— Может, хватить уже кроссворды решать на первом секторе, а, Рамиль?
Когда Сагит об этом спросил, я с облегчением понял, обвинения в неуставных отношениях и половых ориентациях не последует.
— В общем, такие у нас дела, ребятки. Шукур уходит домой. Через две недели у него суд на УДО — да вы уже в курсах, наверное?
Шукур это свиданщик. Кто же о нем не слыхивал. Если произносить его имя на узбекский манер, заглатывая гласную «У», получится «Шкур». Шкур, шкур-акя — произнесите его имя вслух и мы сохраним время на описание всех технических характеристик этого вымогательного устройства. Шкур-свиданщик. Свиданщик-шкур.
Я знаю, милая, больше не встретимся…
Дороги разные нам суждены.
Опять по пятницам пойдут свидания
И слёзы горькие моей родни.
Свиданку люблю и ненавижу. По ее поводу можно испытывать целую гамму чувств, но равнодушным остаться невозможно. Очень эмоциональная штука. Вот сейчас с одной стороны я даже рад, что в эту командировку ко мне никто уже не приезжает — махнули рукой на паршивую овцу. Ну и пусть их. Даже спокойней.
И стимулирует на выживание, и нервы лишний раз не треплет. Привыкайте рассчитывать только на себя.
А свиданка… Войдешь, понимаешь, в колею отсидки — выставишь правильно все настройки в голове, и прешь себе вперед, срывая дни с календаря, как броненосец Потемкин.
Свиданка сразу заставит вспомнить, что за забором тоже есть жизнь. Огромная, кипучая, как целый океан, жизнь, из которой вы выброшены приговором суда. Как человек из фильма Изгой, из жизни на необитаемом острове вдруг оказывается в родном Мемфисе, штат Теннесси, а там все его давно уже похоронили. И даже оплакивать перестали.
И вы опять вспомните, как неожиданно громко и сыто рыгнул судья, зачитывая вам приговор в пустом гулком помещении судилища. Его честь ведь только что вернулся с обсуждения приговора — отсюда и отрыжка. Решалась ваша судьба. Чего тут обсуждать? Заплатил подсудимый — кладем в одну стопку, не заплатил в другую. А теперь можно и пловчику покушать, время еще есть. Римское право в редакции хромого Тимура.
Все-все вам напомнит свиданка. И радостную весть о беременности жены, хотя вы сидите уже года два, и пропущенные похороны отца, и бестолково загубленные правилами внутреннего распорядка годы.
Чтобы работать на свиданке, мало быть гадом. Нужно быть совершенно бесчувственной, бессердечной сволочью, или одноклеточной амебой-паразитом, как Шкур и большинство мелких ментовских чинов великой джамахарии.
Да, вынужден согласиться с вашей характеристикой: я и есть отморозок, потому что поставил целью своей жизни разрушить большинство устоев, правил и стереотипов окружающего общества. Отморозок и психопат. И закончу я путешествие свое, скорее всего, очень плохо. Паршивая овца. Но на свиданке работать все равно не могу. Нет-нет. Даже не просите. Лучше в изолятор, честное слово, лучше с Шуряном в тюрьму, вон он, кстати, засобирался уже в путь: кончились зангиотинские каникулы.
— В изолятор нужны спортсмены, крепкие ребята. А вот на свиданку — ребята со светлой головой. Шустрые. Как раз такие как вы.
Для Сагита замену Шукуру на важный дойный пост нужно было подбирать из профи. Типа Валерчика — Сильвестра столово́й, или Геши — Дольфа Лундгрена. Но Сильвестр и так был на своем месте, а Дольф представлял интересы опасной грековой оппозиции.
Поэтому Руководитель гадов принял соломоново решение. Поставить на один пост сразу двоих со светлой головой — меня и татарочку Рамилю.
Мы отправились туда, даже не дожидаясь следующей разнарядки прямо с утра.
Подкинув монетку, моментально разделили сферы влияния. Я должен был идти в засаду рядом с окошком для передач, ведь на краткосрочное двухчасовое свидание полагается передача, а татарочка направлялась во внутренние покои суточной.
Суточная — это маленькая гостиница строгого режима, где юртбаши позволяет счастливым женатикам наскоро случится на целые сутки. Раз в полгода. При условии наличия печати в паспортине, само собой. Всем остальным — ручная дрезина или опасная подледная рыбалка педерастии.
По негласным понятиям пользования петухами: им можно дать на клык или вставить градусник в зад, но при этом нельзя целовать и прикасаться к интимным местам — иначе автоматически вы причисляете к таковым и себя.
