Оказалось, что невозможно ничего делать, напрягаться или к чему-то стремиться, зная о предстоящей практически бесконечной жизни. Страх того, что после смерти уже ничего нельзя будет сделать, изменить, увидеть, услышать, унюхать, почувствовать на вкус, на ощупь стремительно отступал, а уверенность в незыблемости существования завтрашнего дня, напротив, крепла. Именно эта уверенность практически на подсознательном уровне убеждала отложить все дела на завтра и вообще на когда ни будь на неопределенное потом. Вообще исчезли все привычные жизненные измерения. Предел жизни оказался неопределенным даже очень приблизительно. Жизнь реально оказалась бесконечно растянутой. Создавалось стойкое ощущение того, что еще найдется время сделать то, что пока не успел. Ведь в том бесконечно долгом времени, что ожидает впереди, обязательно найдутся возможности для отложенных на потом дел. Постепенно на потом стали откладываться не только работа, исследования, идеи, изобретения, общественная жизнь, но и личная жизнь и жизнь в быту.
Все это Александр осознавал, но ничего изменить не мог. Не выходило у него ничего, кроме обдумывания складывающейся ситуации. И он стремительно терял всякую инициативу в своих действиях и все чаще совершал только те действия, к которым его, так или иначе, подталкивали окружающие его люди.
* * *
В кабинете Александра вокруг маленького журнального столика в поворотных креслах на колесиках расположились шесть наиболее приближенных его подчиненных, многие из которых еще совсем недавно были просто его коллегами.
На столике и на полу вокруг него стояло внушительное количество уже почти опустевших бутылок из под разнообразного спиртного. Закуски же или следов того, что она была, почти не наблюдалось.
Все изрядно набрались. За окнами кабинета было уже давно темно. Очередная ставшая уже традиционной пьянка после окончания трудового дня подходила к своему завершению.
Образ жизни Александра все больше начинал напоминать образ жизни Алексея. При этом главным отличием было то, что такая жизнь, в конце концов, Алексея убила, а с Александром ничего подобного произойти не могло. Просто потому, что стимулятор неизменно настраивал его организм на уничтожение всех вредных воздействий. И Александр знал, что он изменит свое поведение лишь тогда, когда ему все это окончательно надоест. Правда была еще одна причина, побуждавшая его изо дня в день напиваться. Это было пьяное забвение, наступление состояния, когда у него переставали крутиться в голове вообще всякие мысли. Причем для того чтобы впасть в состояние этого пьяного забвения ему приходилось потреблять непомерно большое количество спиртного. И дозу выпиваемого спиртного приходилось увеличивать чуть ли ни каждый день. Таким образом, конец пьянству все равно наступит, когда необходимое количество спиртного для вхождения в нужное ему состояние превысит все разумные пределы и дальнейшее его употребление потеряет всякий смысл.
Александру было немного неудобно перед своими собутыльниками, так как по его прихоти они гробили свое здоровье, а он свое нет. Он вообще не понимал их и тех своих подчиненных, которые не принимали участия в попойках, но делали все возможное, чтобы войти в число допущенных. Неужели желание угодить начальнику было важней собственных здоровья и жизни?
Собутыльники медленно, заметно качаясь и с трудом попадая в дверной проем, начали покидать кабинет. Александр уже собирался последовать за ними, прихватив с собой заранее приготовленную для употребления перед сном бутылку водки, но тут его взгляд упал на Ольгу Владимировну. Она сидела справа от него и явно уходить не собиралась. Тут Александр осознал, что она вовсе не так уж и пьяна, как старалась казаться весь вечер и цель ее заминки с покиданием его кабинета стала ему очевидной.
Ольга, в конце вечера внимательно следившая за Александром, сразу заметила, что на нее наконец-то обратили внимание. По едва заметным переменам во взгляде Александра она поняла, что Александр догадался, почему она никуда не торопится. Это несколько пригасило тщательно скрываемое ею возбуждение. Ведь теперь не надо было произносить никакие слова, делать намеки, все и так прояснилось в организованной ею ситуации.
Ольге недавно исполнилось тридцать пять лет, с мужем давно развелась и в одиночку воспитывала сына лет десяти.
Взгляд Александра становится откровенно оценивающим, как в магазине с товаром в виде одиноких, но еще сравнительно молодых женщин. Ясно, что мысли и желания Ольги им в расчет совершенно не принимаются, все дальнейшее будет зависеть исключительно от желаний Александра. От осознания этого обстоятельства Ольга начинает испытывать дискомфорт.
