— Это так. — Человек улыбнулся, глядя почти радостно и предчувствуя возможность вычеркнуть из списков стоящую перед ним девушку. — Но мы должны быть уверены, что вы ответили на приглашение. Меры безопасности.
Сглотнув, Зола взглянула вниз. Перл по-прежнему не отставала от Кая, а теперь еще и Адри маячила неподалеку, готовая вступить в разговор прежде, чем Перл скажет что-то неподобающее и заставит ее краснеть. Перл не растеряла своего обаяния, смущенного и зазывного одновременно. Она стояла, опустив голову, одной рукой легко касаясь ключицы.
Кай все еще выглядел растерянно.
Мурашки побежали по рукам Золы. Она снова обернулась к служащему, попытавшись изобразить веселую невинность Перл.
— Конечно, — сказала она и, затаив дыхание, протянула руку. Она придумывала оправдания одно за другим — наверное, ее ответ на приглашение перепутали с чьим-то еще, или, возможно, произошла какая-то ошибка, когда ее мачеха и сестра уже прибыли без нее; или…
— Ах! — Мужчина потрясенно смотрел на маленький экран.
Зола напряглась, думая, каковы шансы оглушить его ударом по голове так, чтобы эти охранники ничего не заметили. Он еще раз растерянно оглядел ее платье и волосы, а затем вернулся к своему экрану. Ей было видно, что в нем происходит внутренняя борьба — наконец на его лице медленно расплылась улыбка. Он пытался быть вежливым.
— О, Линь-мэй, какая радость. Мы счастливы, что вы смогли присоединиться к нам этим вечером.
Ее брови взлетели.
— Счастливы?
Мужчина чопорно поклонился.
— Пожалуйста, простите мое невежество. Я уверен, Его Императорское Величество будет рад, что вы приехали. Прошу, один шаг сюда. Я вас объявлю.
Она моргнула, непонимающе следуя за его рукой, когда он шагнул на лестницу.
— Вы меня — что?..
Он что-то вбил в портскрин, прежде чем снова взглянуть на Золу. Его взгляд скользнул куда-то мимо нее, словно он сам не мог поверить в то, что собирается сделать, но вежливая улыбка никуда не исчезла.
— Всех личных гостей Его Императорского Величества должным образом объявляют, это дань уважения. Конечно, они обычно не появляются с таким… опозданием.
— Подождите. Личных гостей… О… О! Нет, нет, вам совершенно не стоит…
Ее оглушил рев труб, лившийся из невидимых динамиков. Она втянула голову в плечи, широко распахнув глаза, когда звук оборвался. На последнем аккорде рога величественный голос произнес на весь зал:
— Поприветствуем на Сто Двадцать Шестом Ежегодном Балу Восточного Содружества личного гостя Его Императорского Величества — добро пожаловать, Линь Зола из Нового Пекина.
Температура в зале зашкалила, когда все присутствующие обернулись к Золе. Возможно, через миг они отвернулись бы снова, не окажись личным гостем императора девчонка с мокрыми волосами и пятнами грязи на подоле мятого серебристого платья. Но это была она, и все взгляды остановились на ней, пригвоздив к вершине лестницы. Ее хромая нога приросла к полу, словно утонула в бетоне.
Она взглянула на Кая — у него отвисла челюсть, когда он ее увидел.
А ведь он ждал ее, все время ждал. Он отвел ей место личного гостя. И она могла только догадываться, как он сейчас сожалеет о своем решении.
Лицо Перл рядом с ним начало пылать в свете ламп. Зола посмотрела на сводную сестру, на Адри, и напомнила себе, что нужно дышать.
Для нее все уже закончилось.
Перл почти наверняка сказала Каю, что Зола — киборг.
А скоро и королева Левана увидит ее и поймет, что она лунатик. Ее арестуют, может быть, убьют. И она уже ничего не может поделать с этим.
Но она пошла на риск. Она решила прийти.
И пусть это окажется не напрасно.
Она расправила плечи. Выдвинула подбородок.
Приподняв подол пышной юбки, она устремила взгляд на Кая и начала медленно спускаться.
Его взгляд смягчился, в нем затеплилось что-то вроде любопытства, как будто появления в таком виде как раз можно было ожидать от известного механика.
Шепот пронесся по толпе, и когда Зола ступила на мраморный пол, море платьев всколыхнулось и расступилось. Женщины шептались, прикрываясь ладошками. Мужчины вытягивали шеи, чтобы расслышать пересуды. Даже слуги замерли, держа подносы с изысканными блюдами в воздухе. От запаха чеснока и имбиря, распространявшегося вокруг, у Золы свело желудок. Она вдруг осознала, насколько голодна. Приготовления к побегу не оставили времени на еду. От голода и тревоги она готова была упасть в обморок. Она изо всех сил старалась не обращать на это внимания, быть сильной, но нервозность овладевала ей все сильнее с каждым шагом, когда она заставляла свои одеревеневшие мышцы двигаться. Пульс барабанной дробью отдавался в голове.
