Лидеры восточногерманских националистов-автономистов намерены в ближайшую среду собраться в Ростоке для формирования правительства «истинной Германии». Их представитель Руди Штумпф в своем выступлении для прессы отметил, что «истинные немцы» ни в коей мере не выступают за развал Отечества, однако займутся постепенным очищением его от скверны. На вопрос журналистов, означает ли это военную конфронтацию с исламскими силами, господин Штумпф ответил, что первоочередной задачей является освобождение Германии от засилья мирового сионизма и мондиалистов, что среди исламских боевиков есть немало людей, пострадавших от американоеврейского капитала, и что «истинные немцы» никогда не станут воевать под началом старой израильской мегеры Иды Гольдшмидт. По его словам уже состоялись переговоры с представителями Азиза Коктюрка о предотвращении боестолкновений…
Услышав это, Василий, которому кибердоктор зашивал рану в боку, впервые поморщился. Под уколом не было больно, да и фрау фон Бенеке ласково гладила небритую щеку раненого бойца. Просто ему впервые запаршивело от текущего момента и международного положения. Его жена (бывшая, настоящая?) и сын проживали как раз на территории истинной Германии. Разумеется, эти «истинные» не посмеют оборзеть на все сто, сейчас не вторая мировая война, кругом журналисты шныряют, спутники летают, но все-таки…
Ида Гольдшмидт и ей подобные, отметил Руди Штумпф, наводнили Германию чужаками, разложили немцев фальшивыми ценностями, произвели направленную против здоровья нации секс-революцию, сделали сверхдоступными контрацептивы и аборты, превратили страну в промышленный придаток третьего мира, а теперь лицемерно зовут немцев к борьбе…
Пока бормотало радио, пилот давал Василию визуальное подключение к системам наружнего наблюдения, и вдобавок еще отмечал маршрут на карте. В какое-то мгновение мужчина сказал женщине:
— Мы уже пересекли границу «Истинной Германии». Здесь вам, фрау, пока ничто не угрожает. Вы не старая, не израильская, и не мегера. А мне, судя по всему, дальше на восток. Может я и приложу руку, вернее переднехвост, к уничтожению этого бардака.
Сейчас он действительно почувствовал, что может и должен. Не глюки у него, а способности, реальные, гиперреальные, метареальные. В любом случае они вызывают эффект и причиняют дефект. Он стал не такой как все. Он — избранник.
— Кстати, фрау фон Бенеке, мы с вами так и не познакомились понастоящему. По счастью этот пробел еще восполним. Вас как зовут? Эльза или Гретхен?
— Меня зовут Соня, — призналась женщина.
— Карл, который Маркс, чтобы завоевать свою аристократку, написал «Капитал». Я мог бы накропать «Безденежье», но, увы, труба зовет. Прощай, тетя Соня.
Они поцеловались напоследок, и не как самка с самцом, а как прилежная ученица с трупом многоуважаемого учителя. После этого люк выпустил фрау фон Бенеке на обочину автобана, Василий подарил даме на прощание пистолетпулемет, и машина понеслась куда-то на юго-восток. Пилот тактично не включал задний обзор. Потом он передал Василию управление, наверное, чтобы тот развеялся. Василий уже догадывался, куда они торопятся, так что не удивился, когда после сеанса храпа обнаружил себя в горах Кавказа, где вел свой джихад малопобедимый (а согласно молве и вовсе непобедимый) Аслан Фархадов.
Сейчас Василий уже без особой нервотрепки вел машину, системы навигации, ориентации и запас карт позволяли ему без особых хлопот искать аул Очхой.
Достать саблю Зульфикар — и баста. Пожалуй, при имеющейся технике он справится с этим делом. А потом плюнуть на все — и к семье. Пожалуй, можно будет даже угнать экранолет, в качестве платы за услуги.
Когда-то капитан Лялин вел отряд через разные приметные места, и сейчас Василий находил их одно за другим. Бортовой сканер следовал его описаниям и старался распознать объекты еще раньше, чем их замечал глаз.
Покосившийся сортир, двурогая скала, срубленная молнией чинара.
За ней Василий повел машину вдоль перевала через неглубокое ущелье, рассчитывая вскоре взмыть по его склону.
Все случилось внезапно: до склона оставалось еще метров двадцать, когда через перевал вдруг хлынула серая волна, состоящая из грязи и камней — как будто преисподняя блеванула. Василий думал, что проскочит, поэтому только прибавил скорость, пилот против этого не возражал и не взял управление на себя, видимо не смог полностью оценить обстановку. Но грязевой вал успел захлестнуть машину, когда она уже выпрыгнула на склон.