Александр смотрел на женщину и думал: "Не красавица, конечно, но и вовсе не страшненькая. Вполне даже сексапильна, судя по тому, что у меня уже пробуждается желание. Пожалуй, несколько толстовата и формы хоть еле заметно, но уже трачены временем. Впрочем, тощие никогда меня не привлекали. Как не трудно догадаться никаких обязательств в дальнейшем ни от меня, ни от нее не предусматривается. Так, что, почему бы и не воспользоваться, так сказать, предложением. Наташа, ведь за последнее время сильно сдала и, если честно, уже неспособна удовлетворить и при этом доставить удовольствие, как раньше".
Правда Александра сдерживало то, что хотя Ольга по своему календарному возрасту была значительно моложе его, но выглядела все же более старшей, чем он. На ее лице уже были заметны признаки близящегося распада. Кожа под глазами съежилась в частую пока неприметную сеточку, веки выгнулись, образовав складки, над переносицей наметились морщинки, а в густых шикарных волосах была заметна пара седых волосков. Александр понимал, что вполне может найти себе совсем молоденькую девушку и вовсе не хвататься за предлагающую саму себя женщину с почти истекшим, если можно так сказать сроком годности.
Александр все же решился, вытянул ногу, подцепил носком ноги кресло Ольги и подкатил его почти вплотную к своему. Ольга не сопротивлялась, не произнесла ни звука, только ее руки сильнее вцепились в подлокотники да чуть расширились зрачки ее неотступно следящих за Александром карих глаз. Она застыла в ожидании дальнейших действий Александра.
Александр медленно убрал ногу и, наклонившись, положил руку на ее колено и быстро провел ею по телу Ольги, задержав ладонь на ее щеке. Под ладонью ощущалась нежная, упругая, очень гладкая кожа. Когда то давно такая же была у Наташи, но сейчас остались одни постепенно сглаживающиеся воспоминания.
— Значит, ты не возражаешь, — не вопросительно, а утвердительно сказал Александр.
Ольга не ответила, а с некоторым раздражением отвела руку Александра в сторону, встала с кресла, но не покинула кабинет, а отошла к окну и неподвижно застыла у него, повернувшись спиной к Александру. Александра устроило и такое ее согласие. Она смотрела на отражение в стекле кабинета и видела, как Александр встал, медленно снял пиджак и галстук, неспешно прошел к двери и запер ее изнутри, а затем направился к ней. По его уверенным движениям Ольга к своему удивлению поняла, что Александр практически не опьянел. А ведь она, затевая все это, очень рассчитывала, что Александр к концу пьянки сильно опьянеет.
Он остановился за ее спиной почти вплотную, почти касаясь ее. Потом его руки уверенно заключили Ольгу в кольцо, сильно прижав ее тело к своему. Ольга по своей инициативе даже не шелохнулась и продолжила изображать из себя нечто вроде безвольной куклы. Спустя какое-то мгновение раскрытые ладони Александра совсем не ласково двинулись блуждать по ее телу, дерзко тревожа по пути грудь, живот, и, наконец, спустившись совсем в низ, сильно прижались к самому низу ее живота. Он совсем не сомневался в ее желании, и его ладонь то чуть отпускала, то постепенно усиливала давление, а затем застежка на поясе юбки разошлась и юбка сползла на пол. Ольга с готовностью раздвинула ноги, а рука Александра, скользнув под резинку трусиков, коснулась набухших и уже выделивших влагу губ.
Ольга, не желая полностью отдавать в руки Александра инициативу, повернулась к нему лицом. Ее руки сползли по его торсу вниз и, наткнувшись на ремень его брюк, уверенно принялись его расстегивать. Александр не препятствовал ее действиям, но и не помогал. Он просто опустил свои руки вдоль туловища и так молча стоял.
Немного повозившись Ольге, наконец, удалось стянуть вниз брюки с Александра сразу вместе с трусами. В результате в Ольгу буквально уперся весьма приличный инструмент. Мужское достоинство Александра почему-то увеличилось вместе с его мускулатурой, но причины этого он так никогда и не выяснил. Он вообще отнесся к этому побочному эффекту своего омоложения практически безразлично.
Ольга, чуть промедлив от неожиданности и восхищения, с нескрываемой заинтересованностью просунула свою руку между его ног. Александр дал время Ольге прощупать свой член и молчаливо принял все ее извращения. Наконец, решив, что Ольга уже достаточно ознакомилась с его достоинством, громко и отрывисто произнес:
