— Кийоко?!
— Я! Снимай куртку и прыгай сюда!
Ч — черт! Вот это поворот!
— Снимай куртку и садись, идиот! Они скоро вернутся!!!
Они? Ну да, второй глайдер. А куртка‑то тут причем? Ладно, у всех свои тараканы, а уж у этой девицы тем более. Плохо, что глаз не видно, но по сжатым губам понятно, что она предельно серьезна. Придется довериться, она хотя бы пристрелить меня не пыталась…
— Довольна? — поинтересовался я, когда, содрав куртку, бестрепетно перемахнул щель между площадкой и летательным аппаратом, и рухнул в кресло.
— Более чем, — хмыкнула девушка и пшикнула мне в лицо какой‑то гадостью из баллончика. — И, чтоб ты знал — я тоже умею учиться на ошибках.
Из баллончика. М — мать. Тут никакие наны не помогут…
Колония Нимойя, территория Корпорации «Такэда Электроникс», Синоби — Сити, 9–е число месяца сигацу 85 года от П. В., утро
Возвращение к реальности получилось довольно тяжелым — уж не знаю, чем таким Кийоко меня вырубила, но это вовсе не было похоже на нокаут. Там‑то чего, свет выключился, и готово. Здесь же, такое ощущение, я просто погрузился в тяжкое забытье, этакую полудрему — полубодрствование, наполненное смутными видениями. Вроде бы мы куда‑то неслись, выписывая отчаянные кренделя от бочек до мертвых петель, и, что самое удивительное, меня при этом не швыряло по всему салону, сокрушая безвольным телом приборы и оборудование. Я как будто был приклеен к креслу, хотя прекрасно помнил, что не успел пристегнуться. А потом вообще невообразимые кошмары навалились, каких в самых извращенных ужастиках не увидишь — бесформенные чудища с тентаклями, комки щупалец, мириады глаз на стебельках, и, что самое хреновое, все они пытались захавать мой мозг. В конце концов я не выдержал и заорал, когда влажное и липкое нечто с размаху приложилось мне по скуле… и открыл глаза.
— Очнулся?
Хм. Капитан Очевидность, только женского пола. Ладно, спалился, значит, спалился. Но ведь какой только фигни не насмотришься! Видимо, это мое подсознание так отреагировало на анимешные штампы.
— Эй, Дэн, очнулся?
Откуда она знает мое настоящее имя?! Тьфу, блин. Сам же ей так представился, еще в ночном клубе. И очень зря, как показала практика.
— Кха! Ч — чем это ты меня? — прохрипел я, тщетно пытаясь избавиться от мерзкого привкуса во рту. — Дай попить.
— Извини, нет ничего, — потупилась Кийоко.
Ну, то есть я так подумал — из‑за чертовых очков приходилось ориентироваться лишь по эмоциональной окраске голоса.
— Экая гадость! Тьфу!
— Сочувствую, но ты не оставил мне выбора, — лицемерно вздохнула моя пленительница. — Я до сих пор не могу понять, почему транквилизатор на тебя не подействовал. Не просветишь?
— Секрет фирмы, — мстительно ухмыльнулся я. — Конфиденциальная информация, разглашению не подлежит даже под пытками. В случае чего я раскушу капсулу с ядом в зубе, и хрен ты чего добьешься.
— Серьезно?
Под очками этого видно не было, но, судя по морщинкам на лбу, она вздернула бровь в притворном изумлении. Поиграть решила? В добрый путь.
— Конечно нет, — немедленно отперся я. — Просто порву ремни и вырублю тебя. А потом перехвачу управление и сделаю ноги.
— Ну — ну…
Злорадствуй, злорадствуй. Будет и на нашей улице фура с пряниками. Наверное. И чуть позже. Потому что на данный момент у моей собеседницы имелись все основания для подобного отношения: я был надежнейшим образом притянут к креслу несколькими ремнями. Чем‑то мое нынешнее положение напоминало ситуацию в подвале клиники, разве что там я лежал, а здесь сидел, и кое — какая степень свободы все же имелась — я хотя бы пальцами мог шевелить. Чем и воспользовался, вызвав интерфейс «виртуального кабинета». А дальше уже дело техники — едва заметно дергая кончиками пальцев, я набил в командной строке:
«Зевс, активируй нанов».
«Э — э–э… каких?»
Шутить изволит?! Нашел время, право слово.
— Ты чего там шебуршишься? — насторожилась Кийоко. — Ремни не порвешь, даже не пытайся. И вообще, сиди и получай удовольствие.
— В плане?
— Ну, я тебе вообще‑то жизнь спасла. И не один раз.
— Что‑то не припоминаю… — чисто из вредности да для поддержания разговора возмутился я.
И набил очередное сообщение напарнику:
«Издеваешься?! Запускай мелюзгу, пусть ей легкий сердечный приступ устроят».