Мудрый юртбаши все давно решил за нас. Он даже детально продумал, как правильно иметь петуха в очко и оставаться при этом кристальным мужиком. Есть просто пидарасы и пидарасы в хорошем смысле этого слова.
Я же лично считаю, что истинные пидарасы — это менты и вахтеры СПП, жирующие на чужом горе и сильных чувствах комнаты свидания. И еще пидарасы это многочисленные юртбаши нашего мира, предлагающие гражданам блатные понятия мужиковской правильности в качестве консолидирующей народ национальной идеи.
С двухчасовой свиданки человек выходит со взлохмаченными в пух нервами. Каково пробыть с родными два часа через стекло, если вы не видели, а самое главное, не осязали их минимум три месяца, а у иных и годы. Недостаток осязания, теплоты прикосновения родных рук — оказывается существует и такая форма голода.
В этот самый неподходящий момент размякшего сердцем человека выталкивают обратно в лагерь, и направляют к окну выдачи посылок-передач.
Крепкий квадратный контролер надзора Шухрат разрывает белую наволочку, в которую зашита посылка. На наволочке человек читает собственное имя, написанное маминой рукой, знакомым с детства почерком. И вдруг человек замечает маленький развод чернил, там, где мамина слеза случайно упала на завитушки букв. И его горлу резко подкатывает комок.
В этот момент слизнякам, типа Шкур-ака и квадратного Шухрата, ничего не стоит вымогнуть у человека и чаю, и сигарет, и прочих дефицитов тюремной жизни, приравненных в лагере к валюте.
Шухрат вовсю орудует с мешком внутри окна, я же стою рядом с мужиком и должен выпрашивать подаяние в гадский общак. В блатной общак мужик отдаст сам. Если это, конечно, «мужик с понятием».
Черт его знает, как это возможно, когда я тут же вспоминаю своих близких, и у меня самого подкатывает к горлу комок. Поэтому я просто отхожу на два шага в сторону и отворачиваюсь. Идите вы в жопу со своей свиданкой.
Татарочке Рамиле тоже несладко. Ей нужно ходить от двери к двери в маленькой гостинице, где наслаждаются долгожданной встречей супружеские пары. Она скребется к ним в дверь и вдобавок к подаянию в виде сигарет и чая, выпрашивает у них еду.
Муж в лагере ждал этой встречи полгода. Ко дню свиданки на нем новая роба, он подстрижен и выбрит, благоухает одолженным одеколоном, приносит с собой кучу самодельных зэковских безделушек — хочет понравиться милой вновь.
И жена готовится — бреет ноги и продумывает меню: надо успеть угостить милого всеми вкусностями, что он так любит.
Задача татарочки вымолить часть разносолов из праздничного меню и накрыть в обед стол Сагиту с Греком, а также некоторым прижимистым офицерам зангиотинского кремля, прибывающих на службу в иномарках, но прижимистых на обеде за свой счет. Взамен Рамилька предлагает супругам помощь в беззапальной отработке в лагерь разного рода контрабанды — от денег и спиртного, до элементарного кофе и сахара, запрещенных в лагерях еще со времен Лаврентия.
Я вспоминаю те далекие времена, когда сам заходил на долгосрочную свиданку. Правда никто из подруг ко мне не приезжал — не имел опыта и не успел ни с кем расписаться до отсидки. Так что коротал, без того короткую ночь за душевными разговорами с мамой.
Не успеешь зайти на эту суточную, и начинается — сперва приходит прапорщик-надзор, типа Шухрата, вымогает подаяние. Ты подаешь, надеясь на поблажку; ведь утром, когда время выйдет и выгонят маму, этот самый Шухрат будет тебя шмонать.
Сейчас я понимаю, у надзирателей своя разнарядка и они тоже пыхают кому-то наверх, чтобы годами держать сытый пост.
После надзора является васек — представитель блатных, напоминая о необходимости всячески поддерживать созданный для блага мужиков воровской общак.
Потом приходит еще какая-нибудь сволочь от общественников — собирать корм для штабных ментов.
В конце концов, тебе просто хочется вышвырнуть этот несчастный мешок с передачей в коридор и наглухо забаррикадировать дверь.
Пожрать мне в тот день у окошка изобилия, кстати, не удалось совсем. Рамиля должна была вынести объедков, но и у нее, видно, дела были швах. В столовую пойти было нельзя. Важный пост не покидается даже на минуту, пока работает краткосрочка.
Я стоял там целый день, голодный и оплеванный собственным к себе презрением, и смотрел на разные вкусности. Голод можно терпеть, но если при этом целый день смотреть на разную еду, ты превращаешься в слюнявую, голодную, с поджатым хвостом собаку недоброго академика Павлова.
