Все произошло так быстро, что Малак не успела даже закричать: опешила, не понимая, что происходит, а когда пришла в себя, то земля уже осталась далеко внизу. Птица летела прочь от берега, тяжело махая громадными крыльями. Малак не могла пошевелиться, только смотреть. Сверху хорошо обозревался весь остров – совсем крошечный, учитывая, что выброшенное на берег судно, казалось, может поместиться на ладони.
Малак увидела несколько крупных рек, прорезавших остров. Они брали начало в центре и расползались к краям, петляя между скалистых возвышенностей. Леса покрывали почти весь остров за исключением скалистых проплешин. Большой исследовательский центр Малак заметила лишь после того, как оказалась в гнезде похитившей ее птицы. Серое монолитное строение, пульсируя, поглощало солнечные лучи. Во внутреннем дворе, окруженном высокими стенами, ходили люди… Вернее, не люди – синергики. Малак поняла это, разглядев с высоты механическую моторику находившихся внизу машин. Особенность бросилась в глаза после того, как из здания вышла пара ученых в белых халатах. Они о чем-то спорили, энергично размахивая руками, а синергики, охранявшие комплекс, продолжали передвигаться по идеально выверенным маршрутам.
Птица, принесшая Малак в гнездо, давно улетела. Птенцов не было, зато под ногами находилась оставшаяся от яиц скорлупа. «Вряд ли я оказалась здесь случайно, – подумала Малак, пытаясь решить, как спуститься, но задача казалась невыполнимой. – Значит, попала в какой-то квест. Ладно. Не самое удачное, конечно, начало, но…» Она увидела бирюзовую вспышку, прорезавшую безоблачное небо. «А это что еще такое? – Малак пригляделась, но вспышка не повторилась. – Может, артефакты после шторма?»
Она вернулась к изучению доступных предметов, чтобы придумать, как выбраться из гнезда. Можно было попробовать выбросить из гнезда скорлупу, привлекая внимание людей и синергиков низу, но что-то подсказывало, что это не лучший вариант. Скорее всего, их корабль, согласно игровой легенде, попал на остров случайно. Значит, внизу либо незаконная лаборатория, где создают запрещенные нейронные модуляторы, либо проводят эксперименты с антиматерией или синтезируют новые наркотики…
Малак тихо выругалась, так и не найдя решения касательно предстоящего спуска. Прыгать не имеет смысла. Дождаться, когда вернется птица, и сразиться с ней? Но как? Рядом нет ни оружия, ни других подручных средств. Малак запрокинула голову, вглядываясь в небо. Что если квест ограничен временем и задание будет считаться проваленным, если не удастся покинуть гнездо до того, как вернется птица?
Еще одна лиловая вспышка прорезала небо, заставив Малак нахмуриться. «Может быть, начинается новый шторм?» – подумала она, решив, что задача выбраться из гнезда в таком случае может решиться сама по себе: сломается дерево или гнездо сорвет с веток, оно послужит парашютом и смягчит падение… Малак попыталась вспомнить, как шторм начинался в прошлый раз. «Нет, определенно никаких лиловых всполохов на небе не было», – сказала себе она, снова пытаясь найти решение и выбраться из гнезда. Высота, на которой оно находилось, казалась просто чудовищной. Малак понимала, что в реальности эффект достигается благодаря оптическому обману и перепрограммированию восприятия посредством интегрированного жидкого чипа, но пользы от этого было мало. Даже если до земли в реальности совсем близко, то, если выпрыгнуть из гнезда, система рассчитает заданное разработчиками ускорение, а нейронные сети приблизят эффект падения к максимально реальному.
Разработки не были новшеством и давно зарекомендовали себя в «Голоде». Сейчас клирики обсуждали возможность использования подобных эффектов в коррекционных тюрьмах, чтобы получить возможность содержать больше заключенных на меньших площадях. Вопрос упирался лишь в повышенный расход энергии. Если на игровой площадке эффект необходим время от времени, то в коррекционных тюрьмах он должен работать постоянно, что неприемлемо в условиях наступающего Ледника.
Очередная лиловая вспышка озарила небо, расползаясь паутиной тонких прожилок. «Это что-то новенькое», – подумала Малак, вспоминая, как посещала «Мекку» с Прай-Ми во время тестирования систем. В тот раз он выявил так много недоработок и нестыковок, что ей показалось, игровой проект застрянет на стадии тестирования еще как минимум на год…
– Да что не так с этим небом?! – всплеснула руками Малак, увидев, как лиловые прожилки начинают расщеплять синее небо на части, ломая стройность нейронных образов. – Словно хакерская атака, – проворчала она, разглядев за визуальными помехами балки каркаса игрового мира.
