— Да. — Ти-Бон улыбнулся. — Мы пообщались. Прошлой ночью.
— У него все нормально? — Дашка вылезла из-под одеяла и начала быстро одеваться. — Я уже давно его не видела…
— У него была небольшая проблема, но, думаю, он ее уже решил. Включи свой телефон.
Вчера он попросил ее отключить связь. Чтобы им никто не мешал.
Она даже вопросов вчера не задавала. Будто одурманенная была. А сейчас все это казалось странным и пугало ее.
Дашка потянулась к сумочке.
— Мне сегодня сон приснился, будто я наконец нашла последнюю строчку стихотворения.
— Стихотворение?
— Я не помню последнюю строчку и не знаю, кто автор. Хочешь, я прочитаю тебе то, что помню? Стасу нравились…
— Скажешь ему, что я буду в «Башне».
— Что?
— Стасу. Скажи, что я буду в «Башне». Он поймет.
— А если…
— Он позвонит тебе. Обязательно. Или найдет тебя. Акела промахнулся, но в данной ситуации его промах не играет никакой роли. Триумф победителя рождает не победа, а поражение соперника. — Он взмахнул руками. — Слон же шесть. Шах.
Слушая эти странные и непонятные слова, Дашка смотрела на него с нескрываемой тревогой.
Ти-Бон пошел к двери.
— Ты уходишь? — спросила она растерянно.
— Номер оплачен до полуночи.
— Я не про это! — вспыхнула Даша. — Мы… Я еще увижу тебя?
— Если ты не увидишь себя. Бойся себя, Катрин. И никого больше.
— Я не понимаю тебя… — произнесла Даша.
— «Разбилось зеркало, звеня. «Беда, проклятье ждет меня!» — воскликнула Шалот…» — Ти-Бон подмигнул ей на прощание. — Не забудь, я жду его в «Башне».
И вышел из спальни.
Хлопнула дверь номера. Дашка смотрела на отключенный мобильник и чувствовала необъяснимый страх.
Стас позвонил через двадцать минут после того, как был включён телефон. Он откуда-то знал про Ти-Бона.
Стас задавал странные вопросы о ее настроении. Ответив, что все в порядке, Даша передала ему про «Башню». Стас приказал ей срочно ехать домой, выпить снотворное и лечь спать. Только после того, как она пообещала сделать это, он успокоился и отключился.
Выходя из номера, Даша повернулась на прощанье. Взглядом скользнула по дорогой обстановке, словно пытаясь навсегда запечатлеть в памяти роскошный интерьер, как напоминание о самой прекрасной ночи. Остановилась глазами на зеркале — что-то приковало ее внимание. Через секунду поняла: в отражении не она, а какая-то другая девушка.
— Катрин… — прошептала Даша и отвернулась.
Почему-то начала болеть голова.
«Башней» называлось двухэтажное здание в центре Отстойника, построенное еще в прошлом веке и служившее когда-то штабом для командования, а позднее ставшее эпицентром боев без правил между мультами. Именно здесь и была назначена встреча.
Близилась полночь. Луна уже выползла из-за облаков и пыталась осветить своим бледным сиянием улицы Мертвого города. По одной из таких улиц шел человек в защитном комбинезоне. По центру дороги, не пытаясь спрятаться в тени, однако передвигался быстро и бесшумно. Словно плыл над редким и грязным снегом.
Перед «Башней» остановился. Задрал голову, посмотрел наверх… и исчез.
Вскоре несколькими метрами выше его руки вцепились в барьер, ограждавший крышу, и подтянули тренированное тело. Он осмотрелся, потом одним прыжком перепрыгнул через барьер и очутился на крыше. Постоял в тишине, осматриваясь, потом сделал первый осторожный шаг и громко произнес:
— Ферзь же шесть, кирдык твоему слону.
Сбоку послышался шорох.
Еще один поздний гость останков «Башни» сидел на вентиляционной трубе. Белые волосы придерживает тесемка вокруг лба, дорогая оправа очков поблескивает в лунном свете. И еще одна деталь экипировки — плащ-хамелеон, электронная начинка которого стоит непозволительно дорого даже для наемника «Волхолланда». Это не Тень, которую заметит даже невооруженный оптикой обычный раскачанный глаз. Такой плащ не видят ультра– и тепловизоры. Только сенсоры звука или движения, причем достаточно мощные.
— Не боишься за своего ферзя? — спросил Ти-Бон, мягко спрыгивая с трубы.
— Ферзь не король, — ответил Стас. — Ферзем может и пешка стать.
— Даша показалась тебе пешкой?
— Я думал, ты пойдешь к Бьянке. Не сразу понял.
— Я не интересуюсь стразами. «В короне быть лишь одному бриллианту, и суждено ему слепить тех нечестивцев, что взгляд на короля поднять дерзнут».
— Шекспир?
— Чива Прат, «Последняя страсть мексиканки». Заказуха, конечно, но несколько занимательных идей есть. Недостаточно прагматичный фильм для современного общества.
