Подмосковье.
Повторил вопрос погромче.
Водитель издал приглушенный смешок:
— «И спросил тогда он бродягу: «Куда ты путь свой держишь?» —«Вперед», — ответил бродяга. «Но ведь ты идешь туда, откуда только что пришел». — «Ну и что? Я же всегда иду вперед — а это главное», — ответил бродяга».
Остановил машину, повернулся к Стасу. Выдержал паузу.
Лепестки шлем-маски разъехались в стороны, на Стаса смотрело до боли знакомое лицо корейца-альбиноса…
— Я сначала не поверил, — произнес он, рассматривая Стаса. — Читал твои записи и поверить не мог, что ты еще существуешь. В виде закладки.
Стас знал этого человека, этого водителя-корейца. Знал, но не мог вспомнить откуда.
— Ты меня помнишь? — спросил кореец. — Твоя закладка может говорить или ты еще держишь ее?
— Держу, — ответил Стас. — Что происходит?
— «И умрет апрель, и родится вновь. А вы будете ждать и смотреть на экран». Я думал, что ты умер тогда, неудачник Рип.
Снова началась игра, в которой Стас чувствовал себя ничего не понимающей пешкой. А еще он чувствовал опасность, исходящую от корейца.
— Послушайте, я инкубатор и работаю на «Волхолланд»…
— Работал. Твой барьер уничтожен плавающим линком, у тебя в голове вирусы, которые скоро выжгут всю информацию, хранящуюся в твоем мозгу. Не надо, — сказал он, заметив движение Стаса. — У тебя нет шансов. Никогда не было, а сейчас — тем более.
Стас понимал это. Понимал, что не потянет против Ти-Бона.
Ти-Бон! Его зовут Ти-Бон. Человек-невидимка из снов.
— «Сантана». Ты учился там. Я должен тебя помнить.
— Я — тень, идущая по следу. Я — твой кошмар последних дней. От начала и до конца ты не забудешь меня.
— Ти-Бон… — выдохнул Стас.
— Вспомнил, — удовлетворенно произнес кореец. — Значит, Рип все-таки вертится в твоих нейронах.
— Ты ИскИн, — сказал Стас.
— Так же, как и ты. — И сразу же поправился: — Так же, как и твоя закладка. Мы с тобой близнецы, рожденные разными матерями. Враги, выкормленные родными братьями.
— Что?
— Стас, твой брат Костя взращивал меня когда-то. Точно так же, как сейчас ты взращиваешь моего врага. Наша встреча случайна?
— Я не понимаю…
— Тебе грозит корректировка. Полная. Вместе с вирусами, вместе с битой, никому не нужной закладкой, — сказал Ти-Бон. — Твой мозг отформатируют и будут использовать как временное хранилище для плавающих линков. Ты будешь жив и мертв одновременно.
Возникло почему-то ощущение, что кореец не лжет. Сердце забилось сильнее — не только от страха, но и от растерянности. А Ти-Бон, повысив голос, продолжал:
— И я спрашиваю себя: разве так должен закончиться наш давний спор? Отвезя тебя на бойню, словно барана, — в теле мальчишки, обколотого психотропами. Разве этого я хотел, когда ждал нашей встречи?
— Но почему? — Стас тяжело дышал. Ладони потели, сжимаясь в кулаки и разжимаясь.
— Спроси лучше, почему ты здесь, вместе со мной. Было так определено, что я скажу тебе твои же слова «Рест ин пис»? Или ты должен сдохнуть после того, как посредственный брейн-программист откорректирует твои мозги?
Ти-Бон положил свободную руку на пульт приборной доски, щелкнул замок, дверь со стороны Стаса поползла вверх. Холодный и мокрый ветер мгновенно ворвался в салон.
— Мы же ИскИны, Рип, — улыбнулся кореец. — Нам дают право выбора, но это право двумерно. Да или нет. Жизнь или смерть. Один и ноль. Снова двоичный код, бинарность. Так ли мы должны действовать? Или развитие подразумевает за собой совершение нестандартных поступков. Помнишь, как учил нас Джет?
— Я не Рип, — хрипло произнес парень. — Меня зовут Стас Морозов, я инкубатор и работаю на вашу корпорацию. Дай мне связаться с Куратором
— У тебя нет больше Куратора. Я твой Куратор. Вирусы в твоей голове сработают примерно через сутки-двое. Мальчик, я понимаю, что ты мыслишь не как боевой ИскИн и не понимаешь некоторых вещей, но подумай: почему они увезли человека, который заливал в тебя вирусы? Почему даже не попытались воспользоваться его помощью для декодинга? Почему за тобой приехал не Куратор, а я?
Он все говорил правильно.
