крепко. «Тролли ездовые, ездовые тролии», – заорал он в голос. Хотя, какое там «заорал». Волки песен не поют. Чтобы перекинуться, нужно хорошенько сосредоточиться. Скорее-скорее... В отчаянье, судорожно скребя лапами по металлу, он пытался представить себе громадное тело, вообразить, что оно принадлежит ему. Скрипнула створка двери, девушка легко впрыгнула внутрь, и почти тут же раздался приглушённый хлопок выстрела. Гаснущим взором Горм увидел лишь высокие ботинки со шнурками, лет пять как потерявшими свой цвет. «Тролли ездовые»...
Когда вервольф очнулся, единственным реальным ощущением было, – «живой». Мысли испуганными тараканами разбегались в разные стороны, в голове стоял туман. Какие-то далёкие голоса плавали в пространстве, но Горм не мог вычленить из них ни одного знакомого слова. Он судорожно вздохнул и почувствовал, что его лапы крепко стянуты. Ещё один глубокий вдох натянул путы на голове и шее.
– Ну, наконец-то, – пробубнил кто-то недовольный и нетерпеливый. – Похоже, они в него троллеву дозу всадили...
– Спокойнее будет, – подвёл черту голос с заметным североэльфийским акцентом. – Реакция зрачка есть, а остальное по крови узнаем. Кстати, отрежь ему хвост, будет контрольный участок. Да и гарантия.
Жизнь в Арлеме всегда считалась «зубастой», чуть расслабился – и нет тебя. Но то, что происходило здесь, в Анталуйе, находилось выше понимания нормального, цивилизованного существа. Через вживлённые катетеры в него вливали какую-то химическую дрянь, от которой вервольф то впадал в прострацию, то бился в судорогах. Порой ему казалось, что мир сжался до игольного ушка, порой этот же мир наваливался на него всей своей громадой, пугая и прижимая к земле.
– А он не перекинется? – услышал Горм однажды сквозь полузабытьё, в которое его погружали после каждого из экспериментов.
– Хвост-то у нас. А без него индекс Синтоэля не даст. Думаешь, почему среди перевёртышей нет калек? Главное, чтобы не издох раньше времени.
Про хвост люди в кровавых халатах не ошибались. Лишившись какой-то части себя, оборотни, и правда, не могли перевернуться. «Застрявших» в зверином облике жалели, но помочь им было невозможно.
Когда к нему вернулась способность двигаться и соображать, вервольф понял, что, оказывается, уже пережил первую стадию экспериментов. Под восторженный шёпоток ученых-живодёров его принялись «разрабатывать» дальше. Теперь он не только выживал со всей химией Анталуйи в крови, но и проходил изматывающие тесты. Однако, бегая по лабиринтам и крутя «беличье» колесо, Горм не забывал поглядывать по сторонам. Он твёрдо решил, что сумеет перекинуться и вырваться отсюда. Только сначала нужно было добраться до хвоста. Без него – ни в пикси, ни в тролля, ни в самого себя...
За две недели Горм хорошо изучил своих «тюремщиков». Их было трое: высокий, вечно нахмуренный лысоватый эльф, суетливый лопоухий человек и ещё один... Его лицо походило на морду кошки, необычайно цепкие пальцы выглядели как человеческие. Из-под грязного халата торчал хвост, которым его сердитый обладатель то и дело противно постукивал по полу. Две миниатюрные девушки только приносили еду и убирали мусор. За всё время Горм не услышал от них ни единого звука, а потому в расчёт их не принимал.
– Завтра введём состав Бианы, – однажды после очередного сеанса, как будто в предвкушении чего-то радостного, потёр руки эльф, главный из этой троицы. Горм внутренне дёрнулся. Значит, сучка всё же тут. Проводит опыты вместе с этой командой отморозков. Не зря он цеплялся за жизнь! Пусть только подойдёт! У него хватит сил достать до её глотки.
В тот же день, когда котомордый, звали которого Ррфасс, переодевался в углу лаборатории, Горм увидел свой хвост. Он-то думал, что такой важный атрибут станут хранить отдельно, в какой-нибудь витрине под стеклянным колпаком. Ан нет. Всё было куда проще – хвост висел на длинной серебряной цепке на шее у «учёного».
– Попус-сскай с-с-слюну, урод, попус-сскай. Вот ты у меня где, – поймав взгляд вервольфа, котомордый дотронулся до своего «амулета».
Первая инъекция нано-герудов, по мнению учёных, ощутимого эффекта не дала, вторая тоже не принесла ожидаемых результатов – регенерация тканей оставалась на прежнем уровне. Верфольф по-прежнему находился в глубокой отключке. Эльф решил удвоить дозу и ввести состав прямо в спинной мозг. Котомордый в нетерпении терзал кончик своего хвоста и выразительно молчал. А человек... человек впервые за всё время решился возразить коллегам:
– Такой живучий экземпляр попался, – посетовал он. – Пока другого дождёмся...
Впрочем, мнение большинства перевесило: с вервольфа сняли электронный ошейник. Длинные пальцы Рфасса нащупали шейный позвонок, и его коллеги задержали дыхание. Но, едва игла коснулась его кожи, Горм открыл глаза и вцепился котомордому прямо в глотку.
Не дожидаясь финала агонии, вервольф разжал зубы. Разжал, чтобы сорвать с шеи заваливающегося на бок Ррфасса самую ценную вещь на свете – собственный хвост. На всё ушли секунды, и эльф только ахнул, когда почувствовал стальные пальцы на своём горле.
– Дёрнешься – умрёшь, – прохрипел Горм, окидывая быстрым взглядом помещение.
Лопоухий старательно вжимался в шкаф с инструментами, Ррфас уже не подавал признаков жизни, а вот одна из молчаливых девиц вдруг проворно выскочила за дверь. «Надо перевёртываться и скорее», – мысленно чертыхнулся Горм. – «А то набежит охраны...».
Но вместо вооружённых дуболомов в дверях показалась Биана. Белокурые волосы рассыпались по плечам, щёки алели праведным гневом. Она была так же прекрасна, как и в тот день, когда волк впервые увидел её в Управлении.
– Что происходит? – произнесла она спокойно, осматривая лабораторию. И тут... тут она узнала Горма. А, узнав, вдруг всплеснула руками и шумно выдохнула. – Как... как ты здесь оказался?
Оказалось, что тихого приказа этой маленькой женщины достаточно, чтобы жизнь из ада в одночасье превратилась в рай. Из исследовательского отсека Горма вежливо проводили в роскошные апартаменты. Правда, закрывающиеся снаружи, но всё равно роскошные. На полное восстановление вервольфу понадобились сутки сна, три жареные курицы и комплекс витаминов. И всё это – под пристальным наблюдением Бианы.
Анталуйя оказалась дивным местом, утопающим в живой зелени и ароматах цветов. Горм и не представлял, что среди радиации и грязной пустыни существуют вот такие оазисы. Если бы он не знал, что творится за дверями видневшихся поодаль корпусов, то, наверное, захотел бы остаться здесь навсегда. Но он знал. И Биана знала, что он знал. И сквозь её молчание Горм чувствовал всё нарастающую тревожность.
Они вместе шли по тенистой аллее, ведущей к небольшому озерцу, когда Горм выдавил мучавший его вопрос:
– Почему ты ушла? Почему не довела свой эксперимент до конца? – поймав её удивлённый взгляд, он поморщился, и всё же объяснил. – Твой пьянчуга-босс с горя проболтался. Заливал в баре
