Так, за делами и заботами, за мыслями об устройстве, прошел этот день. Влад устал, ребро постоянно отдавало болью, он много успел, но был недоволен. Шел второй день пребывания на этом пятачке, а до сих пор серьезной обороны у них нет. Утешало то, что они в первый же день, вчера, обороной занимались так, как некоторые понимают действия за чертой агрессии. Влад был поклонником стратегии, основной постулат которой гласил — 'лучшая оборона, это хорошая атака, а спокойная жизнь возможна только после тотальной зачистки'. По минимуму пятьдесят квадратных километров вкруг, по эту сторону реки, были свободны теперь от духов леса, которые сейчас, под присмотром стариков, подсушивались на углях, будучи зашиты в старые кольчуги.
Ужинал Влад вновь в центре временного поселка посреди полуострова. Он демонстративно сел рядом с какими-то работягами, и принялся есть. Вокруг забегали бабки, дедки. Поднялась нешуточная суматоха. Сами работяги попытались вжаться в пол и по-тихому убежать. Прибежал Скарви.
— Зачем обижаешь воинов, конунг? Почему не даешь оказать себе почести? Зачем ешь вместе с рабами?!!
Из меллорнов срубили огромную ладью
И десять тысяч пядей была она в длину.
Всех павших погрузили, у лодьи на полу
Огонь зажгла принцесса, во славу Маниту.
Воспитанный в современном светском обществе, никогда не знавшем рабства в классическом понимании этого слова, ну разве что кроме офисного, Влад допустил грубейшую ошибку. Его демократические замашки никто не понял, а старики даже оскорбились. Он сел за один стол с рабами. И хотя рабы особо не отличались ни в еде, ни во внешнем виде, если не считать железного ошейника, раб серьезно был ограничен в правах по сравнению со свободными.
Влад застыл на секунду, так и не поднеся ложку ко рту. Надо было выкручиваться.
Нужен был нестандартный ход.
— ЧТО?! — заорал Влад и силой ударил кулаком по краю тарелки. Тарелка, будучи каменной, разлетелась на кусочки. Еда забрызгала всех сидевших рядом, но это уже никого не заботило. Влад штатно вошел в управляемую истерику.
— Люди-рабы?! Здесь?! Мы эльфы? Мы держим людей рабами как эльфы?! — Влад неумело, но очень злобно выхватил меч, а затем, уже более профессионально, достал нож и вскочил на стол.
— За что мы сражаемся, Скарви? За что мы льем кровь?
Отшатнувшийся было Скарви начал было скрипеть про землю, лес, серебро. Но вошедший в раж Влад взмахнул мечом в направлении севера и прокричал:
— Мы за жизнь бьемся! За свободу! За наших жен и детей! За будущее их!
Он обвел клинками сбежавшуюся вкруг деревню.
— Или кто то хочет быть здесь эльфом? Только эльфы держат рабов!
Влад и сотой части не знал о мире, в который он попал. Рабство было у всех. Но перечить конунгу, который только за последние трое суток, если по пальцам считать, уложил больше сотни эльфов, пятерку драконов и захватил столько же духов леса, охотников не нашлось. Да и эльфом быть не хотелось никому.
Влад с силой вонзил меч в стол между тонкими оструганными стволами, служащими столешницей и спрыгнул со стола.
Он переложил нож в правую и поднял вверх левую руку.
— Я клянусь жить и бороться, покуда хватит сил, а когда они кончатся, я буду биться сверх силы своей! И ни один человек не будет рабом! Никого и никогда не принесут в жертву ради маны! Я сказал!
И Влад с силой порезал себе ладонь и положил окровавленную руку на торчащую из стола рукоять. Речь его клятвы не выдерживала никакой критики с точки зрения юридического анализа, но тут был важнее информационный посыл. Это был серьезный поступок — клятва на крови и мече.
Скарви постоял, затем четко подошел к столу, деловито и легко порезал кинжалом свою руку, легко прикоснулся к рукояти и сказал:
— Клянусь!
А что еще мог сделать Скарви? Развернуться и уйти? Но он был третьим человеком сейчас в местной иерархии рангов, сразу после Влада и Жэки. Скарви понимал, что уже слишком далеко они зашли вслед за этим сумасшедшим, но удачливым конунгом. Обратного пути нет. Да и второй пункт, про жертвы, лично у Скарви в душе отозвался тонкой струной.
Глядя на Скарви, воины потянулись к столу, вытягивая ножи из-за поясов и ножен. Скоро весь клинок был забрызган кровью отдавших клятву. Осталась небольшая кучка мужчин с железными ошейниками на шеях. Они явно не знали, что им сейчас делать.