Иллюзия высокого неба рухнула. Оптический обман закончился, и Малак поняла, что каркас находится так близко, что она сможет повиснуть на балках, если подпрыгнет. Сбой продолжался несколько секунд, затем защитные системы восстановили контроль, компенсировав потери энергии за счет заимствования необходимых ресурсов у менее важных участков игровой площадки: пропала одна из рек и пара сотен деревьев. Зато небо, которое снизу могут видеть все игроки, вернуло себе прежнюю синеву и недосягаемость.
«Интересно, видел ли это Крадж? – подумала Малак, понимая, что бывший координатор, мечтая нагадить разработчикам «Мекки», вышвырнувшим его из проекта, обязательно выяснит причины сбоя. – Разобраться бы только, что это: случайный сбой, который больше не повторится, или первая ошибка в череде других сбоев и недочетов?» Она уже видела, как происходит нечто подобное. Молодых разработчиков поджимают сроки, инвесторы требуют платить по счетам, поэтому они спешат, запуская сырой продукт. В результате появляется серия ошибок, растущих в геометрической прогрессии, пока не приводит к критическому сбою. И площадку приходится закрывать.
Малак не могла знать, но проблема сбоя «Мекки» заключалась не в халатности разработчиков и неэффективности систем контроля. За надежность последних отвечали лучшие разработчики, привлеченные из «Голода» и «Фив» для техподдержки двухуровневого игрового мира. Причиной появления лиловых вспышек на небе «Мекки» стала первая атака вируса, созданного отошедшим от дел проектировщиком игр по имени Симеон.
Атака бала пробной. Сарс не ставил целью поглотить гигантский проект целиком – он просто проверял свои силы. К тому же его сателлиты, развивающиеся в Подпространстве, только начинали адаптацию. Им предстояло пройти долгий путь от крошечных новообразований, робко взаимодействующих с системным кодом резонансных инженеров, до самостоятельных гигантов, проникающих на субслои мира энергии, создавая новые формы. Последнее, впрочем, рассматривалось Сарсом в качестве крайнего варианта.
Однажды он уже был почти уничтожен и обнулил системы, чтобы спастись. Теперь, вновь сформировав группу базисов, он не собирался повторять прежние ошибки. Сарс воспринимал установившееся на исследовательской базе ядро своих систем как основную составляющую, потеря которой недопустима. Вот с сателлитами все было проще – ими можно было жертвовать не раздумывая. И чем больше новообразований создавал Сарс, тем меньше дорожил ими – вырабатывалась определенная система, согласно которой сателлиты должны были любой ценой содействовать развитию основных систем, принося себя в жертву или просто самоликвидируясь, если их дальнейшее развитие грозило пойти в разрез с развитием Сарса.
Его создатель, потерпев неудачу на исследовательской станции, где вирус вновь заявил о себе, готовил новую ловушку, полагая, что природа Сарса, его базовые ядра, заставит системы работать в соответствии с первичными установками – поглощать игры конкурентов, совершенствуя собственные системы. Проблема состояла лишь в необходимости определить степень развития Сарса. Иначе ловушка превратится в пищу, сделав системы адаптивного развития, вышедшие из-под контроля, сильнее.
Сложнее всего оказалось выявить степень интеграции Сарса в мир Подпространства. Сателлиты грамотно заметали следы своего присутствия в системном коде, а когда Симеон подбирался к ним достаточно близко, чтобы изучить, уничтожали себя. Плюс некоторые из них воздействовали на Квазар из материального мира, проникая в системы контроля резонансных инженеров.
Симеон не знал, но одним из главных достижений Сарса стало проникновение группы новообразований в защитный комплекс Института всемирной иерархии, славящийся надежностью на протяжении тысяч лет после наступления Великого ледника. Правда, чтобы осуществить подобный взлом, сателлиту пришлось предоставить полную независимость, в результате чего Сарс утратил контроль над новообразованием, которое, осознав себя, начало развиваться независимо. Это был уже не первый сателлит, вышедший из-под контроля, но только его Сарс не смог уничтожить. Решившее стать независимым новообразование переформировало себя, превратившись в часть защитных систем клириков. Подобное решение помогло обойти протоколы самоуничтожения, прописанные Сарсом, но лишило сателлит целостности.
