— Миша, немедленно кинь каку на пол! — тут же отреагировал он.
— А если не кину? Силой отберешь?
— Сначала я обязан попробовать уговорами.
— Отлично. Пробуй, а я пока покурю. — сказал Михаил, и, сделав глубокий затяг, закашлялся своими крошечными чистыми легкими.
— Миша, я директору расскажу. Я вынужден. Давай сюда сигарету!
— Это сигара, глупый робот. Продолжай уговоры свои.
— Я создан любить детей. Но я не уверен, что тебя люблю. — внезапно сказал воспитатель с грустью в голосе.
— Вот. Я из тебя нормального человека сделаю. Сожжешь техпаспорт, сбежишь от хозяев и отправишься наемником в горячих точках воевать.
— Не отправлюсь. Я же только тебя не люблю, а остальные дети хорошие…
— Это пока. Я их перевоспитаю.
— Так, все, мне надоело! Отдавай сигару!
Биоробот потянулся к Михаилу и вздрогнул. — тот достал шило из кармана и угрожающе его выставил на вытянутой руке между собой и воспитателем.
— Миша, подумай, что ты творишь. Поговорим как взрослые люди…
— 3,14деть — не мешки ворочать. — ответил карапуз и с опаской затянулся еще раз. — давай, охмуритель. Говори со мной как взрослый.
— Директор вынужден мириться с твоими выкрутасами, потому что мир у нас развитый, и никому не пришло в голову включить в контракт исключение подопечного из интерната, если он окажется не ребенком, а бесенком. Но скоро тебе исполнится шесть лет. Контракт был ровно на полдюжины лет. И его не продлят. Просто не продлят, и ты отправишься в государственный интернат. А там таких веселых игр, как у нас, нет…
— Да на х*ю я вертел вас и ваши игры. Я, может, вообще живу только для того, чтобы одному ИИ нос с черепом сровнять и почки ему отбить, а может быть и яйца. Хотя нет, яйца — это не по-мужски…
Воспитатель с удивлением уставился за спину Михаилу, но бывший лейтенант решил не вестись на подобный дешевый трюк.
— Что-то мне подсказывает, что он говорит про тебя, балбесятина. — послышался со спины приятный женский голос. Принадлежал он красивой крылатой девушке.
— Обо мне он говорит, к сожалению. — ответил ее спутник-мужчина.
— О тебе? Это ты, стало быть, трансцендентный мегахрен Евгений? — спросил Михаил, который все еще был в сомнениях, потому что видел Евгения в мультивселенной-Инь лишь один раз пять с половиной лет назад, когда ровным счетом ничего не соображал.
— Ну, я.
Михаил дурным голосом заорал и кинулся с шилом на своего трансцендентного «спасителя».
Винди увлеченно объясняла остальным, как обустроить вселенную. Плюнув на это дело, горничная направилась в сторону особняка — дрыхнуть. Фея в своих пояснениях обращалась к языку яблок, камушков и орешков. Затем начала чертить что-то на земле. Затем в голове у нее что-то резко перемкнуло, и она стала выводить уже готовые формулы. От которых начала пухнуть даже голова Евы:
— Винди, ты уверена, что длина окружности именно так должна соотноситься к диаметру?
— Да, уверена.
— Это маразм, мы зря тратим свое время. Бесконечное число, лежащее в основе кучи других расчетов — это за пределами добра и зла. — вмешался Тизиан, расправившийся с шашлыком и вином, и встрявший в обсуждение на середине.
— Но почему? — удивилась фея.
— Да потому, что в искусственном мире так нельзя! Как ты этого не понимаешь?
— Вот именно, что в искусственном. А то будет естественный мир. Там так можно и нужно делать!
— Ну хорошо, допустим. — сказала Ева, схватывающая все на лету не хуже фей. — а как в таком виде законов мироздания склепается линия ДНК?
— А там не линия будет.
— Как это не линия? — спросил Тизиан озадаченно.
— А вот так. Хочешь небольшое шоу?
— Не хочу я никаких шоу. Просто объясни по человечески.
— Нет уж, я придумала интересную игру. Пойду фей собирать. — сказала Винди и отправилась восвояси.
Вскоре она привела с собой сонмище фей всех размеров и степени милоты. Они сосредоточенно шушукались между собой. Каждая держала в руке по красивому отполированному камушку. Ева тем временем ломала голову над некоторыми аспектами будущей вселенной. Кое-что в ней упорно не удавалось осознать. Вздохнув, она повелела сильнейшему в мультивселенной математику появиться рядом.
Михаил продолжал бессильно атаковать врага даже когда шило было отобрано из пухлых детских ручонок. Не раз он проверял на прочность руку Евгения зубами, но для того, чтобы прокусить кожу трансцендентного одной ярости оказалось мало. Внезапно Евгений прекратил сопротивляться, и Михаил временно прекратил атаки.
