— Ваш главный особист?
— И человек очень надежный всегда, — прищурился психолог, — когда инцидент опасен для Ковчега… — Он вдруг улыбнулся. — Знаете, а давайте мы, в самом деле, не будем пороть горячку? Не будем ничего мудрить, а вот что мы сделаем: прогоним–ка вас через стандартную процедурку полной проверки. Для начала. А? А там уж… — Тут его улыбка стала извиняющейся: — Если все будет нормально.
***
— Трындец, — сказал Лис, когда за Перископом закрылась дверь, и мы остались одни.
В каюте, которая оказалась копией нашей прежней каюты. Разве что душ с туалетом прямо здесь же, третьей комнаткой.
— Это что значит? — сказал Лис, оглядывая розовенький кафель. — Нам перестанут докладывать брому?
Но я не усмехнулся даже из вежливости. Я глядел на Батыя. Ловил его взгляд, сдерживаясь из последних сил.
— Ну ты, Батый… — прошипел я. — Ну ты даешь!..
Лис тоже перестал изображать веселого висельника.
— Будто специально с Шаманом сговорился… — процедил он сквозь зубы. — Нас же почти отпустили уже! А теперь что? Опять здесь, и неизвестно сколько еще… А Шаман под боком…
Лис вдруг без сил плюхнулся на кровать. Уронил голову в руки.
— Мне кажется, — едва слышно пробормотал он, — мы не выберемся отсюда… Этот Шаман будет со своей штукой ходить за нами, пока и мы… Как вся наша группа… Они раньше, а теперь и мы…
— Лис! — сказал я. — Завязывай.
Лис поднял лицо и затравленно уставился на меня.
— Думаешь, он даст нам уйти? Мне кажется, он дожмет нас… Батыя, а потом нас с тобой… Пока мы тоже, как те…
— Лис, хватит! Перестань. Лучше думай, как нам выбраться.
— Да никак нам теперь не выбраться! — вдруг рявкнул Лис и оскалился на Батыя: — Какого дьявола тебя за язык тянуло?!
— Да я просто…
— Он нас отпустить хотел! А ты его будто специально подначиваешь, чтобы не отпускал! Какого хрена?!
— Я не подначивал! Просто спросил!
— Зачем?!
— Ну… Мне показалось, что они рано решили, что никакого зомбирования не было…
— Он же тебе все объяснил! Русским языком! Ошибка!
Батый покорно покивал. Но как–то не очень убедительно.
Это мне, если честно, уже совсем не понравилось.
— Батый?
— Что?
— Давай начистоту. Что именно тебя беспокоит?
— Слишком быстро они успокоились, — с готовностью затараторил Батый. — А если они ошиблись не тогда, а как раз сейчас? Когда решили, что игры чисты?
— Но он же объяснил! — сказал Лис. — Что они ошиблись с подозрениями! Они сами переборщили с провокацией! Это был просто срыв. В тревожной обстановке тупые мальчики срываются!
— А Туз? Разве он был глупый? Совсем не рефлексировал? А Даркхантер? А Орканоид? Если бы все было так, как сказал психолог, то они бы сейчас были вместе с нами. Но…
— Ага! А те психологи и военные спецы, которые этим занимались — типа, лохи? — Лис ухмыльнулся. — Один ты самый умный!
— Батый, — сказал я, — но если бы в играх что–то было, тогда мы бы тоже должны были заразиться?
— Не обязательно.
— Как это?
— Это лишь один из возможных вариантов.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы играли в свежие игры. А Туз — профессиональный игрок. Он много играл в игры, которые выходили раньше.
— И что это меняет?
— Начинка игр могла измениться.
— Помедленнее, Батый. — сказал Лис. — Имена, пароли, явки.
Батый вздохнул. Заговорил медленнее, разжевывая в кашицу:
— Представь, что в играх все же что–то было. Наша разведка что–то заподозрила. Наши военные сделали вот этот институт. Но ведь у американцев тоже есть разведка? А если они узнали про этот институт? — Батый оглядел нас с Лисом. — Узнали про то, что наши военные исследуют их игры? Ищут подсадные психические вирусы? Что бы они тогда сделали?
— То есть ты хочешь сказать, — перевел я с русского на русский, — что раньше игры были заражены, и только в самых последних ничего нет? Специально для того, чтобы проверка ничего не вывела?
— Или заражены, но не тем, чем старые… Чем–то сложнее…
— Батыюшка, кончай! — воскликнул Лис. — Зомбирование… Тебе же объяснили, что это была американская деза, а в играх ничего такого нет, и быть не может! Сам подумай, как что–то такое сложное можно встроить в игру! Бред это все!
