу. Теперь он размером с раскормленного котёнка.
Очень болит шея. Она затекла от сна на крыше и эта боль будит меня. Брр! Как такая херь может присниться на свежем воздухе крыши?
А где этот соловей-разбойник?
Лежанка Артема пуста. Уже на ногах, как всегда раньше меня. Бреется, наверное своим аккумуляторным Брауном.
Я обошел всю крышу, но его негде нету. Может он пошел за завтраком? Такового за ним раньше не водилось. Смотрю с крыши вниз — там у нормальных людей уже вовсю кипит жизнь.
Троллейбусы, понимаешь, ездят.
Ушел? Неужели бросил меня? Забрал все деньги, сигареты и…съебался.
Каналья. На всякий случай жду его на крыше еще час. Ушел. Точно. Артем в своем амплуа. Актеришка задрипанный. Оборзевший селезень. Потерпевший теперь — это я.
Не знаю скорбеть мне или радоваться.
Охота жрать и курить, денег нет — негатив.
Никаких упражнений с монтировкой сегодня вечером — позитив. Хватит достоевщины. А вообще-то, к чему пауки во сне сняться?
В лифте заплеванное индивидуумами зеркало. Сквозь засохшую слизь, на меня смотрит приятное интеллигентное лицо в очках — фиг скажешь, что бандюга. Вот только рот не стоит открывать в улыбке — передние бивни не пощадил чифир и дешевая махра. Улыбка чифираста. Портрет Дориана Грея.
Обнаружив около подъезда совершенно замечательный, огромных размеров бычок, с удовольствием закуриваю. Толчись оно все в рот, жизнь продолжается. Придумаю что нибудь. Главное, чтобы ломом по башке никому не стучать. Неизящно. Я может на скрипке всю жизнь мечтал играть.
Эстет, собирающий у подъезда окурки.
«Ташкент — столица исламской культуры» — если я правильно понял по-узбекски, гласит транспарант натянутый через всю улицу. С какого это перепуга — столица исламской культуры? — и тут как из под земли по обеим сторонам улицы появляются менты. Много ментов. Прямо, как грибы после дождя вырастают. Мне становится нехорошо.
Сейчас будут брать — приехал ты, дружок! Ай-ай! Артем, наверное, сдал! Подонок! Зачем?
Поток моего ужаса прерывает марсианская сирена приближающегося кортежа.
Неожиданно с обоих сторон менты стали перекрывать движение на перпендикулярных улицах. Они свистели как кубки УЕФА. Похоже это происходило тут регулярно, потому что никто кроме меня не испугался.
Водители машин сразу подчинились, заглушили движки, достали баклажки с минералкой, закурили и потянулись за мобилами:
— Алло! Слушай, я, наверное, задержусь. Во-первых, заправиться не успел, во-вторых, попал под папу.