Каждый взгляд, направленный на нее, издевался. Все головы склонялись одна к другой, передавая слухи из уст в уста. В ушах звенело от обрывков разговоров — Личный гость? Да кто она такая? И что это такое на ее платье? — до тех пор, пока она не отрегулировала аудиоинтерфейс, заглушив слова.
Никогда в своей жизни она не была так рада, что не может покраснеть.
Губы Кая дернулись, и, хотя он все еще выглядел озадаченным, она не увидела на его лице гнева или отвращения. Зола сглотнула. Когда она подошла ближе, ей захотелось обхватить себя руками, скрыть грязное мятое платье, но она не позволила этого себе. Это все равно не поможет. А Каю нет дела до ее платья.
Если его что и волновало сейчас, так это, вероятно, то, насколько она состоит из металла и кремния.
Она высоко держала голову, даже когда глаза начало жечь, даже когда паника вылилась в предупреждения и меры предосторожности в зрительном интерфейсе.
Не ее вина, что она ему понравилась.
Не ее вина, что она киборг.
Она не станет извиняться.
Она сосредоточилась на ходьбе, один глухой шаг за другим, толпа расступалась перед ней и смыкалась у нее за спиной.
Но прежде чем она дошла до императора, кто-то вынырнул из толпы и встал у нее на пути.
Зола застыла под кипящим злобой взглядом мачехи.
Она моргнула, остолбенев, и само время, казалось, застыло, превратившись в один безмолвный растянутый миг. Она и забыла, что Адри и Перл были здесь.
Красные пятна на щеках Адри было видно даже под слоем пудры, грудь вздымалась под скромным вырезом кимоно. Неловкие смешки стихли — вопросы теперь раздавались в глубине толпы, там, откуда не было видно, что происходит, но ощущалось, что напряжение нарастает.
Адри протянула руку и схватила Золу за подол платья. Она тряхнула ее.
— Откуда ты это взяла? — зашипела она тихим голосом, словно боясь устроить сцену, хотя они и так уже устроили сцену.
Вздернув подбородок, Зола отступила, вырвав платье из пальцев мачехи.
— Ико сохранила его. Пиона хотела бы, чтобы я его надела.
Перл ахнула за спиной у матери, прикрыв ладонью рот. Зола взглянула на Перл и увидела, что та с ужасом уставилась на ее ноги.
Зола вздрогнула, подумав, что всем вокруг видно ее искусственную ногу, но тут Перл указала пальцем на ее ноги и крикнула:
— Мои балетки! Это мои балетки! На ней!
Глаза Адри сузились.
— Ты, воришка. Как ты смеешь сюда заявляться и выставлять на посмешище всю семью? — Она ткнула пальцем за спину Золы, указывая на парадную лестницу. — Я приказываю тебе отправляться домой, немедленно, пока ты не опозорила меня еще больше.
— Нет, — сказала Зола, сжимая пальцы. — У меня есть такое же право быть здесь, как и у вас.
— Что? Ты? — Голос Адри повысился. — Да ты никчемный… — Она прикусила язык, даже сейчас не желая выдавать убийственный секрет своей приемной дочери. Вместо этого она замахнулась, раскрыв ладонь.
Толпа ахнула, а Зола вздрогнула, но удара не последовало.
Кай стоял рядом с ее мачехой, одной рукой крепко держа ее за запястье. Адри повернулась к нему с пылающим от бешенства лицом, но это выражение быстро исчезло.
Она отступила назад, заикаясь.
— Ваше величество!
— Хватит, — сказал он мягким, но строгим голосом, и выпустил руку Адри.
Адри присела в жалком реверансе, кивая головой.
— Мне очень жаль, ваше величество. Мои чувства, мой характер… эта девушка… Я сожалею, что она ворвалась… она моя подопечная, она не должна здесь быть…
— Конечно, она должна, — сказал Кай легко, как если бы одно его присутствие способно было растопить гнев Адри. — Она мой личный гость.
Он огляделся, посмотрел поверх голов шокированной публики на сцену, на которой смолк симфонический оркестр.
— Эта ночь для праздника и веселья, — сказал он громко. — Пожалуйста, пусть продолжаются танцы.
Оркестр вновь заиграл, сначала неуверенно, пока музыка вновь не заполнила бальный зал — Зола не могла вспомнить, когда она оборвалась, но все звуки до сих пор слышались ей приглушенно.
