За несколько минут он сменил три носителя и отыскал себе место для промежуточных вычислений. Спутники связи предоставляли процессорное время почти так же дёшево, как и наземные станции, так что автоматическая платёжная транзакция (через несколько подставных счетов, заведенных за последние годы) через несколько миллисекунд после запроса открыла ему исключительный доступ к большой области данных. Вся операция прошла на подсознательном уровне, как они и задумывали при составлении бесчисленных процедур за последние четыре года. Мистер Скользки (теперь он даже мысленно избегал называть другое имя) прибыл на окраины Иного Плана.
Он осмотрелся глазами погодного спутника, в низком разрешении увидел под собой Североамериканский континент – терминатор проходит по Западу, над большей частью равнин густая облачность. Никогда не скажешь заранее, какие случайные сведения могут пригодиться. Мистер Скользки мог бы узнать то же самое через автоматический подсознательный доступ, но он питал романтическую привязанность к полётам в космосе.
Он отдохнул секунду-другую, проверил работоспособность резервных каналов связи и целостность алгоритмов шифрования. (Как почти все, будь то честные граждане или колдуны, тут он не доверял государственным стандартам, предпочитая академические разработки, просочившиеся в мир за последние пятнадцать лет вопреки раздражённым протестам АНБ.) Защитившись таким образом от слежки, мистер Скользки направился собственно в Ковен.
Дорогу он отыскал быстро, но лёгкой она не была никогда: члены сообщества не жаловали бездарей и недоучек. Идущий должен был следить за сублиминальными указателями и располагать их в контексте образов, сочинённых сообществом. Верный путь выглядел как узкая цепочка камней, пересекающая серо-зелёное болото. Ледяной воздух дышал сыростью. Причудливые растения возвышались над радужной плёнкой воды, вода капала с них на раскинувшиеся повсюду кувшинки.
Подсознание знало, каким объектам соответствовали камни, и само перебрасывало поток исполнения из одной информационной сети в другую, но только активный разум опытного странника мог принимать решения, ведущие либо к вратам Ковена, либо к символической смерти и выбросу в реальный мир.
В основе лежала игра – дальний потомок старинной Adventure, в которую играли на разнообразных компьютерах уже более сорока лет, [2] и близкий родственник популярных романов соучастия. Только с двумя важными отличиями. Эта игра шла всерьёз и на таком уровне сложности, с которым никому не справиться без устройств ввода-вывода электроэнцефалограмм, которые колдуны и популярные базы данных называли порталами.
О порталах говорили разное. Хватало вранья и заблуждений. Да, основные базы данных вроде «LA Times» или «CBS News» ясно давали понять, что ни в порталах, ни в Ином Плане нет ничего сверхъестественного, что магический жаргон – это всего лишь романтическая условность, в крайнем случае – суеверие. Но даже эти статьи часто упускали суть и либо страдали консервативностью, либо смаковали экзотику.
Казалось бы, чтобы передавать образы болота во всей полноте ощущений, нужен невероятно широкий канал. На деле всё было вовсе не так (а иначе бы феды легко проследили все действия колдунов и верботов). Обычное портальное соединение требовало около пятидесяти килобод – куда меньше, чем самый скромный плоский видеоканал. Мистер Скользки чувствовал, как в сапогах хлюпает вода, как даже в таком холоде на теле выступает пот, но всё это было только работой его собственного воображения и реакцией подсознания на сигналы-подсказки от электродов портала. Однако интерпретация не была произвольной, иначе бы он выпал в реальность и никогда бы не добрался до Ковена; важные подробности Иного Плана всегда и в точности соответствовали подсказкам.
В этом не было ничего нового. Даже посредственный писатель, если ему повезёт сочинить увлекательный сюжет и найти благодарного читателя, всего лишь несколькими предложениями может нарисовать подробную воображаемую картину. Только и разницы, что образы Иного Плана интерактивно отвечали на действия, в точности как реальные предметы. Для описания этого феномена магический жаргон подходил как нельзя лучше.
Расстояние между камнями увеличилось, теперь мистеру Скользки приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы не свалиться в зловонную жижу. К счастью, через сотню метров тропа выступила из воды, и он побрёл по щиколотку в грязи. Кусты и деревья обступили его, толстая паутина поблескивала между стволами и нависала над тропой.
