— Запрещено сидеть без команды, — возвестил механический голос и свет начал затухать.
— Ну и порядки! — воскликнул я и тут же раздалась ещё одна сирена, а свет снова стал ярким.
— Запрещено разговаривать без команды, — возвестил всё тот же голос.
Это было уже слишком. Тут так и с ума сойдёшь. Я стал прохаживаться по камере, насколько это было возможно. Двигаться было необходимо, поскольку не совсем жарко, а комбинезон очень тонкий и совершенно не грел. Не знаю сколько прошло времени прежде, чем вновь включилась сирена и зажегся свет.
— Отбой, — возвестил металлический голос, и я устроился на постаменте.
Поверхность неровная и очень холодная, но нужно привыкать — неизвестно сколько ещё это будет моей кроватью. Заняв удобную позу, я прикрыл глаза, не дожидаясь отключения света. По прошествии нескольких минут, он всё также продолжал слепить и сквозь закрытые глаза. Это было невыносимо, так что решил прикрыться воротником.
— Запрещено закрывать лицо во время отбоя, — снова раздался голос этого робота-диктора.
В течении отбоя, мне приходилось несколько раз услышать подобное замечание. Каждый раз это передёргивало и злило неимоверно. Я перестал замечать вонь из квадратного отверстия, бетонная поверхность нагрелась от тепла моего тела, да и сам немного привык к температуре. Но вот рефлексы обмануть не получается — так и норовят мои руки закрыться от света. Ещё и выругаться нельзя.
В таких вот мучениях и противостоянии с самим собой, «время отдыха» и закончилось. Прозвучал очередной и, уже привычный, запрет на посиделки. Сказать, что я совершенно не отдохнул — ничего не сказать. Лицо сильно чесалось, особенно правая щека с аурониевой пластиной. Этот зуд был невыносим, ведь почесать хотелось под металлической вставкой, а это невозможно.
Счёт времени я потерял, однако принялся играть сам с собой в кроссфит — мерил шагами камеру и улучшал свою физическую подготовку, путём отжиманий и приседаний.
Мне казалось, что пробыл в камере целый день, прежде чем открылось то самое окошко на уровне рук в двери. На небольшой подставке появилась тарелка с местной пищей.
О её низком качестве было ясно сразу. Однако всё оказалось хуже. Запах стал перебивать вонь из квадрата в полу, не говоря уже о том, что она была холодной. Порция представляет из себя водянистую жижу с плавающими в ней кубиками чего-то «мягкого» и небольшой кусок хлеба с плесенью. Всё это помещено в небольшую тарелку из твёрдого картона.
— А есть руками? — воскликнул я, взглянув вверх. На мой вопрос в очередной раз механический голос диктора возвестил о запрете разговоров.
На этом моё терпение лопнуло. Держать себя в руках, сохранять спокойствие и хладнокровие — всё это я послал куда подальше.
— Паршивые и бесхребетные пурги! Отбросы великого курнайского общества! — сокрушался я, разбрасывая по всей камере свой «великолепный» ни то завтрак, ни то обед.
— Запрещено разговаривать без команды! — отреагировала ненавистная система осточертевшим голосом, но это меня не остановило.
— Вам всем пора идти туда, где вы не были с момента своего рождения! И грим свой поправьте, а то потёк весь пафос, — пытался я перекричать сирену и противный голос диктора. — Герои! Зашли бы и показали себя в деле, а не за каменной стеной.
Как только я закончил гневную тираду, запреты на разговоры и сирена перестали выдаваться. Похоже, сейчас кто-то откликнется на моё приглашение зайти «в гости».
— Подойти к двери, — раздался металлический голос. — Повернуться спиной.
— Вас на спор зачали, а? Мозги совершенно не обезображены интеллектом!
Воображение начало рисовать сценарий боя. Неважно, сколько будет противников, в узком пространстве их численное преимущество нивелируется. За мной скорость, реакция и, если надеяться на улучшения от Фантома, сила.
Что-то пошло не так. Вот совсем не так, как я рассчитывал! Дверь резко открылась и меня ослепил яркий свет. Мощный удар тяжёлым предметом в живот, заставил упасть на колени. Били остервенело и это был не один курнаец. Я попытался перекатываться по полу, закрываться локтями, чтобы немного снизить урон, но эти ребята своё дело знают. Не прилетало только по лицу.