«Действие невозможно. Связь с функциональными единицами отсутствует».
Как так?! Не должны они были так быстро передохнуть. Что‑то здесь не чисто…
— Не удивительно, — хмыкнула между тем моя похитительница. — Первый раз я спасла твою шкуру, когда спровадила ребят — сецуна в полет в одну сторону.
— Допустим. И за это спасибо, — благодарно кивнул я — перетянуть ремнем еще и лоб Кийоко или искин катера так и не додумались. — Зато потом вырубила меня какой‑то гадостью! И умыкнула!
— А нечего было сопротивляться! И не умыкнула, как ты выразился, а оторвалась от преследователя и затерялась в жилых районах. И за нами никто не гонится, прошу заметить.
Да, этого не отнять. Судя по панораме, прекрасно просматривавшейся через круговое остекление кабины, мы и впрямь сейчас неторопливо летели над одним из спальных районов, не сказать, чтобы очень далеко от центра. И, что самое приятное, даже контуров полуразвалившихся башен Трущоб отсюда не просматривалось. Стало быть, одна проблема разрешилась сама собой. Зато вторая никуда не делась. Похоже, от беседы с Рэем не отвертеться. Впрочем, давно пора пообщаться с этой загадочной личностью, желательно, на моих условиях. Но пока что инициатива явно на стороне Кийоко. О — хо — хо, видит бог, я этого не хотел…
— Угу, — как можно язвительнее согласился я. — Не гонится. Вот только лечу я неизвестно куда, и вообще, перспективы у меня весьма туманные. Может, ты меня сейчас парням из «Sora» сдашь. Или вовсе в какой‑нибудь подвал затащишь и разберешь на запчасти. Почем нынче органы?
— Чего?! Какие еще органы?!
— Человеческие! — с удовольствием добил ее я. — Почки, там, легкие… качественные — не пью, не курю. Разве что по бабам, кхм, это самое… ну, ты знаешь!
— Идиот!
«Зевс, готовься».
Судя по реакции, Кийоко на мои последние слова реально обиделась. Никак иначе интерпретировать ее молчание и раздраженное сопение было решительно невозможно. Собственно, именно этого я и добивался. Пусть подуется, как мышь на крупу.
— Эй, ты чего? — чуть позже поинтересовался я, подпустив в голос толику раскаяния. — Я же пошутил! Не надо меня на органы. И в поликлинику на опыты тоже не надо…
— Дурак!..
Ф — фух! И тут не подвела. Стандартная девчачья реакция. А я‑то уже себе напридумывал всякого… еще бы до нее дотянуться, и дело сделано. Чертовы ремни.
Удобного случая ждать пришлось недолго — спальный район кончился, и Кийоко вынуждена была перестроиться в перпендикулярный, куда более плотный, транспортный поток, что незамедлительно сказалось на скорости передвижения. Глайдер рыскнул, ухнув на пару метров вниз, и очаровательная, несмотря ни на что, водительница поспешила переключить режим антигравитационного привода, для чего ей пришлось опустить руку на сенсорную панель в нижней части торпедо. Я незамедлительно накрыл ее ладонь своей, провел зудящими кончиками пальцев по бархатной коже, и примирительно произнес:
— Ладно, извини.
«Процесс активен. Прогресс 1 %. 2%. 3…»
— За что? — Кийоко раздраженно стряхнула мою руку и ухватилась покрепче за штурвал. — Ты мне совершенно безразличен. И вмешалась я только лишь потому, что с тобой кое‑кто хочет поговорить.
«Процесс завершен. Обнаружены посторонние включения. Вывести список?»
«Давай».
— А ты бука.
— Да пошел ты!
Хм… Интересный списочек. Ну — с, какую бяку вам устроить, госпожа моя Кийоко?.. Не будем оригинальничать, пусть будет банальный сердечный приступ. Нет, просто сердечная недостаточность, просто ярко выраженная.
«Зевс, начинай».
— Эй, красавица, а что это с тобой?
Кийоко как‑то вдруг побледнела, лоб ее покрылся испариной, дыхание подозрительно участилось, и она, явно пересиливая себя, хлопнула по большому красному сенсору на панели переключения режимов.
«Зевс, хорош пока».
— Эй, дамочка, вы чего?
— Что‑то мне… нехорошо…
Вижу, что нехорошо. Тем не менее, первым делом автопилот врубила. Уважаю.
— Может, сядем, пока не поздно? Не хочется с такой высоты гробиться, я, кхм, вчера вечером уже навернулся.
— Н — не переживай, мне уже лучше.
А вот это вряд ли. Дубль два.
«Зевс, полегоньку».
— Д — да… ч… то…
«Хорош».
— Может, в больничку? — иезуитски прищурился я, да еще и ухмыльнулся криво, хоть и пытался себя пересилить.