Паук размером с кулак свалился с ветки и запрыгал перед ним на паутине, как йо-йо, сверкая красными полосами. «Берегись, берегись!» – пропищал он, растопырив сочащиеся ядом мандибулы, и забубнил: «Берегись, берегись, берегись…» – раскачиваясь туда-сюда перед лицом мистера Скользки. Тот присмотрелся к узору на паучьем брюшке. Они развели тут немало разновидностей ядовитых пауков, и каждому следовало отвечать особым образом, если хочешь выжить. Наконец он подставил пауку тыльную сторону ладони. Тварь пробежала по руке, вскарабкалась по мокрому камзолу к открытой шее и тихонько зашептала ему на ухо.
Мистер Скользки выслушал сообщение, немедленно сграбастал паука и швырнул его налево, одновременно прыгая с тропинки в заросли справа. Тяжёлый шлепок обрушился на то место, где он только что был, но он уже улепётывал со всех ног вверх по внезапно возникшему склону.
На вершине холма он остановился. В полукилометре перед ним возвышался могучий замок, прибежище Ковена. И замок, и болото вокруг него заливал призрачный свет, исходивший не только от неба. Тропа здесь просматривалась куда лучше, чем на болоте, но спускался он всё так же осторожно: сторожевые духи, расставленные колдунами, отличались мерзким запрограммированным характером и склонностью изобретать новые смертоносные штучки.
Склон закончился, и тропа перешла в каменистый извилистый подъём к окованным железом каменным воротам замка. Почва высохла, растительность поредела. Над головой захлопали кожистые крылья, но мистер Скользки знал, что наверх лучше не смотреть. В тридцати метрах от крепостного рва жара стала невыносимой. До него доносились плеск и шипение лавы, время от времени брызги перелетали через край и выжигали проплешины в той скудной траве, которая там ещё оставалась. Угольно-чёрная голова с парой пылающих глаз мелькнула во рву. Мгновением позже вся тварь выплеснулась кверху, осыпав пришельца искрами и брызгами лавы. Мистер Скользки едва успел заслониться рукой, смертельный ливень разделился надвое и пролился безвредными потоками по обе стороны. С показным спокойствием он наблюдал, как существо надвигается на него по древним каменным ступеням.
Алан – элементаль предпочитал это имя – близоруко прищурился, покачивая головой и всматриваясь в пришельца.
– Э, да не сам ли мистер Скользки почтил нас своим присутствием? – в конце концов воскликнул он и радушно улыбнулся пылающей пастью. Оттуда пахнуло обжигающим жаром, как из открытой муфельной печи. Он прижал когтистые лапы к асбестовой футболке на груди, словно извиняясь за возможную ошибку. Лишённое магмы для отвода тепла, его непроницаемо-чёрное тело раскалялось всё ярче и ярче. Сейчас он напоминал ящера.
– Воистину он, и с гостинцами! – мистер Скользки подбросил кусок свинца. Элементаль поймал его на лету и зажмурился от тающего на языке удовольствия.
Они поболтали немного, обменялись заклинаниями и контрзаклятьями. Алана поставили здесь определять, являются ли посетители известными членами Ковена. Обычно он достигал цели проверкой умений (вроде душа из магмы, который достался мистеру Скользки) и вопросами о былых событиях в замке. Разумеется, Алан был симулятором личности. Мистер Скользки знал наверняка, что за этой беззубой пылающей ухмылкой никогда не крылся ни один живой оператор. Но этот был одним из лучших, состоял из многих сотен блоков на пси-лиспе и просто затмевал общедоступные программки-собеседники – те начинали повторяться уже через несколько часов разговора, не развивались и терялись от нелепых реплик. Алан был при Ковене ещё до вступления мистера Скользки, и никто не признавался в его авторстве (хотя подозревали Уайли Дж.). У него даже не было имени, пока Эритрина в этом году не подарила ему асбестовую футболку с Аланом Тьюрингом.
Беседа забавляла мистера Скользки, но он держался настороже. Умереть от лап Алана было бы больно, да и терять несохранённые воспоминания тоже не хотелось. Такая смерть постигла многих просителей у этих ворот, и не скоро они вернулись на этот план.
Удовлетворённый, Алан помахал шипастым кулаком сторожам на башне, и подъёмный мост – сплошные керамика и вольфрам – опустился перед гостем. Мистер Скользки поспешил войти, стараясь не обращать внимания на шипение и бурление под мостом. Алан, теперь сплошная любезность, обождал, пока тот скроется во внутреннем дворе, прежде чем обрушиться брюхом вперёд в свой лавовый бассейн.