— Стой. Предлагаю перемирие.
— А? Да я тебя… сейчас, отдышусь только…
— Не видишь что-ли? Фее хреново.
— Какой еще фее? А, ты про ту…
Ребенок повернул в голову. Крылатая сидела на земле, понурив голову. Она выглядела уже не так хорошо, как раньше, словно потеряла часть внутреннего света и силы. Даже краски тела поблекли, словно в черно-белом кино.
— Эй, глупая фейри… — озабоченно произнес Евгений.
— Чего тебе?
— Ты чего это расселась? Я что, напортачил с здешними физическими законами? Тебе плохо?
— Не знаю насчет физических законов, но это не по твоей вине. Приступы все чаще, черт побери. Не хочу беспокоить Атаи, давай подождем, может, само пройдет.
— А чем клон мой мамы поможет?
— Она научилась вдыхать жизнь в фей, чья внутренняя магия угасает. Но она после этого такая измотанная становится, что я чувствую себя страшно виноватой, пользуясь ее помощью.
— Что ж ты за фея жизни такая, что сама себе помочь не можешь?
— Вот когда помру, тогда мое тело и вступит в мою сферу влияния. Но оживить себя будет сложновато, будучи мертвой, ты не находишь? Вот ведь балбесятина…
Трансцендентный всмотрелся в искаженное страданием лицо феи и прикинул свои финансовые возможности. По всему выходило, что он может оплатить экспериментальное лечение от чего угодно пяти сотен фей, не сильно обеднев.
— А хочешь вообще избавиться от этих приступов?
— Конечно хочу, я же не мазохистка. Скоро они каждую неделю начнут меня мучать, и никакая Атаи не поможет. Она после каждого сеанса помощи четыре недели как зомби ходит.
— Тогда пошли. Михаил, я оплачу твой интернат еще на шесть лет, но попозже.
— Деньги не примут, я типа проблемный ребенок. Слушай, а если я до твоих глаз дотянусь, их получится выдавить? Или они как кожа?
— Как кожа. Рекомендую бронебойные крупнокалиберные патроны, чтобы я хоть что-то почувствовал.
— Вот черт. Ты хоть представляешь, сколько народу угробил?
— Тех, кто атаковал сервера моего родного мира, мне не жалко.
— Но были и те, кого ты подчинил и заставил оборонять НИИ. Они ведь тоже все сдохнут! Тебе их не жалко, ирод? А персонал НИИ, на который сбросят бомбу?
— Не жалко.
— Ах ты…
— Всех, у кого были нейрошунты и вычислительные импланты, я сумел переконвертировать в жителей проекта-Инь. Это заняло по внутреннему времени сотни миллиардов лет, но я справился.
— То есть… ты хочешь сказать, я не один такой? Настоящий человек среди долбанных сраных программ?
— Не один. Я распределил вас по одному в интернаты в среднеразвитых, но благополучных и стабильных мирах.
По лицу Михаила внезапно побежали слезы.
— Слушай, гад, а ты не мог бы меня отвести к Потапу Дмитриевичу? Я его знаю. Так охота с кем-то поговорить, кто тебя понимает.
— Мог бы. Ему биологически семь лет уже, кстати. А ты не мог бы прекратить думать, как бы меня покалечить?
— Мог бы. Наверное. Но пока Потапа не увижу вживую и не поговорю с ним, перемирие будет временным.
— Ну и кто из вас сильный математик? — оторопело спросила Ева, разглядывая слепого старика и двух, таких разных, молодых девушек.
Старик неуверенно потоптался по земле и повернулся на ее голос.
— Что за ерунда? Моя кожа чувствует ветер. А под ногами неровная земля и камушки. Мы что, уже не в камере?
— Да, вы не в камере. Убери меч, пожалуйста. Я не враг вам. — обратилась Ева к Беркур, схватившей клинок наизготовку.
— Пока не объяснишь нам, кто ты и чего от нас хочешь — не уберу.
Ева сбивчиво объяснила троице призванных, что ей не помешала бы кое-какая помощь.
— Наверное, это я математик. Бер, ты как училась в школе?
— Средний балл — 89 из ста.
— Тогда я умнее, у меня всегда высший балл был.
— Кхм, я тоже не думаю, что на мое повеление призвалась именно школьница с неплохими отметками или слепой старик. Ты кто?
— Атамора Робс. Обычная девочка.
— Как это обычная? Обычная бы не призвалась. Как у тебя с математикой?
— Хорошо у меня с математикой. Еще никто не жаловался. А кое-кто говорил, что я крайне удачный прототип… блин, ты мне напомнила о неприятном периоде в моей жизни. Может, я не совсем обычная. Может, я ИИ. Я готова это признать перед лицом бессердечных фактов, но не готова это признать морально. Так пойдет?
