Леприхун долго молчал, иногда вздыхая и шепча себе под нос всякую ерунду. Видимо вспоминал свои любовные победы и поражения. Наконец, он пискнул и подозвал меня к столу.
— Много потратил?
— Простите, — не понял я вопроса.
— Ну, много уже потратил твой капитан, на эту приблудную кралю?
Я растерянно пожал плечами:
— Не знаю, сто может быть двести…
— Сто! — леприхун подпрыгнул на стуле и выпучил глаза. — Сто полноценных золотых на одну юбку! О, это не сказанная глупость. Твой капитан сущий дурак, маленький врун! Я сам люблю подобные утехи, но что бы сто. Нет, ты только вдумайся. Сто! Не девяносто, не восемьдесят, а целых сто! Невероятно!
— Наверное так оно и есть, — согласился я.
Леприхун совершенно позабыв о своих каверзных вопросах, озаботился выдуманными проблемами моего капитана, и это, безусловно, было мне только на руку. Перо в третий раз покинуло чернильницу и оставило на купчей необходимый мне извилистый узор росписи: печать трилистника и две буквы ЛП.
— А теперь убирайся к своему глупому капитану.
Я раскланялся и уже собирался покинуть кабинет, когда внутрь, вместе с потоками сквозняка ворвался запыхавшийся юноша в таком же сером, как и всех служителей адмиралтейства камзоле.
Едва не упав на колени прямо перед столом Ля-Парна, он стал жадно хватать ртом воздух, одновременно пытаясь начать доклад. Получалось у него не очень, поэтому леприхун протянул ему стакан воды и, дождавшись пока тот утолит жажду, приготовился слушать.
— Очередное происшествие на Рифте, — на выдохе произнес посыльный и сделал два жадных глотка.
— Что еще там стряслось?! — леприхун заметно побледнел, но продолжил сохранять выдержку.
— Эти огни вернулись! Местные говорят, что Ржавый город оживает!
Юноша несколько раз глубоко вздохнул, привел дыхание в порядок и начал рассказ:
— Уже вторую неделю с отдаленных поселений, тех, что еще существуют близ заброшенной станции, приходят пугающие сведенья…
— Хватит! — внезапно рявкнул на него Ля-Парн. — Это мне решать пугающие они или нет. Говори!
— Ваша правда, вистер, — беспрекословно согласился посыльный.
— Что еще?
— Я же говорю — мерцающие огни. Они непохожи на костры добытчиков, которые бродят по станции среди сумерек в поисках ценных деталей. Речь идет о самых настоящих газовых лампах. Их способны зажечь только лорийцы! Но главное — подземные толчки, они повторяются с пугающей периодичностью, будто в тамошних землях поселился огромный червь. Почти каждую ночь все вокруг содрогается от подземных толчков и протяжного воя.
— Хватит молоть чушь! — остановил рассказчика и без того разозленный леприхун. — Слухи о призраках мне так же неинтересны, как и сводка погоды.
Все эти истории годны только для отпугивания непросвещенных чернорабочих, которые и слыхом не слыхивали о развивающемся прогрессе.
— Но местные говорят… — попытался вставить слово посыльный.
— Да что ты заладил — говорят, говорят…. Я повторюсь: мне глубоко начхать, о чем судачат твои необразованные бездари! Сегодня мы уже ограничили доступ к границам всех без исключения. Теперь тех, кого рубежники поймают в зоне пяти миль от Рифта, будут направлять в Поршень, где нарушители предстанут перед Коллегией Праведников. Не думаю, что те ограничатся прилюдной поркой, хотя надеюсь, и такое наказание пойдет им на пользу.
— Но, вистер, а как же собиратели?! Они всегда доставали с Рифта запасные части для наших крылопланов. Все самое лучшее! Тем более в настоящее время, когда в городе катастрофически не хватает металла.
Вернувшись к столу, Ля-Парн плюхнулся в кресло, и задумчиво уставившись на стопку толстенных папок, откуда торчали уголки исписанных бумаг, устало простонал:
— И за что мне все это наказание?
— Милостивые изобретатели не оставят нас одних, — немного виновато проблеял посыльный, словно корень вселенского зла крылся именно в нем.
Но леприхун погруженный в свои мысли его не слышал. Прикрыв лицо рукой, он глубоко вздохнул:
— А еще этот ежегодный фестиваль изобретателей, на который прибудет мой благоверный братец. Кажется, я схожу с ума!
— Мистер Клевер почтит нас своим присутствием. Приятная новость, — отчего-то обрадовался посыльный. Только его улыбка была недолгой.