— Не смотрел, — признался Стас. — А тебе, значит, Дашка показалась ферзем.
— Это не важно на самом деле. Она так похожа на Катрин…
— Она не может быть похожа на Катрин. Хотя бы потому, что она живой человек, а не программа.
— Это говорит ИскИн? — кореец хрипло рассмеялся. — Смешались в кучу кони, люди… Не разум управляет нашими чувствами, но чувства — разумом. Что есть имя? Набор символов, имеющих для нас какое-то значение, мыслеобраз.
— Чего ты хочешь?
— Не знаю. Я еще не решил.
— Время принимать решение пришло.
— Нет. Я дал еще сутки. Не тебе. Ей.
Кореец улыбнулся, и эта улыбка Стасу не понравилась.
— Что… что ты сделал? — хрипло спросил он.
— «Разбилось зеркало, звеня. «Беда, проклятье ждет меня!» — воскликнула Шалот…» Ты не читал эти стихи? Шалот была волшебницей и…
— Что ты сделал?!
— Лучше ей не смотреться в зеркало. Хотя с нашим обилием зеркальных витрин, боюсь, она не сможет не увидеть свое отражение. Мина. Программа-вирус, которая срабатывает при совершении каких-то определенных действий. Например, посмотреться в зеркало.
— Ты поставил ей вирус?
— Ты уже знаком с ними не понаслышке, верно? — подмигнул Ти-Бон. — Теперь, как говорил Джет, у тебя два варианта и оба — говно. Белые начинают и выигрывают. Война ИскИнов закончена.
— Пока есть выбор, есть и шанс на победу, — парировал Стас. — Это Джет тоже говорил. Ты снимешь вирус?
— Я еще не решил. Может быть, сниму. А может быть, нет. Видишь ли, весь смысл в том, что ты не узнаешь этого, если я так не захочу. — Ти-Бон сделал шаг вперед, плавно и мягко перегруппировываясь. — Ты можешь попробовать убить меня, и, если я правильно понимаю наше предназначение, у тебя для этого есть все шансы. Но тогда, боюсь, Дашке не выжить. А можешь сдохнуть, и тогда у Дашки будет шанс. А может быть, не будет. Может быть, я убью твоего ферзя, а может быть, и нет.
— Как-то у тебя двоично все. Как у муравья — вперед-назад, — скривился Стас.
— Наговорился с Архивариусом? — усмехнулся Ти-Бон. — Конечно, ведь тебе деструктивный софт не страшен, в отличие от тех хомо-даунов, которые его себе заливают. Видишь, как много прелестей в том, что ты искуственный интеллект. Кстати, если тебе интересно, Архивариус был связан с турниром «Башни Смерти» и когда-то…
— Неинтересно, — оборвал его Стас.
Но Ти-Бон не смутился:
— Мне будет тебя не хватать, Рип. Эти слова подойдут для прощальной речи или лучше повторить твое коронное «Рест ин пис»?
— Скажи лучше, что тебе не с кем будет играть в шахматы. — Стас вскинул руки с зажатыми в них пистолетами.
Спусковые крючки нажал одновременно.
Ти-Бон развернулся, прыгая в сторону и стреляя в ответ.
Оба попали в цель прежде, чем спрятались за укрытия, — Ти-Бон за трубу воздухозаборника, а Стас за будку над спуском вниз.
— Ты быстро двигаешься! — крикнул из-за укрытия Ти-Бон, прикладывая к ране в плече медпластырь. Тот прилепился с чмокающим звуком, остановив кровотечение. Одна пуля не страшна. Рана затянется уже через сутки. Но злоупотреблять не стоит.
Стас не ответил. Проблема в том, что Ти-Бона нельзя убивать…
…убить. Другого варианта нет. Иначе он убьет…
— Ты очень быстро двигаешься. Из тебя хотели сделать сверхчеловека? — крикнул Ти-Бон.
Что-то в его голосе было не то.
Перемещается. Обходит.
— Теперь я верю, что встретил тебя не случайно, — продолжал доноситься из темноты голос Ти-Бона. — Когда ты разговаривал с Архивариусом, он ничего не говорил тебе про наших родителей? Кажется, на его языке именно так называются кодеры…
Ти-Бон выпрыгнул из темноты. Плащ, дислоцируясь, засеребрился в лунном свете, а его хозяин расстреливал место, где еще мгновение назад лежал Стас.
Слишком поздно Ти-Бон заметил движение рядом с собой, а когда развернулся, то увидел зрачки двух пистолетов, смотрящие на него.
— Брось оружие. Так, чтобы я не ошибся в твоих движениях.
Всего лишь секунду размышлял Ти-Бон, прежде чем разжать ладони.
Пистолеты упали. Кореец улыбнулся:
— Значит, решил не убивать. Рип выстрелил бы немедленно, а ты… Ты еще Стас.