У Влада реально тряслись ноги и покачивало после такого шоу. Он все-таки никогда не был ни профессиональным политиком, ни актером, и отыгрывание роли вождя у него шло через себя.
— Скарви, распорядись выдать виру владельцам. Марина выдаст серебро. Ошейники снять. Но к клятве приведем только после проверки в бою. Клятву еще заслужить надо! Верно, мои воины?!
Воины и мужчины встретили это одобрительным гулом. Инстинктивно, в последний момент, Влад не стал уравнивать всех в правах. Нечего сразу ломать то, что практиковалось столетиями. Статус — он и в Африке статус. Так и получилось, что рабство было отменено фактически случайно, пусть и номинально, и с целью не допустить потерю лица. Его бы, конечно, отменили чуть позже, но и так получилось неплохо. Влад вывернулся из скользкой ситуации с блеском, достойным самого штандартенфюрера Штирлица.
— К похоронам все готово? — осведомился Влад у Скарви. Он четко решил держать инициативу в своих руках, а там уж как кривая вывезет.
— Да, мой вождь! — ответил Скарви. — Ждем только тех, кто мешкает там с коровами.
И Скарви махнул рукой в сторону мостков. В наступившей тишине Влад разобрал многоголосое мычание, а затем он увидел, как что-то плюхнулось в воду. Видимо, какая-то корова сорвалась со сходен. Стада гнали обратно на полуостров, страхуя с помощью пастухов на плотиках.
Час пришлось ждать, пока прогонят последнее животное. Влад и раньше мимоходом задумывался, откуда в лесной деревеньке такие огромные стада разнообразной скотины — козы, овцы, коровы, быки, олени и зубры. Условия деревни кузнецов, в лесу, ну никак развитию животноводства не способствовали. Но ему было не до этих проблем. Этот час он потратил на разметку длинных домов в огораживаемом частоколом пространстве. Пришлось еще периметр удлинять ради загонов для скота, которого оказалось неожиданно много. Итогом, частокол принял вид пистолетной пули, где шарообразная верхушка была отстроенной уже частью, а расширенная квадратная нижняя часть включала в себя загон. Также, оказалось, что мамонта забыли снабдить кулонами с руническими надписями, охранявшими носителя от ментального контроля. Готовые амулеты у ведьмы были, но они годились лишь для гуманоидов и некрупных животных, а Фунтику потребовались амулеты соответствующие его размерам.
Когда с животными разобрались, уже наступил поздний вечер, и Влад, по настоянию Скарви, возглавил факельное шествие на западный берег их полуострова, где все уже было готово к похоронной церемонии.
Все упокоенные возлежали на громадном деревянном помосте из бревен, сложенных в виде гигантской ладьи. Они лежали в несколько рядов, возвышаясь над землей на высоту трехэтажного дома. Нос ладьи венчала обугленная, покореженная, но еще хорошо узнаваемая голова дракона — одного их тех трех, которых убило защитным полем летающего кладбища. Ладья была подперта стоящими на попа столбами, с уложенными под ними корневищами и сучьями. На верхушках столбов полыхали факелы, освещая корабль. У каждого, возлежащего на деревянном одре в руках был меч. Под помосты были уложены "горючие камни". Скарви хотел, чтобы все было торжественно, ярко и согласно традициям.
Конунг вышел вперед. Оценил масштабы. Вернулся к командной группе, состоящей из лидеров отрядов, ведьм и старосты.
— Будет очень жаркий огонь, нужно будет отойти, сразу после того, как запалим погребальный костер.
— Да! Пусть вспыхнет пламя! Такое пламя, которое увидят даже боги! Тогда за воинами придут валькирии! — с жаром воскликнул Скарви. — Их не принесли в жертву, их тела ждали этого момента, они достойны войти в Вальхаллу с мечом в руке!
— Не меча они ждали в свои руки, Скарви. Не оружия. О другом мечтали они.
Влад обнаружил, что говорит в полной тишине. Огромная толпа людей затаила дыхание, ожидая услышать откровение от своего Вождя. Эта тема касалась всех. Рано или поздно, но срок придет к каждому. И ТУДА еще никто не опаздывал. Влад наклонился, взялся руками за стволик какого-то кустарника, по случаю произраставшего рядом с его ногой, выдрал с корнем черенок и поднял над головой. Затем он с сочным хрустом сломал стебель.
— Каждый из них мечтал стать свободным. А свобода — это право вырвать с корнем и сломать любое дерево, и не заплатить за это жизнью. — Влад нашел глазами сына дровосека. Он плакал. Его отец был без рук и путь в Вальхаллу был ему заказан, несмотря на погребальную ладью. И умер он без меча в руке, как преступник. Влад пожалел парня.