Услышав знакомое имя, я сделал неосмотрительное движение рукой и опрокинул стоявшую на высоком постаменте фарфоровую фигурку сигарообразного дирижабля. Возможно, она являлась самой ценной в коллекции леприхуна. Я даже не исключаю возможности, что она стала для него бесценной, но в тот самый миг, когда летательный аппарат соскользнул не вверх, а вниз, я не испытал и капли сожаления. Оказавшись в нужном месте, в нужное время, я ощущал упоительный вкус победы, предвкушая удивление капитана.
Моя новость наверняка придется ему по душе. Теперь Хрому и его друзьям, точно не ускользнуть от нас.
— А ты все еще здесь?!
Возмущению леприхуна не было предела. В срочном порядке покидая его кабинет, я слышал в свой адрес топот, крик и сотню добротных проклятий, которым позавидовали бы летуны с самой Дырявой скверны. По-моему он даже зашвырнул мне в след ботинком. Но главного у меня уже было не отнять: подписанная купчая и бесценная информация. О большем я не мог и мечтать.
Глава 18
Несостоявшаяся встреча и секрет подземного воя
Проверив оружие, я отложил его в сторону и потянулся, распрямляя затекшую спину, а чуть погодя вновь притянул к себе трехзарядную винтовку. Только теперь я окончательно успокоился. Ожидание встречи затягивалось. Наш осведомитель, так сильно желавший получить вознаграждение за обещанную информацию, не торопился забирать два увесистых мешка с полноценными золотыми монетами.
— А что если он не придет? — поинтересовался я у Луцлафа и осторожно выглянул из-за укрытия.
Капитан выбрал для нас идеальное место. С пологого холма открывался весьма удобный вид: слева обрушенный корпус артели, справа старый заколоченный досками цех, а прямо, как на ладони широкая дорога, разделенная рельсовой полосой. Отсюда можно стрелять не целясь. И встав в полный рост, тебя будут продолжать скрывать от внешнего мира ряды старых остовов. По сути дела с этой позиции, мы вдвоем, могли бы противостоять хорошо вооруженному взводу рубежников. А менее опытных воинов мы и вовсе смели за пару минут.
— Никуда они не денутся, — откликнулся циклоп, когда я уже и забыл про свой вопрос. — Этот тип, Джи из разряда таких, что никогда не упустят своей выгоды. Поверь, Сти, если он посчитает сделку прибыльной, он собственную мать продаст с потрохами.
— Тогда ему выгоднее нас обмануть, — вслух рассудил я. — Допустим, обратится он к тому же Хрому и скажет, мол, мы разыскиваем его. А нам, наоборот, поведает, где того искать, и мы угодим прямиком в ловушку. Но при этом осведомитель останется при своем. Сдерет и с нас, и с нашего врага.
— Для одного из возможных вариантов вполне сойдет, — согласился Луцлаф.
Я хотел сказать, что подобное поведение бесчестно, но вовремя дернул себя за язык. А кто сейчас рассуждал о честности! Вокруг существовала только корысть, обман и другие вещи присущие треклятому Итару.
— Раньше я встречал таких как Джи довольно редко, — честно признался я.
— Просто ты жил слишком далеко от Рифта, — грустно улыбнувшись, объяснил циклоп. — Здесь все происходит иначе. Есть Ржавый город, округа и остальной мир. Понимаешь?
Я быстро кивнул:
— Кажется, да.
Взглянув на очертания полуразрушенной наблюдательной башни преграждающей дорогу в город, Луцлаф неожиданно для меня начал рассказывать:
— Все с самого начал пошло неправильно. Люди еще не успели обустроиться на новом месте, наладить быт, привыкнуть к изнурительным условиям работы, а серый дух Рифта уже проник в их сердца. С каждым вдохом, случайным словом, неаккуратным движением. Мы приехали сюда в поисках чего-то нового, опасного, и знаешь, кажется, мы это нашли. Не слушай тех, кто расскажет тебе, что вокруг царило настоящее благоденствие. Все трудились, добывали пар, получали за работу полноценные монеты, отчеканенные при дворе
Верхушки, и были счастливы. Все было совсем не так. Город рос стремительно, а вместе с ним росли и проблемы. Необоснованная агрессия, жадность, обман. Приезжие торговцы, прознав о хороших доходах рабочих Рифта, повышали цены, норовя подсунуть им некачественный товар. Одни относились к этому снисходительно, другие устраивали стычки. Город быстро поделился на первых поселенцев и остальных. Невидимые границы, обозначенные старостами кланов, стали непреодолимым препятствием для любого, кто поселился в Ржавом городе. Ни власти ставленые Верхушкой, ни рубежники, никто не мог изменить установленных правил.