Может экраноплан сумел бы еще оторваться, однако из-за удара лег на бок и потерял скорость. С непривычной конвульсивной тряской он сполз назад и тут его захватил поток. Протащил метров сто, сурово мотая и долбая, а затем вышвырнул за свои бурные пределы.
Наконец наступил покой. Василий удивлялся, как все-таки его не раздавило, не раскромсало и не утопило, хотя все эти сто метров, все эти десять секунд его трясли и трепали тысячи чертей-трудоголиков. Да и саму машину покорежило не слишком сильно. Хуже всего, что пробило топливный бак и свернуло двигатель с фундамента. Помимо того пострадало несколько цепей управления и сорвало с субкрыла несколько наружных элементов, важных для пилотирования.
Василий отделался большой шишкой на голове и ушибами в разных частях тела. Однако, ни один более или менее важный орган не вышел из строя, о чем ответственно заявил кибердоктор после двойного сканирования. Не лопнула по-новой и рана в боку, крепко залепленная дермопластом со следящим микрочипом.
— Я переговорил с центром, — сказал пилот, впервые упомянув о «центре», — бригада ремонтников прибудет через двенадцать часов. Еще столько же времени уйдет на то, чтобы привести все в порядок. Не исключено, что придется машину уничтожить. Центр считает, что вам надо добираться до конечного пункта самому. Снаряжайтесь — и вперед. После окончания операции мы вас эвакуируем.
— Спасибо. Мой труп будет очень нуждаться в эвакуации, иначе джигиты будут долго пИсать и какать на него. — заголосил Василий.
— У вас нет другого выхода.
— Если бы не ваша дурацкая чудо-машина, я может быть вообще бы здесь не оказался. Вы не имеете права говорить мне «до свидания, до новых интересных встреч».
— Центр все равно не может выполнить за вас вашу работу.
— Ах, она уже моя!
И тут он снова подумал, что со всей этой «полосатостью» и «драконистостью» он уже не сможет так просто выйти из игры. Это все равно что акула положит зубы на полку и скажет, что переходит на вегетарианскую диету.
Он напялил потрепанный свой жилет, зашнуровал противоминные «гады», взял штурмгевер и пистолет-пулемет, рассовав обоймы по кармашкам, отыскал в оружейном ящике противопехотную гранату и самонаводящуюся мину «таракан», на которой было написано «Первого пропущу». После длительных поисков Василий отыскал саморазогревающийся паек, пару банок колы, таблетки для обеззараживания воды, и палку колбасы, которую, похоже, некто уже жевал.
— Это кто-то из ваших друзей приложился? — спросил Василий у пилота.Вообще-то я не думал, что программы имеют зубы.
— Да, честно говоря, он не программа. Такой славный пес. Я уж его подкормил на базе. Холодно было, и он совсем озяб…
— Когда он в следующий раз озябнет, ты ему дай погрызть свои чипы… Так, похоже, этот шелудивый еще и шоколад сожрал.
А потом пилот начал копировать свою личностную матрицу в боди-комп Василия. И ничего у него не вышло — контрольные суммы не сходились и все тут.
— Вот подлец, — закричал пилот незнамо на кого. — Ты у меня еще поплачешь.
Но машина с жалобным скрежетом вдруг куда-то стала сползать и программист-авантюрист стал прощаться с ней и ее программным обитателем. Церемония сильно не затянулась, и Василий вступил протекторами своих башмаков на каменистую почву родины кошмаров — Кавказа. Он снова стал ниндзя, лазутчиком и по совместительству десантником.
Десантник-любитель старался вести как профи. Шел ночью, но без опытных людей, знающих и чувствующих местность, это было тяжело. Даже маршрутные карты, даже система спутниковой навигации не мешали ему плутать среди малоузнаваемых скал, круч и утесов. Но четвертый ориентир — полуразрушенную башенку он все-таки нашел и провел там день, потихоньку подбадривая себя кока-колой. Несколько раз в поле зрения появлялись овечьи отары в сопровождении пастухов-автоматчиков, но те шли в направлении перевала и не приближались к башне. Ночью Василий опять пустился в путь. Ему, похоже, не слишком везло — наверное, астрологи рассказали бы что-нибудь про пагубное влияние Сатурна и Плутона. Горный лабиринт напоминал бесконечную коммунальную квартиру, коридоры-тропы заводили в «комнаты» — площадки между утесов, Василий тыкался в «стены» — скальные кручи и никак не мог найти выход.
Ему даже казалось, что камни имеют зловредные души, что в них сидят гнусные существа типа троллей и гномов, они-то и водят его за нос, притягивая куда не надо и отталкивая от верного пути.
