— Я надеялся, что ее роль в этом деле закончена. — Он опять вдохнул из тряпки. — Пожалуйста, простите меня. Мои легкие… они не работают так, как должны. Мне будет лучше, когда я возьму фильтры из своего увлажнителя. Мне нужно постоянно увлажнять дыхательные трубки. — Что-то на лице Рэмси опять вызвало его улыбку, на этот раз побольше, и Селларс разрешил своим морщинистым рукам упасть на колени. — А, я вижу, что вас что-то волнует. Мои легкие? Я сам? Попробую угадать — быть может майор Соренсен вам что-то сказал обо мне?
— Не слишком много. И это безусловно не самое худшее, что беспокоит меня. Но и это тоже, да. Он сказал… — Внезапно, хотя и абсурдно, ему показалось что он собирается нагрубить. Рэмси сглотнул и бросился вперед. — Он сказал, что вы не человек.
Селларс кивнул, сейчас он походил на древнего отшельника с какой-нибудь забытой горы.
— Разве он не сказал вам, как меня называли на базе? «Человек с Марса.» На самом деле меня называли так еще до того, как майор Соренсен родился. — Улыбка пересекла его лицо и исчезла. — Конечно это неправда — я никогда не был даже поблизости от Марса.
Колени Рэмси подогнулись. В поисках опоры он вытянул руку, нашел ручку кресла и с трудом уселся.
— Вы говорите мне… что вы кто-то вроде пришельца? Из космоса? — Теперь, как если бы на глазах появились линзы, он увидел заново кожу Селларса, покрытую чем-то странным, что считал шрамами или морщинами — пестро-розовую шкуру неизвестного животного. Костлявый старик с безобразной головой и странными желтыми глазами был бы чудесной до абсурда иллюстрацией в детской книге, но совершенно невозможно было бы сказать, какую роль он там будет играть — добрую или злую. Когда дверь смежной комнаты вдруг распахнулась, Рэмси испуганно вздрогнул.
— Кейлин приготовила насколько сэндвичей, — сказал Майкл Соренсен. — Рэмси, ты должен что-нибудь съесть — ты плохо выглядишь.
Его жена вошла вслед за ним, неся в руках поднос для пикника — слишком совершенная картинка из традиционной женской жизни прошлых столетий. Рэмси никак не мог успокоиться; внезапно все вокруг показалось зловещим и угрожающим.
— Я только что рассказал мистеру Рэмси свою историю, — сказал Селларс. — Нет, спасибо, миссис Соренсен, я ем очень мало. Разве ваш муж еще не рассказал вам обо мне? Определенно вы бы удивились.
— Майк…? Он рассказывал мне, очень мало. — Было видно, что ей сразу стало неудобно. — Вы уверены, что я не могу вам что-нибудь…?
— Давайте! — Рэмси почувствовал, что от его запасов энергии не осталось ничего. — Я сижу здесь и слушаю, как этот человек говорит мне, что он — инопланетянин. А тем временем вокруг говорят о сэндвичах. Сэндвичи, ради всего святого!
Кейлин Соренсен нахмурилась и приложила палец к губам.
— Мистер Рэмси, пожалуйста, за дверью двое спящих детей.
Рэмси покачал головой, падая на стул.
— О, простите, простите.
Селларс улыбнулся.
— Разве я говорил о пришельцах, мистер Рэмси? Нет, я сказал, что так меня называли — Человек с Марса. — Он поднес тряпку поближе ко рту, вдохнул, потом притянул руку, окунул тряпку в чашку и опять поднес ко рту. — Это очень интересная история, и, быть может, услышав ее вы лучше поймете тот странный рассказ, который уже услышали от меня сегодня.
— Даже если вы назовете себя Великим Герцогом Альфы Центавра, — с жаром сказал Рэмси, — не думаю, что все станет более странным, чем уже есть.
Селларс нежно улыбнулся сначала ему, а потом Кейлин Соренсен, которая устроилась на диване рядом с мужем.
— Вы все ввязались в очень большое дело. Я надеюсь, что вы понимаете, насколько важно…
Рэмси прочистил горло.
— Да, извините, последнее время я мало с кем общался, за исключением Чо-Чо — и забыл как разговаривать со взрослыми. — Он вытянул перед собой узловатые пальцы. — Уверяю вас, мистер Рэмси, что независимо от того, что случилось со мной потом, я родился человеком. Много кого можно назвать Чужим, и я определенно не пришелец.
На самом деле первые лет тридцать все называли меня пилот — пилот боевого самолета. Я летал за флот США на Среднем Востоке, и позже, во время событий в Тайване, а потом, в мирное время, тренировал новых пилотов. Я так и не женился, и у меня не было особенно близких людей среди моих товарищей, хотя во время боя я доверял им мою жизнь, а они мне — свою. Я жил жизнью морского пилота, и был более или менее доволен ею.
