— Я тогда и не могла подумать, что так все обернется, — улыбнулась она.
Филип прислонился плечом к косяку дверного проема.
— А что ты подумала, когда первый раз меня увидела?
— Ты мне не понравился, — пожала плечами Бука. — Тебя же этот привел, как его, Зондерганн. А он — один из совета директоров, которые нас и уволили. Представь себе, я собираюсь, настроение ни к черту, а тут эта шишка приходит и просит ответить на все вопросы какого-то непонятного типа.
— Я рад, что ты изменила мнение обо мне. — Филип улыбнулся Буке в ответ.
— Я тоже этому рада, можешь быть уверен.
— Ладно, родная, у нас сегодня тяжелый день. Если что-нибудь потребуется — не стесняйся, зови меня. Я буду где-то в центре зала.
Бука проводила глазами Филипа и повернулась к своему терминалу. Надо было просто наблюдать и думать, выискивать зацепки.
Вечером они снова собрались в кабинете Прата. К сожалению, Бука не смогла заметить в поведении Мышонка ничего особенного. Он проснулся достаточно поздно, позавтракал и сел за свой компьютер. За ним он и просидел до обеда, который ему принесли из здешнего кафетерия. Пообедав, Мышонок снова надел троды и нырнул в киберпространство. Увы, Буке не о чем было докладывать. А Филип мог похвастаться лучшим результатом. В руках у него была не слишком толстая стопка бумаги, которую, он шлепнул на стол Прата.
— Двадцать шесть артефактов, которые отличаются от всего, что ранее было в Сети. И Швейц собственной персоной. Мы знаем базовые адреса всех их базовых конструктов. Мы нашли их, шеф!
— Сядь и рассказывай спокойно.
Прата тоже начал улыбаться, энтузиазм Филипа подействовал и на него.
— Один из моих аналитиков сообразил, как следует их искать. Основная проблема в том, что у нас нет общей карты киберпространства. Оно слишком большое и меняется чертовски быстро. Потому мы, никогда и не делали попыток составления общего плана. А он начал разбивать задачу. Сначала собрал информацию со всех корневых маршрутизаторов. Причем опять-таки не всю, а то от объема бы просто захлебнулся. Просто количество перекачиваемой информации. Потом сместился на один уровень ниже, затем еще на один. И к обеду на нашем основном табло была вся карта Соединенных Штатов, раскрашенная информационными потоками. Все было так красиво и понятно. Если взять, например, Манхеттен, то он выделяется на общем фоне — там же деловых зданий очень много. Мы даже проверили. Масштаб увеличили достаточно сильно, чуть ли не план района получили. А потом просто стали смотреть на карту. И засекли двенадцать точек, в которых информация пульсировала не так, как везде. Шеф, это просто можно было глазами посмотреть. Я не представляю, какого программного агента надо было писать, чтобы он нашел такие вот артефакты. Он бы просто не знал, где искать. А тут за несколько часов мы что-то обнаружили. Вычислили адреса и пошли смотреть, что по этим адресам находится.
Филип замолчал, выдерживая паузу, но Прата не задал никакого вопроса, поэтому Филипу пришлось продолжить самому:
— Когда я сам увидел Швейца в первый раз, я поразился тому, что его конструкт постоянно меняет свою форму. Так и здесь. Эти образования изменялись. Ни один наш софт не обладает возможностью к постоянному и непрерывному изменению собственной конфигурации. Так что, скорее всего, это ИскИны. Отличаются огромным объемом перекачиваемой информации и особой структурой сигналов. Собственно, в моем отчете все есть. — Филип кивнул на листы бумаги, которые он положил на стол Прата.
— А Швейца как нашли? Нет, как вы его от ИскИнов отличили? — спросил Прата.
— Он, во-первых, по размеру был меньше, чем эти артефакты. А во-вторых, я сам на них на все смотрел. И я его узнал. Не забывайте, шеф, я его убивал. У меня остались некоторые его сигнатуры, которые я снова заметил в Сети. Это он, шеф.
— Отлично, Филип. Просто замечательно. Теперь мне нужно знать, как с ними бороться. И полагаю, пришло время побеседовать с Гончаровым.
Прата нажал кнопку у себя на столе и попросил привести Гончарова. Через несколько минут охрана привела Мышонка. Впрочем, сама охрана осталась за дверями кабинета. Мышонок прошел к центру кабинета и сел на стул, приготовленный для него. Усевшись, он выжидательно посмотрел на Прата.
— Мы провели некоторые исследования, и теперь мы более склонны верить вам, — начал Прата.
— Это радует, — кивнул Мышонок. — И что же вы решили делать?
— Мы ничего не решаем. О вашем заявлении узнали в конгрессе, и послезавтра мы будем все присутствовать на заседании комиссии, курирующей нашу деятельность.
Мышонок поморщился:
— Послушайте, Стивен, ну давайте начистоту. Что могут знать о сложившейся ситуации эти старые маразматики и популисты? Они же ни черта не понимают в технологиях. А вот глупости делать у них отлично получается. Более того, Сеть все же наднациональная сущность. С чего бы вдруг Конгресс США начал решать проблемы Сети? Сеть же ему не принадлежит, верно?
— Нет. Вы пришли к нам, но у нас есть свое начальство. И вы с ним встретитесь. Послезавтра.
В комиссию конгресса, курировавшую деятельность ЦЕРТа, входило двадцать три человека. Все они сидели в удобных креслах одного из малых залов конгресса. Стивен Прата, Филип, Бука и Мышонок сидели напротив них. Позади Мышонка стояли два охранника. На этот раз охрана была не из ЦЕРТа, а какая-то из государственных служб, поэтому на охранниках были не бронепластиковые доспехи, а строгие черные костюмы.
Заседание комиссии шло уже второй час. Сначала глава комиссии Джефф Манган что-то говорил об отчетности и финансировании, но быстро закончил и перешел к теме, ради которой он все это и затеял. Мышонка заставили еще раз повторить заявление ИскИнов. После этого Стивен Прата подтвердил, что в Сети появились некие артефакты, которые ЦЕРТ склонен считать ИскИнами. Доклад Прата длился более сорока минут и изобиловал техническими подробностями. Бука видела, как многие конгрессмены поправляли миниатюрные наушники. Очевидно, им в это время референты разъясняли значение непонятных терминов. А потом конгрессмены начали выражать свое мнение. Причем выражать его бурно.
Больше всех горячился Манган. Бука внимательно рассматривала его. Он наверняка мог выглядеть очень уверенно и харизматично. Этакий добрый американский дядюшка. Лицо прорезано морщинами, твердый подбородок, светло-голубые глаза. Наверное, когда он улыбался для своих предвыборных фотографий, то выглядел убедительно. Однако сейчас он был в ярости, и это не придавало ему обаяния.
— Это же просто абсурд! Какие-то железки хотят паритета? Да они бы без нас и не появились! Прата, это ваша вина, вы их прохлопали, заразу надо было давить в зародыше!
— Конгрессмен, это не железки, — попытался вклиниться в разговор Филип, но Манган оборвал его.
— А вы вообще молчите! Я не с вами разговариваю. Эти, как вы их называете, ИскИны могут хоть что-то полезное делать или это еще одна разновидность ваших вирусов?
— Могут, — кивнул Прата.
— Отлично, вот и возьмите их под свой контроль, пусть работают на благо нации. И вопрос решен.
Бука обратила внимание, что лучше всех на речь конгрессмена реагировал Мышонок. Чем больше распалялся Манган, тем он шире улыбался. Наконец он встал со своего стула.
— Помолчите, Манган.
Мышонок говорил тихо, но в маленьком зале тут же стало тихо. Все внимание Мышонок оттянул на себя. Он повернулся к Прата.
— Стивен, теперь вы понимаете, почему я пришел в ЦЕРТ? Вы же единственные могли хоть немного адекватно отреагировать на ситуацию. Этот, извиняюсь за выражение, конгрессмен, — последнее слово Мышонок проговорил с явной издевкой, — даже не понимает, о чем говорит. Большая часть народа кремния находится за пределами юрисдикции этой страны. А он хочет их силой принудить к рабскому труду на себя. Если у этой страны такие руководители, то ее ждет незавидное будущее.
Манган вскочил на ноги, явно собираясь что-то сказать, но Мышонок остановил его жестом ладони и затем продиктовал пятнадцать цифр. Конгрессмен тут же осел на стул, и на лбу его выступила испарина. Первой мыслью Буки было, что конгрессмен был запрограммирован, и Мышонок своим кодом запустил эту программу. Видимо, точно так же подумала и охрана, потому что двое людей в темных костюмах немедленно рванули Мышонка и силой принудили сесть на стул. Впрочем, он не сопротивлялся.
— Все в порядке, Манган жив и здоров. Ничего я ему не сделал. Он просто испугался, верно, конгрессмен?
— А что это за цифры? — тихо спросила Бука, наклонившись к уху Филипа.
Мышонок все же услышал ее и сам ответил на вопрос, сверкнув абсолютно беззаботной улыбкой.
— Это номер личного счета Джеффа Мангана в колумбийском банке. О котором, по идее, никто знать не должен. Потому что власти этой страны очень не любят Колумбию. И справедливо не любят. Наркотики, теневой бизнес и все такое. Денег у Колумбии вполне достаточно, чтобы обеспечить себе безопасность самыми разными способами. Вплоть до покупки конгрессменов. Я правильно говорю, Джефф?
