— Тихо в зале! — гаркнул генерал. — Озвучьте им.
Сам присел, майорчик поднялся. И озвучил, да. По–другому и не скажешь. Паровозики отглагольных существительных, шипящие клубки причастий, — ну, тот нерусский русский, на котором у нас все официальные бумаги составляют, — но если напрячься, смысл выловить можно. Присягу мы прямо сейчас дадим, а далее будем строго соблюдать режим секретности. И невыездные на пять лет после окончания службы…
— Ха! — с галерки раздается. — Мы что, идиоты, такое подписывать? Пять лет без выезда… Не! Я без Багамы–мамы и Нью–Йорка–папы пять лет не могу. Несогласный я!
— Да, — его поддерживают, — а кто не подпишет?
Майор делает брови домиком.
— А разве кто–то не подпишет? — Тут он в свои листочки поглядел так, будто только что получил. Перелистал, и головой мотает, отказывая: — Врешь, не уйдешь. Тут все подписано, по всей форме… — Тут он галерку глазами обвел, и ухмыляется. — Вам, что ли, такое ответственное дело доверять? Да у вас, молодых, почерк как у курицы лапой. Да и ручек–то, поди, нет… Короче! Сейчас выходите, в коридоре строитесь, и в автобус марш–марш!
Я, в принципе, почти и не удивился. Еще раньше понял, что влип не по–детски. Уже разглядел, что у них в петлицах: золотые паутинки. Я–то думал, это только байки. А вот поди ж ты. Оказывается, и у нас есть свое No Such Agency…
На выходе уже железная рама появилась, майорчик лютует:
— Сотовые, палмы, плееры! Все сдать. Живее, живее! Родина заждалась своих героев!
***
Вывели нас, грузят в четыре автобуса.
Майорчик сел на входе, чемпионы по отстрелу виртуальной фауны ломанулись на галерку, и нашего Парижанина чуть не затянуло с общим потоком тел — но прежде чем выпускать его в общую стаю, надо чтобы он сначала к нам привык–придышался как к родным, верно? Поэтому я его из потока — цап, и вбок, на место сразу за майорчиком. Парижанина к окну, сам у прохода. Оглядываюсь, где Миха.
Миха прямо за нами, но на нас не глядит. Назад смотрит. На пятиместную галерку и задние сиденья, где биатлонисты сгрудились.
Тут и я сообразил. Автобусы–то — мерседесовские, черные и глянцевые, будто в рояльном лаке, тонированные стекла, да и внутри все гламурненько.
— Похоже, везут нас не в обычную военную часть, где дедушки, дети гор и прочие жители нестоличных регионов?
— Угу, — Миха кивает, а сам все к биатлонистам приглядывается. — При таком раскладе нам одного Парижанина будет маловато…
Быстро он сообразил. Мне даже обидно стало. А Миха уже и выбрал:
— Вон тот? — подбородком дергает. — Вроде, поумнее прочих. Гыгыкает меньше, шутит тоньше.
Ладно, мы тоже не пальцем деланные! Кое–что умеем.
— Roger that, commander! — говорю и в проход соскакиваю. — Кстати, хороший выбор. Видал я пару раз его демки…
Плыву по проходу назад, прикидывая подходцы. Настраиваюсь. Балласт выпустить, репризы к бою…
…поэтому и пропустил самолетик, наверно. Прямо над головой Лиса прошел — и точно майору в шею. Клюнул так, что майор чуть из кресла не выскочил. Крутанулся, схватил, скомкал… да не швырнул. Расправил обратно. Вгляделся, и пошел красными пятнами. За толстыми линзами глаза плавают, как вареный яйца в аквариуме.
С галерки сдавленные смешки.
— Во! Теперь еще лучше, чем на картинке… Один в один перископ!
— Вздеть бинокля над поверхностью!
Тут уж вся галерка грянула. Майор потемнел лицом.
— Это чьи почеркушки? — листком трясет, а у самого даже голос изменился. — Кто этот дисней доморощенный? Я спросил, кто?!
Но галерка своих не выдает. Только еще больше веселья, и на разные шепотки повторяется: «Дисней! Дисней!» Все, крестил кого–то наш майор.
— Ладно, попляшете вы у меня…
А Лис уже заарканил биатлониста. От своих отбил, к нам тащит.
— Знакомьтесь! — хлопает по плечу улов. — Давайте сразу без официоза и дурацкой скромности. По факту: лучший из лучших. Так что — просто Туз.
Я не ошибся. Парень оказался нормальный. И шутки понимает, и сам к месту зубоскалит. Даже странно, как это Лис так шустро его уболтал. Дельный паренек этот Лис, надо признать. Присмотрелся я к нему внимательнее.
— Лис, Лис… Сдается мне, это вовсе не из–за Лехи с рыжиной?
— В яблочко, мессир!
