— Мне очень жаль.
— Слушай, у меня… — Ринат осекся. — Что значит — очень жаль? Тут какой-то псих собирается сломать мне шею…
— Он не сломает тебе ничего, если ты не станешь снова делать глупостей.
— Каких глупостей, о чем ты? Я лежу на полу в наручниках, а ты…
— Выслушай меня и не перебивай, пожалуйста. — Алиса сделала паузу, чтобы Ринат успокоился, потом продолжила: — Я не могу тебе помочь. Обвинения слишком серьезные…
— Что значит — слишком серьезные? Ты что, шутишь? Хочешь сказать, что меня действительно арестуют?
— Тебя уже арестовали. И будут судить. Я могу оплатить твоих адвокатов, но тебе это не поможет.
Ему показалось, что он ослышался. Бред какой-то. Что она говорит? Что это за новая игра?
Он произнес это вслух. Она сказала: это не игра.
— Но почему… почему ты хотя бы не предупредила меня! — воскликнул Ринат, уже не заботясь о том, что его слышат другие. — Ты же могла, ты же знала!
— Я предупреждала. И не раз.
— Когда?! — отчаянно воскликнул Ринат.
— Когда ты писал вирусы, когда ты писал деструктивный софт. Ты производил оружие и наркотики, я пыталась тебе помешать… ты сам отказался от моей помощи. Извини, но я действительно не вмешиваюсь в твою жизнь и не собираюсь менять свои принципы из-за твоей глупости.
И тогда Ринат понял — она не шутила.
— У меня нелицензированный импл, — тихо произнес он. — Мне сделают корректировку. Ты понимаешь это?
— Мне очень жаль, Ринат. Ты сам поставил точку в наших отношениях.
— Помоги мне…
— Ты сам решаешь свою судьбу.
— Да ты прикалываешься! — заорал Ринат в трубку. — Ты врубаешься, что меня…
Она отключилась. Ринат тупо посмотрел на телефон и выронил его из руки.
— Ступай, капитан, — мягко произнес Ти-Бон. — Ступай, занимайся своими делами.
И капитан, уже не возражая и не задавая вопросов, пошел в подвал. Присел на корточки между Стасом и Ринатом, по-отечески положил обоим руки на колени.
— «Владимирский централ, ветер северный, этапом из Твери зла немерено». Все, дети. Кино окончено, пожалуйте в гардероб за польтами.
Ринат посмотрел на друзей, стоящих у стены.
Кореец проследил за взглядом.
— За друзей не волнуйся. Я знаю, что они никакого отношения к преступлениям не имеют, поэтому их никто даже не будет задерживать. А вот вы… вы не такие счастливчики, как они.
— Я же работал на вас! — хрипло сказал Стас.
— Нет. — Кореец перешел на шепот, сделав при этом таинственное лицо. — Ты работал на Куратора. А он, прикрываясь нашими возможностями, работал на «Такечи апгрейд». Так что ты, по сути, работал на них, а не на нас. Но тебе спасибо за то, что помог взять вот этого, — кивнул на Рината. — Напомни мне позже, я дам тебе за это шоколадку. А сейчас вставайте. Вас ждет уютная четырехместная клетка в вертолете, который вас доставит… туда, куда и должен доставить.
Они поднялись не сами: Ти-Бон, ухватив их за шкирки, поднял, как щенят, и подтолкнул к выходу.
Ринат остановился у порога.
— Илюх!
Тот повернулся, показав Ринату разбитую губу и уже заплывший глаз.
Это спецназовцы. Если бы бил кореец — убил бы на хрен.
— Илюх, кота не бросай, ладно?
Парень молча кивнул и отвернулся.
Понятное дело — столько нового узнал и под раздачу попал. Есть причины для обид.
«Но, блин, сейчас же не время!» — хотелось крикнуть Ринату.
Тюремный вертолет приземлился прямо на лужайку перед домом. Соседи, став перед воротами, перекрытыми лентой и двумя спецназовцами, наблюдали, как выходят из дома в наручниках Ринат и Стас.
Сплетен и пересудов на ближайшие несколько месяцев. Может, эта история даже станет поселковой легендой — здесь такого движения никогда не было. Сидя вечером за бутылкой водки, будут выдвигать свои версии, вспоминать все до мелочей, которые происходили на этом участке…
Клетка представляла собой огороженный квадрат три на два в самом конце салона. Четыре металлических стула, разделенных пластиковыми перегородками, — два из них заняли Ринат и Стас.
Наручники защелкнулись, сама клетка осветилась мягким желтым светом, когда зарешеченная дверь
плотно задвинулась в пазы.
— «Кто живет по законам иным и кому умирать молодым…» — напел на прощание Ти-Бон, уже выйдя из вертолета. — Мне будет тебя не хватать, Рип.
Заработал двигатель. Вертолет поднялся в воздух и, взяв крутой вираж, направился в сторону города.
Один из охранников вытащил из-за воротника крохотные наушники, включил плейер и блаженно откинулся на спинку своего кресла. Второй, бросив недовольный взгляд на своих арестантов, достал плоскую фляжку и сделал несколько глотков.
Ринат погрузился в спокойные раздумья. Именно спокойные — он перестал волноваться, еще когда они вышли из дома. Тогда он понял, что все это блеф. Она не может так поступить с ним. Вытащит его в любом случае. Попугать решила? Пусть попугает. Дальше этого дело не пойдет. Она не допустит.
Стас тоже сидел спокойно, только пот обильно стекал по щекам, хотя в герметичном салоне вертолета совершенно не было жарко. Глаза прикрыты, губы плотно сжаты. Пальцы шевелятся, будто перебирают четки.
Только через несколько секунд Ринат понял, что делает его товарищ по несчастью, — катает грязь между пальцев, собирая ее в комочек.
И вторая рука делает то же самое. И комочки эти в пот окунает, чтобы каталось лучше.
Свинота.
Ринат брезгливо поморщился. В это время Стас открыл глаза. Посмотрев на охранников и убедившись, что они не наблюдают за своими пассажирами, быстро наклонился и забросил сначала один, а потом другой комочек в рот.
Рината чуть не стошнило.
Челюсти зашевелились — будто жевательную резинку, только не жевал, а перекатывал во рту. На Рината он не смотрел, он, казалось, вообще никуда не смотрел — глаза остекленевшие, больше похож на труп, чем на живого человека.
Челюсти перестали двигаться. Между губ показалась темного цвета палочка. Палочка из грязи с тела. Дерьмо!
Ринат отвернулся в сторону, не желая больше это видеть. Если бы он не побрезговал, то заметил бы прелюбопытную картину — Стас снова нагнулся к наручникам, прижавшись губами к замочку.
Щелчка из-за шума двигателя слышно не было.
Свободной рукой он точно так же отстегнул браслеты на ногах, после чего сел, как ни в чем не бывало.
Ни Ринат, ни охранники ничего не заметили.
Палочка из грязи снова отправилась в рот. Снова подвигал челюстями, потом повернулся в сторону охранников, свел губы бантиком и… плюнул.
Пух!
Скорее, это было похоже не на плевок, а на выстрел духового пистолета, правда игрушечного. Крохотный комочек попал в шею охранника с фляжкой в руках. Тот вздрогнул, хлопнул ладонью по месту и развернулся.
Пух! Пух! Еще два «выстрела». Один раз промазал, но второй попал в щеку охранника, и тот, выругавшись, схватился за шок-дубинку.
Подошел к клетке, нажал кнопку на дубинке, и ее конец заискрился разрядом. Просунул дубинку в клетку, пытаясь достать наглеца в отверстие между пластиковыми перегородками. Он делал так не раз и не два — обычно, когда попадали сюда импы, которых он ненавидел больше, чем теплое пиво. Сунул дубинку, ткнул наглеца, вырубив его на десять—пятнадцать минут, — и на свое место, к фляжке с коньяком.
На этот раз не прокатило.
Пластик буквально взорвался от удара. Стас ухватил шокер за безопасную часть и рванул на себя, впечатав охранника в решетку. Рука схватила пульт, висевший на поясе, пальцы пробежались по кнопкам, и дверь клетки открылась прежде, чем второй охранник, открыв глаза, понял, что произошло.
Стас змеей проскользнул в открывшуюся дверь и прыгнул к охраннику, перехватывая руку, тянущуюся к пистолету. Удар локтем отправил охранника в глубокий нокаут, и, кажется, у него была сломана челюсть.
Еще один удар — на этот раз ногой — по другому охраннику, сползавшему по решетке на пол. Нагнулся, вытащил из кобуры пистолет и шагнул к пилоту.
Приставил к его голове оружие, что-то сказал, и вертолет пошел на снижение.
Все произошло за несколько секунд. Ни одного лишнего движения, словно вся эта сцена не раз отрабатывалась когда-то.
Уже через минуту вертолет приземлился, и пилот, получив мощный удар в затылок, уронил голову на грудь.
Стас подошел к Ринату.
— Можешь поблагодарить меня за свое освобождение.
— Ты… ты убил их? — спросил Ринат.
— Вот этого. — И пнул ногой охранника с шокером. — Те двое живы. Убить?
— Не надо! — воскликнул Ринат.
— Как хочешь. — Стас вытащил изо рта ту самую палочку из грязи и сунул ее в замок наручников. Отстегнул Рината, бросил палочку ему на колени.
Преодолев отвращение, Ринат взял ее. Она была твердая, как сталь.