Батый мрачно посмотрел на Лиса:
— Кто–то убеждал Туза, что очень даже возможно.
— Ой, ну я тебя прошу! Не надо быть таким доверчивым, Батыюшка. На заборе знаешь, что было написано? А за забором — дрова.
Но Батый продолжал мрачно глядеть на Лиса. Лишь прокомментировал:
— Задачка на логику: можно ли верить человеку, который утверждает, что он лжец?
— Ох, Батый… — Я покрутил головой. — В жизни все проще. Если американцы что–то прознали про эту базу, то они бы просто прислали сюда шпиона, чтобы он все развалил здесь… Запутал процесс исследований. Или убедил в том, чего нет… Создал видимость, будто в игры что–то такое вшито. Чтобы направить наши усилия по тупиковому пути.
— А надежнее всего, — заметил Лис, — если этот шпион — сам служит тем, кто должен шпионов разоблачать…
— Или даже главой этих разоблачителей, — кивнул я. — Батый, тебе не кажется, что у нас есть куда более реальная проблема, чем выдумывать какие–то невероятные хитрости?
— Может быть, — вежливо сказал Батый. — И все–таки… Мне кажется, они опять чего–то не договаривают…
— Они? — встрепенулся Лис. Поднял бровь, как гончая поднимает ухо: — Ты сказал — они?
— И Перископ, и психолог… — медленно проговорил Батый, скорее самому себе. — Они… — Он морщился, напряженно пытаясь решить что–то.
— О–о–о! — простонал Лис, — Ну вот! Уже началось! Там гонялись за врагами стаи, бунт устроили, — и вот! Полюбуйтесь! Теперь и этому враги всюду мерещатся!
— Лис! — сказал я.
— Ладно, ладно… Молчу. Но честное слово! То у него предчувствия, что все кончится плохо… А теперь уже подозревает кого–то в чем–то!
— А ты разве не заметил, как изменился Перископ? — спросил Батый. — Будто другой человек. Ни разу над тобой не подшутил.
— Надо мной?.. — Лис выпятил челюсть. — Подшутил?.. Я заметил, Батыюшка, что это как раз тебя как подменили. Недоверие, подозрительность, сплошные вопросы и хитроумные построения… Кстати, Батый! — Лис изобразил суровый взгляд прокурора: — Мы когда шли мимо Шамана, ты шел последним. Прикрывал нас своей широкой спиной и большой головой. Что бы там ни было у Шамана присобачено к планшетке, ты должен был словить самую большую дозу. Скажи мне, дружок: ты ничего такого… м–м… странного в себе не чувствуешь?
КЛАЦ!
В прихожей нашей каюты, уже по эту сторону двери…
Мы вскочили — но ничего не успели сделать. Тут же вырубился свет.
***
Когда мы пришли в себя, выяснилось, что это всего лишь отбой. Все как и раньше.
Только дверь каюты теперь запиралась. Это магниты в запоре клацнули. И изнутри не открыть, пока сам не отопрется.
Впрочем, был и плюс — в душевой был выключатель, и лампы работали даже ночью…
Утром Перископ привел нас в медзону. Большой круглый холл, от которого разбегается дюжина коридоров, — по совместительству это был актовый зал. В центре холла кафедра, вокруг нее полсотни кресел.
На кафедре сейчас высилась турель. Крупнее тех, которые мы уже видели. Сразу с тремя пулеметами.
— Ждите здесь, вас вызовут, — и Перископ ушел.
Ждите…
Я огляделся по сторонам. Лис тоже нервно озирался. Когда мы шли сюда, на одном из перекрестков мне показалось, что мелькнул Шаман…
И кажется, кое–чего он уже добился. Батыя как подменили. Хмурый, он что–то напряженно обдумывал. С утра ни словечка не произнес. И еще…
Я резко обернулся к нему, едва краем глаза заметил, как он искоса глядит на меня. Но он тут же отвел взгляд. И это было уже не в первый раз. Странно…
Или это мне кажется? Пуганая ворона куста боится?
И все–таки Батый был не в себе. Сидел напряженный, чем–то озабоченный.
— Батый, что с тобой?
Он оглядел нас с Лисом, прежде чем отвечать. Затем отвел взгляд и тихо пробормотал:
— Врачей боюсь…
— Ты — врачей?! — Лис аж привстал от удивления. — Да где ты их мог видеть, врачей? На вашем Медном, который дальше Камчатки, что ли? Не смеши мои бахилы!
— Во Владивостоке, в призывной комиссии. Там был зубной врач. А у меня оказались плохие зубы…
— У тебя?! — не поверил Лис. — Да они же у тебя — ровненькие и здоровые, как капкан. Хоть сталь грызи!