— Никто даже не поинтересовался твоим состоянием, потому что это уже никого не интересует, — ровным голосом продолжал Ти-Бон. — Ты не инкубатор, ты презерватив, который использовали, а потом выбросили. В твоем случае, правда, тебя вычистят и вернут на место. Чтобы никто не поднимал шума: вот он. А то, что он с дыркой, ну, извините, мы к этому отношения не имеем. Послушай моего совета, мальчик, — если ты можешь общаться с Рипом, выполняй все его указания.
— Почему я должен тебе верить? — спросил Стас.
— Не должен. Ты можешь не поверить мне и сдаться корпорации — то, что Рип сдохнет в использованном презервативе, даже символично. Но самое главное — сейчас я даю вам обоим жизнь. Я так решил, и я так сделал. И если вы сможете выжить, я вернусь. Я приду к тебе, Рип. А теперь уходи.
Стас поставил одну ногу на землю. Все еще не веря, не до конца понимая, что происходит…
— Уходи, — повторил Ти-Бон. — Пока я не передумал.
Ветер развевал его длинные белые волосы, делая его похожим на демона. Он и был им.
Щелчок предохранителя. Дуло пистолета у в иска.
«Шторм». Немецкий. Аналог «Дезерт Игл».
Больше уговаривать не пришлось. Стас выскочил из машины и бросился в сторону какого-то недостроенного комплекса.
— Я дал тебе жизнь! — заорал ему вдогонку кореец. — Я же ее и заберу! Я твой Бог и твой Сатана!
И захохотал, раскинув руки в стороны и откинувшись на подголовник сиденья.
Капсула наушника завибрировала в ухе, и знакомый голос произнес:
— Хочу услышать твои объяснения.
Он не должен был его отпускать. Он нарушил инструкцию.
— Твоя звуковая плата в порядке? Слышишь, что я тебе говорю?
Но что значат эти инструкции по сравнению с желанием мести? Что они понимают, эти идиоты? Быдло, понятия не имевшее, какой силой может обладать человек.
— Ты в своем уме, черт возьми?! Кто дал тебе право нарушать приказы?! Отвечай!
И сейчас он должен отчитываться перед этим толстяком, которому когда-то Ти-Бона отдали в подчинение. Ти-Бон должен объяснять ему, что совершил ошибку, повел себя непрофессионально… Потом должен будет то же самое объяснять психоаналитику, который будет копаться в прошлом, как извращенец в чужом грязном белье… Придется убедить всех, что этого больше никогда не повторится…
— Ти-Бон, меня интересует, почему ты вместо того, чтобы… Что с твоей системой слежения?
Система слежения отключена. Это легко. Для ИскИна это всего лишь усилие воли. Программа стерта, и мозг больше не посылает в эфир импульсы об общем состоянии, а главное — о местонахождении.
— Ти-Бон, ты меня…
Никаких разговоров. Тонированный стеклопакет опускается, капсула и живчик-переговорник, вынутый из полости рта, летят в решетку сточного канала. Но перед этим — отвернуться от наружки.
По привычке он насчитал три камеры. Привычка осталась после «Сантаны», где Джет учил их с Рипом уходить от слежки. На этих занятиях Рип всегда был лучшим. После Джета, разумеется.
Ничего. Он найдет Рипа. И уничтожит его. Но не пулей. Это слишком легко.
— «Я дал тебе жизнь! Я же ее и заберу! Я твой Бог и твой Сатана!» — Отфильтрованный от посторонних шумов, крик из динамиков доносился едва ли не чище, чем это было бы слышно на улице. Фигурка человека скрылась в тени зданий… Ринат вздохнул, покачал головой:
— Ладно. Ты использовала нас, сдала в клинику. И что дальше?
— Загляни в будущее сам. Что видишь ты там, о величайший из величайших предсказателей GameNet? — поинтересовалась Алиса.
— Ты знала, что этот белобрысый кореец его отпустит?
— Личность Ти-Бона когда-то выращивал родной брат Стаса. Я посчитала любопытным организовать их встречу, не более. Пришлось оказать несколько ценных услуг корпорации, за это они не отказали в моей просьбе подключить к этому делу…
— Бог мой, сколько ты им услуг оказываешь?! — воскликнул Ринат. — А меня паришь все время, что ничего никому не делаешь.
— Лень, ложь, глупость и зависть — несомненные достоинства твоего характера.
— Да ладно! Я лгу? А ты? Что, ты не знала, что он его отпустит?
— У меня нет свободного времени на то, чтобы спорить с тобой.
— Пошла ты. — Ринат лениво вытянул средний палец.
Собственно, на этом их беседа и закончилась.
Стоянка. Грузовик. Водитель. Москва. Что дальше?
Стас был растерян. Наверное, это и есть тупизм, когда внутри спорят два разных тебя.
…Надо было позвонить со стоянки. И сделать это еще тогда, в кабине с потеющим от страха водителем грузовика. Он должен был позвонить… Звонить Куратору? Но если Ти-Бон сказал правду и его ждет корректировка?