«Надо вставать!» — промелькнула мысль. Я схватил чью-то ногу и силой дёрнул. Хозяин ноги упал недалеко от меня.
Удары стали сильнее. Сил моих хватило только, чтобы добраться до лежачего и схватить за шею. Его лицо было скрыто защитным шлемом, но шея открыта. Моя спина и бока продолжали выдерживать удары. Левой рукой нащупал кадык лежачего. Остатков сил было достаточно, чтобы переломить трахею и вырубить надзирателя.
— Ах ты тварь! Он убил его! — раздался крик шепелявого охранника и следующий удар пришёлся мне по затылку.
После подобного массажа, я не смог подняться с пола. Меня подхватили и приставили к стене, закрепив руки над головой. Так и оставили с изнывающим телом и надетым на голове мешком.
«Это только первый раунд», — подумал про себя. Ноги ослабли, а руки постепенно отнимались. Сил стоять уже не было и в один момент я просто повис.
В голове крутились самые невероятные мысли и воспоминания. Однако сейчас, главное, быть собранным и не сдаваться. Меня пытаются сломать, унизить, подчинить. Но зачем? Для чего-то я нужен местным властям. Министр Коркак упоминал об этом. Остаётся ждать, когда произойдёт какой-то серьёзный разговор.
— Не спать! — раздался шепелявый голос охранника, когда с меня сорвали мешок.
Я обнаружил себя уже сидящим в большом кресле, но не в камере. Просторное помещение с жутким запахом.
— Где… — прохрипел я. Прервал мой вопрос мощный удар по правой щеке, но боли не почувствовал.
— Что за чёрт? Почему осу вставили эти пластины? — начал кричать шепелявый, схватившись за руку.
Вот и пригодился мне апгрейд доктора Чико! Отойдя от стартового волнения и вернувшись к реальности, я смог осмотреться и разглядеть своих надзирателей.
— Идиот! Это ж аурониевые вставки. Их пуля не пробьёт. Какого чёрта этот Чико так расщедрился? — задался вопросом невысокого роста охранник с электродубинкой.
Его голос я узнал — это был Номер Три из отряда Садака. Оба охранника одеты в чёрные комбинезоны с несколькими защитными вставками на груди, руках и ногах.
«Хорошая теперь у меня защита от ударов справа! Может и с левой частью также?» — подумал я про себя.
— Не знаю. Больно, однако! — воскликнул шепелявый, чья рука на глазах стала опухать. — Дай дубину, я ему сейчас…
— Отставить! Указание капитана только привести в чувство этого заключённого… — начал говорить Номер Три, но шепелявый завёлся ещё сильнее.
— Ос, чтоб тебя! Здесь это отребье называют «осы»! Запомни это, солдатик, иначе Хапишан тебя не пожалеет.
— И что мне сделает, этот твой Хапишан? — усмехнулся Номер Три. Шепелявый прицыкнул языком и подошёл ближе к нему.
Они продолжали припираться друг с другом. Номер Три выглядел спокойным и размерено говорил о необходимости меня не трогать. Его нынешний напарник был явно обижен на меня и всё ещё искал способ унизить или нанести вред здоровью.
Обстановка к этому, кстати, вполне располагала. Запах в помещении являлся смесью «прекрасных» ароматов — краски, чеснока, аммиака и неприятного сладковатого душка.
«Трупный запах ни с чем не перепутаешь» — подумал я. Однако, мёртвых тел здесь не было. Повсюду кровавые следы на стенах и полу, а с крюков на потолке стекают бордовые капли.
— Давай сделаем так, Номер Три. Этот ос, по-любому, при койнах. Предлагаю его немного привести в чувство. Поводим электродубинкой по его нескромным местам, и он заверещит. Обожаю, когда они так пищат! — с воодушевлением воскликнул шепелявый, но его фантазии оборвал, вошедший в пыточную, Садак.
— Скройся с глаз, А́филь, — сказал ему капитан.
— А что? Сами будете развлекаться с осом, Садак? — с издевкой спросил шепелявый. — Не ожидал от вас таких…
— Сделай милость — сложился и уплыл отсюда, огрызок! — повысил голос капитан. А́филь спорить не стал и вышел, оставив нас втроём. — Угрожал, Номер Три?