Мессир? А впрочем, не возражаю. По мне размерчик.
— А почему нас везут обратно? — вдруг спросил Парижанин.
— Разве? — удивился Туз. — Мы здесь не проезжали. Нет, точно. У меня зрительная память идеальная.
— Дорога другая, но едем обратно. Вон солнце. А когда выезжали, было с той стороны.
— Уверен?
И правда, солнца–то почти и нет. Все тучами заволокло.
Но слышу, на галерке тоже кто–то возмущается:
— Да у меня тут дача рядом, я здесь все проезды знаю! Никуда мы не едем, крутимся вокруг Зеленограда!
Между кресел мордочка Лиса:
— Может, стоит его выпотрошить? — на майора кивает. — Узнать, что да как?
— Попытка, конечно, не пытка… а мозоли?
— Обижаете, Мессир! Да мы его щас в один укус!
— А не пошлет он тебя? — спросил Туз. — Сейчас обложит, и потом весь год будет наряды дарить…
— Думаешь? — Лис оглянулся на майора. — Да вроде, это ж не пехотный прапор, а майор кибервойск… Это ж ближе к ФАПСИ всяким, чем к сермяжной армии? Ему до прапоровых замашек скатываться — все равно что тебе в зоопарке сесть перед клеткой мартышек, навалить кучу, и закидать мартышек дерьмом, чтобы не дразнились… Себя не уважать.
— Да? А гаркал нехило…
— Только играет в солдафона, — сказал я. — На самом деле, белая косточка. Может, вообще бывший научник…
— Ну! — сказал Лис. — Я про что!
Опять ныряет в проход, но я его за руку прихватил.
— Подожди, Лис.
— Что?
— Пропусти вперед пехоту… пусть разминируют.
Ребята на галерке дозрели. Самый смелый уже вперед выдвигается.
— Тут у нас вопрос возник, товарищ майор!
— Приличный?
— Нас тут со всей страны собрали лучших игроков. Зачем? И куда нас везут?
— Считай, вытянули свой счастливый билет.
— Правда? — парень ухмыляется. — И поэтому у нас отобрали телефоны? Как–то не очень вяжется, товарищ майор. Нет?
— Новые дадут. С логотипом спонсора и символикой клуба.
— Спонсора?.. Клуба?.. Какого клуба?
— Нашего! Армейского! Что вы как дети, ей–богу? Вы теперь сборная страны. Будете отстаивать честь родины на международной арене. Радоваться должны! Знаете, сколько на вас уже выделили миллионов? Тренажеры, мед–центр, коттеджи… Телефоны, компьютеры, костюмы — все выдадут, как доедем. Там же и менеджер будет, все вопросы решит, с ним и сумму контрактов обсуждать будете. Вы бы не галдели пока, а прикинули суммы, требования. Пока есть возможность спокойно посидеть и подумать. Чего зря время теряете?
Парень, прибалдев, только по–рыбьи разевал рот. Потом развернулся и, пошатываясь под тяжестью свалившегося счастья, двинулся по проходу назад.
Меня, правда, больше интересовал майор. Не оборачиваясь, в водительское зеркало он глядел в спину парню. И безнадежно качал головой.
То есть — отлуп? Причем подлый.
Мы с Лисом переглянулись.
— Не нравится мне, что он так легко сказки сочиняет, — пробормотал Лис. — Главное, теперь–то зачем сочинять? Все уже схвачено, все уже под контролем…
— Значит, по мнению майора, еще не все.
— Не все? — хмыкнул Лис. — Это как? Мы что, по его мнению, еще сбежать можем? От законной власти, из–под его конвоя? Из автобуса на полном ходу выпрыгнем?
— Вот это мне больше всего и не нравится, Лис… Что же тогда должно быть дальше? Там, куда нас везут?
Я дернул подбородком на майора. Лис соскочил в проход.
— Товарищ майор!
— Еще один? Я же сказал, все вопросы к менеджеру…
Лис, склонив к плечу голову, с укором взирал на майора. Майор насупился.
— В чем дело, рядовой?
— Во–первых, товарищ майор, это вы им можете про сборную, а мы — «контрольной группа». А во–вторых, зачем спортклубу армии подписка о неразглашении?
— А способы подготовки? Новейшие методы, сплошные спецразработки. Все секретно!
— А запрет на выезд? С кем будем играть, если с иностранцами запрещено общаться пять лет? С марсианами?
Майор прищурился. Вздохнул. Кивнул.
— Ладно. — На галерку покосился, и голос понизил. Даже склонился к Лису заговорщически. — Я вижу, ты парень умный… А? Умный? Ладно, честно скажу. Без прикрас. Только чур без истерик, лады? И этим, — назад кивает, — не рассказывай пока, чтобы не осложняли? Чтобы без ненужных выступлений. А то начнут права качать, нервы портить и себе, и людям… Лады?