Все это происходило до того, как вы родились, так что вы не помните как умирало то, что называлось пилотируемой космонавтикой — частные консорциумы, которые финансировали большинство проектов, решили, что лучше вкладывать деньги в спутники и далекие шахты, чем помещать настоящего живого человека в корабль и посылать его куда-то там. Кроме того население земли утратило интерес к космосу — лично я думаю, что человеческая раса начала поворачиваться лицом к себе. Но идея колонизации других миров еще не полностью умерла, и один не слишком громкий проект шел вперед даже после того, как все остальные, более громкие, положили в долгий ящик. Фактически он тоже финансировался частными компанийяим но формально он был под контролем правительства Соединенных Штатов, и все это происходило в те дни, когда у ООН не было своей космической программы.
Поползли слухи, что военные летчики, не имеющие семьи и желающие поучаствовать в чем-нибудь очень опасном, оцениваются для какого-то проекта, который называется ПЕРЕГРИН. К тому времени мне надоело обучать летать, я слегка устал от такой жизни, и хотя подозревал, что уже немного староват — все, что я слышал, говорило об очень жестком отборе, в первую очередь по физическим параметрам, а это обычно означало рефлексы — я решил, что могу попробовать. — Селларс опять улыбнулся, на этот раз смеясь над собой. — Когда я обнаружил, что по результатам отбора вошел в первую дюжину, то очень возгордился собой.
Я бы с удовольствием рассказал всю эту историю в деталях, потому что это интересно само по себе, и еще потому, что никто не знает о ней правды, кроме меня. Не осталось ни книг, ни документов в сети, ни записей разговоров. Но вы все устали, поэтому я буду краток. ПЕРЕГРИН оказался новым подходом к исследованию человеком космоса, программой, которая позволяла людям не только путешествовать на долгие расстояния — в анабиозе, но с бодрствующим сознанием — но также давала возможность исследовать планеты значительно лучше, чем старомодная астронавтика. Они интересовались несколькими планетами — сейчас я помню только одну вокруг «70 Девы». Впоследствии оказалось, что многие из этих сигналов были неправильно интерпретированы, да и человечество потеряло интерес к космическим исследованиям — позор, по-моему — но в то время все были возбуждены и горели энтузиазмом. В любом случае даже тогда у нас в руках были инструменты, которые могли обследовать планеты значительно более тщательно, чем живой человек, но люди, стоявшие во главе программы, думали, что они никогда не получат достаточного финансирования и поддержки прессы, если не послать настоящего, дышащего воздухом человека, который рискнет жизнью ради всей человеческой расы. Вы сами легко можете сочинить такие речи, а?
Итак, ПЕРЕГРИН. Нас привезли в Санд Крик, секретную базу в Южной Дакоте…
— Я слышал о ней, — медленно сказал Рэмси. — Санд Крик…
— Конечно слышали. Об этом говорили многие годы. Но все, что вы слышали, очень далеко от правды. — Селларс закрыл глаза. — На чем я остановился? А, да. Нас подвергли очень сложной обработке, чтобы сделать способными на любые физические нагрузки и — более важно — связали наши сознания с системой бортового компьютера. Сейчас почти не услышишь это слово, «компьютер». Они везде. А раньше это были такие ящики вместе с клавиатурой. — Он покачал головой, и это выглядело так, как будто сухой подсолнух закачался на своем стебельке. — Технология еще не была такой продвинутой, в конце концов это было почти пятьдесят лет назад. Мне сделали множество операций — встроили микросхемы прямо в тело, имплантировали различные устройства, вы сами можете назвать их. Теперь люди считают само собой разумеющимся, что они могут связаться с сетью при помощи нейроканюль, но тогда мысль о том, что человеческое существо может получать данные из компьютера прямо в мозг, казалась научной фантастикой. Везде, за исключением Санд Крик, где это реально делали.
Вот так… вот так они построили меня. Скорее перестроили, усилили мои кости, защитили кожу и различные органы, которые теперь стали лучше переносить повышенную гравитацию и радиацию, имплантировали крошечные химические насосы, которые автоматически добавляли кальций и другие важные элементы в мое тело, если я долго находился в невесомости… и все в таком роде. Но они пошли еще дальше и буквально прошили меня — от головы до пяток, как рождественскую елку. Они использовали новейшие сплавы и полимеры — хотя сейчас, когда молекулярная инженерия так сильно изменилась, то, что они ввели в меня, кажется глубокой древностью. Но в то время добровольцы ПЕРЕГРИНА были произведениями искусства. Вот тогда я впервые узнал и полюбил Йитсa — строчка об императорских механических птицах из «Плавания в Византий» осталась со мной на всю жизнь:
