– Но кому такое могло прийти в голову?! – отпустив плечи Мейлы, Блум одновременно коснулся обоих висков собранными в щепоть пальцами. – Какой в этом смысл?!
– Первое: распределение жилых кварталов по поверхности офомного листа Мёбиуса делит Город, как минимум, вдвое компактнее любого другого типа поселения, рассчитанного на то же число жителей. Второе: если Город находится во втором измерении в то время, как весь остальной мир прибывает в третьем, возможность проникновения в него каких-либо видов материи или энергии извне абсолютно исключена, – трудно придумать лучшую защиту.
– Идиотизм, – совсем тихо произнес Блум. Сделав шаг назад, он вдруг развернулся на пятке правой ноги и с силой топнул другой ногой по полу.
– Черта лысого! – взмахнув руками, заорал он во весь голос.
В следующую секунду, взъерошив обеими руками волосы на голове, Блум метнулся к пульту и устремил пылающий, почета безумный взгляд на экран монитора, на котором по-прежнему закручивал свой немыслимый виток лист Мёбиуса.
Минуту или чуть больше Блум стоял неподвижно. Затем он выставил руку вперед, ткнул указательным пальцем в экран и, запрокинув голову, захохотал.
Мейла в испуге отпрыгнула в сторону.
Не в силах остановить истерический смех, Блум только махнул на неё рукой, после чего, обхватив живот руками, словно у него вдруг начались страшные рези, согнулся в поясе.
Мейла сделала ещё один шаг назад, прижала к стене ладони с раздвинутыми пальцами и замерла, глядя широко раскрытыми глазами на корчащегося в пароксизме смеха Блума. Ей было страшно, потому что она не могла понять причину происходящего. Мейла была готова к тому, что Блум бурно отреагирует на её слова, но то, что она сейчас видела перед собой, не соответствовало никаким её представлениям об адекватности человеческого поведения. Обхватив себя руками поперек живота и едва не валясь с ног, Блум уже даже не смеялся, а самым настоящим образом захлебывался истерическими всхлипами, вырывающимися из легких вместе с остатками воздуха. Для нового вдоха у него просто не оставалось сил.
Сколько ещё это могло продолжаться?..
Мейла так и не поняла, сделал ли Блум это намеренно или же все произошло случайно, когда он пошатнулся и, пытаясь Удержать равновесие, задел локтем включенный монитор.
Слетев с легкой подставки, монитор упал на пол. С громким хлопком лопнул и разлетелся на мелкие осколки плоский экран.
Мейла коротко вскрикнула и прижала ладонь к щеке, по которой царапнул один из отлетевших в сторону осколков.
Блум замер на месте, согнувшись в поясе и опираясь рукой о пульт инфора. Истерический смех оборвался внезапно, словно треснул диск, на который он был записан.
Блум медленно выпрямился, приподнял голову и посмотрел на женщину. Глаза его были красными, воспаленными и полными слез.
– Тебе разве не смешно? – сиплым, севшим от громкого, смеха голосом, поинтересовался он.
– Мне больно, – тихо ответила Мейла и показала Блуму вымазанную кровью ладонь.
Блум молча кивнул.
Так же молча он сходил в ванную, принес антисептик и обработал порез на щеке Мейлы.
Только после этого он в изнеможении упал в кресло и закрыл глаза.
– Сейчас я бы выпил водки, – громко и внятно произнес он. – И я не обижусь, если ты поднесешь мне стакан.
– Чистой? – спросила Мейла.
– Да, – устало выдохнул Блум.
Мейла принесла два высоких стакана – один для Блума, другой для себя.
Блум залпом выпил водку, поморщился и, наклонившись вперед, поставил пустой стакан на стол.
– Лучше? – спросила Мейла, чуть пригубив из своего стакана.
– Что? – рассеянно взглянул на неё Блум.
– Лучше стало?
– Пока ещё нет, – Блум положил голову на спинку кресла и снова закрыл глаза.
– Странно, – присев на краешек стула, Мейла поставила свой недопитый стакан рядом с пустым стаканом Блума. – Меня мое открытие удивило, но не потрясло в такой степени, как тебя.
– Ну и что ты хочешь этим сказать? – не открывая глаз, спросил Блум.
Мейла молча пожала плечами.
– Тебе, наверное, просто нет никакого дела до того, что мы всю свою жизнь обречены торчать здесь, в этом проклятом Городе, запертом во втором измерении, – тяжело и медленно, словно приговор, произнес Блум.
– Насчет второго измерения – это ведь только предположение, – напомнила Мейла.
– Но очень похожее на правду, – заметил Блум. – Иначе, действительно, трудно объяснить то, что между Городом и внешним миром не существует никакой связи. Для всего остального мира нас попросту не существует!
– Если только существует мир вне Города. Блум приоткрыл глаза и повернул голову, чтобы взглянуть на Мейлу.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он.
– Я небольшой специалист в области многомерности пространства, но, тем не менее, мне известно, что существует гипотеза, в соответствии с которой время в разных измерениях также течет по-разному.
– И что?
– Не знаю, – пожала плечами Мейла. – Возможно, мы убежали во времени далеко вперед. А мир вокруг остался таким же, как и при строительстве Города. А, может быть, и наоборот – время вне Города обогнало нас. В этом случае трудно даже предположить, что сейчас находится за несуществующими стенами Города. Быть может, и самой Земли давно уж нет, а пространственно-временной кокон, каковым является наш Город, висит где-то в межзвездной пустоте?
– Нет! – решительным взмахом руки Блум отмел подобное предположение.
– Почему? – спросила Мейла.
– Потому что такой вариант меня не устраивает!
– Ты бы хотел выйти за пределы Города и увидеть свою земляничную поляну? – грустно улыбнулась Мейла.
– Я согласен и на кукурузное поле, – вполне серьезно ответил ей Блум.
Стили Блум«Представления человека о реальности окружающего его мира вырастают из понятия повседневности. Если нужно найти корни, искать их следует именно там. Что наиболее реально для человека? То, к чему он привык, с чем сталкивается ежедневно и ежечасно. Садясь за стол, человек автоматически берет в руку вилку, даже не задумываясь о том, как её следует держать и соответствует ли она своим предназначением той цели, для которой он собирается её использовать. Электрическая лампочка для человека куда более реальна, чем направленный поток электронов, возникающий в электрической цепи прежде, чем она зажжется. Ему известен закон Ома, но он остается для него некой абстракцией до тех пор, пока однажды ему не придет в голову дурацкая идея сунуть пальцы в розетку. Вот тогда-то он и убедится в том, что закон Ома реален точно в такой же степени, как и камень, падающий ему на голову.
Человеку гораздо проще поверить в объективную реальность мира, существующего помимо его сознания, нежели воспринять, как единственную реальность самого себя. А ведь это так просто. Не нужно ставить никаких сложных экспериментов или выстраивать длинную цепь логических выводов. Достаточно только закрыть глаза…»
Хаос как первооснова жизни
(4-й уровень, 63-я улица)
Блум проснулся внезапно, словно кто-то толкнул его кулаком в спину.
Какое-то время он лежал неподвижно на боку, всматриваясь в окружающую его темноту и стараясь не упустить мысль, пришедшую во сне. Вначале он видел только фрагменты каких-то галлюциногенных образов, всплывающие из обрывков сна. Блум старательно разгонял их в стороны, чтобы они не поглотили пока ещё не оформленную в слова мысль. Бесформенные образы отчаянно боролись за свое существование, но спустя какое-то время Блуму все же удалось очистить свое сознание от аморфных остатков сна. Теперь при нем осталась только мысль, заставившая проснуться среди ночи.
Среди ночи?.. А, собственно, который сейчас час?
Блум приподнялся на локте и повернул голову, ища взглядом светящийся циферблат настенных часов.
6: 35.
Уже почти утро…
Хотя, возможно, будить Мейлу было ещё слишком рано, Блум не мог больше ждать. Ему нужно было срочно обсудить с ней возникшие у него во сне догадки.
Блум включил в комнате свет и быстро оделся.
Подойдя к двери комнаты, в которой спала Мейла, Блум негромко постучался.
– Мейла, – полушепотом позвал он, чуть приоткрыв дверь.
В комнате было темно, но каким-то шестым чувством Блум почувствовал, что она пуста.
Протянув руку, он нащупал на стене выключатель и включил свет.
Кровать Мейлы была аккуратно застелена.
Блум растерянно посмотрел по сторонам, словно надеясь, что Мейла сейчас вылезет из-под стола или из стенного шкафа. Но ничего не произошло.
Блум осмотрел коридор, после чего заглянул в ванную, чтобы уже не оставалось ни малейшего сомнения в том, что никого, кроме него самого, в квартире нет.
Не зная, что и думать, Блум сделал ещё один круг по квартире. Теперь его уже волновала не столько та мысль, с которой он проснулся, а вопрос, куда подевалась Мейла? Что за дело могло выгнать женщину на улицу в такую рань? Да ещё настолько внезапно, что она убежала, не предупредив своего гостя?
